Марк, хватит спать! тормошила меня Нина. Скоро врачебный обход.
Меня окружил ареопаг врачей, которые осматривали рану, изучали снимки, констатируя, что мое здоровье улучшается и что теперь нужно довериться матушке природе ходить, дышать свежим воздухом и снова ходить. И я ходил под бдительным присмотром Нины, но быстро уставал и садился на скамью.
Стояла прекрасная весенняя погода, и все, кто мог, спешили вырваться из серых унылых стен на волю, под теплые лучи солнца. Вот бледная девушка, прислонясь к одинокой, как она сама, сосне, читает старую пожелтевшую книгу и украдкой вытирает влажные глаза. Поодаль за столиком несколько крепких мужчин играют в шешбеш, негромко ругаясь по-арабски. А сбоку, усевшись в удобных шезлонгах, два высоколобых старика решают проблемы, которые не успели решить за долгую жизнь.
Трудно представить, слышу я одного из них, что спонтанные бездумные силы эволюции могли создать такое совершенное существо, как человек, он понизил голос, когда мимо проходила Нина, особенно женщину. Что вы думаете об этом, профессор?
Что ж, насчет красоты должен согласиться с вами, хотя это вещь субъективная. Например, крокодил, умея говорить, сказал бы то же самое о своих самках. Но по поводу совершенства буду спорить. Ибо что это такое? Максимальное приспособление живого организма к постоянно изменяющимся условиям природы с единственной целью продолжение рода. С этой точки зрения тот же крокодилес даст фору любому homo сапиенс, так как живет не изменяясь сто миллионов лет. То есть он уже с самого начала был приспособлен ко всем будущим изменениям природы. Это ли не самое похвальное, что можно сказать о животном?
Господи, но ведь ему полностью чуждо главное стремление к творчеству!
А зачем оно крокодилу? Ему и так хорошо все сто лет, которые он живет. Между тем для Бетховена музыка была ежедневным изнурительным способом выжить!
Его собеседник задумался, пораженный. Меня тоже удивила эта мысль, хотя приходилось напрягать все свое знание иврита, чтобы следить за рассуждениями профессора.
Но Нину волновало другое. Неподалеку, у цветочной клумбы, увядшей за зиму, расположились трое женщина, мужчина с перевязанным плечом и девочка, очевидно, их дочь, беленькая, с большим бантом на кудрявой голове, словно из мультфильма.
Вот выздоровеешь, нинин голос дрогнул, и мы тоже заведем такого ангелочка, а?
Внезапно девочка заплакала, мать, успокаивая ее, вынула из сумки и протянула ей что-то круглое, красное. От волнения я не сразу вспомнил, как это называется. Мне стало нехорошо. Весь дрожа, я кинулся к ним и выхватил этот страшный гибельный плод. Тут силы оставили меня, глаза застлал туман. На мгновение мне показалось, что я стою среди широкого яблоневого сада, зная, что сейчас все взорвется к чертовой матери
Марк! донесся ко мне спасительный крик.
Туман стал расходиться, пальцы мои, державшие яблоко, вдруг ощутили, какое оно гладкое, нежное и, казалось, совершенно без моей воли положили его перед испуганной девочкой.
Прости, маленькая! пробормотал я.
Нина, тоже извинившись перед всеми, потянула меня в палату, уложила в постель и села рядом.
Мы молчали.
Скажи, наконец, спросил я отчаянии, что со мной?
А она все гладила мои холодные руки. Потом опомнилась:
У нас гости.
Я увидел на пороге странного человека. Поколебавшись, он стал медленно приближаться рыжий, низкорослый увалень, чья физиономия напоминала окорок, с которого резали мясо для шуармы.
Марк!
Иоси! ахнул я.
Мы обнялись. Он несмело прикоснулся к моей голове, сжал плечо, щеки его были влажны, мои тоже.
Меня только недавно перевели в Тель Ашомер для пластики лица, сказал Иоси. А сначала поместили в иерусалимскую Адасу лечить глаза. Я почти ничего не видел. Там и нашли меня ребята самал и Шломо, рассказали, что были у тебя, но ты совсем плох, никого не узнаешь.
Нина, воспользовавшись паузой, проговорила:
Мне нужно на работу.
Бесстрашно глянув на гостя, кивнула ему:
Марк рассказывал о вас. Выздоравливайте! и мне: Я приду вечером.
Иоси печально смотрел ей вслед:
Красивая у тебя жена. И чуткая: очень старалась не замечать мое уродство. Обычно я вызываю у женщин суеверный страх.
Мне не хотелось продолжать эту тему.
Ничего, сейчас медицина делает чудеса, обнадежил я его, удивляясь самому себе. Будешь как новенький.
Марк!
Иоси! ахнул я.
Мы обнялись. Он несмело прикоснулся к моей голове, сжал плечо, щеки его были влажны, мои тоже.
Меня только недавно перевели в Тель Ашомер для пластики лица, сказал Иоси. А сначала поместили в иерусалимскую Адасу лечить глаза. Я почти ничего не видел. Там и нашли меня ребята самал и Шломо, рассказали, что были у тебя, но ты совсем плох, никого не узнаешь.
Нина, воспользовавшись паузой, проговорила:
Мне нужно на работу.
Бесстрашно глянув на гостя, кивнула ему:
Марк рассказывал о вас. Выздоравливайте! и мне: Я приду вечером.
Иоси печально смотрел ей вслед:
Красивая у тебя жена. И чуткая: очень старалась не замечать мое уродство. Обычно я вызываю у женщин суеверный страх.
Мне не хотелось продолжать эту тему.
Ничего, сейчас медицина делает чудеса, обнадежил я его, удивляясь самому себе. Будешь как новенький.
Бэ эзрат ашем!
Так-так Я всегда подозревал, что ты тайно верующий. А кипа?
Я не ношу ее. Признаюсь тебе одному: стыдно. Кипа, цицит стали чуть ли не символом обмана и лицемерия.
И как это вяжется с твоим капойре?
Понимаешь, простить можно маленьких бедных людей, которые грешат, чтобы выжить. Но не тех, кто, постигнув всю премудрость Торы, обманывают, крадут!
Я не унимался:
Но разве не тот же твой Бог сотворил их такими?
Он склонился ко мне, словно собираясь открыть самое сокровенное, и я увидел, что огонь, опаливший лицо Иоси, как бы облагородил его: сжег то мелкое, жалкое, что было в нем когда-то:
Я много думал об этом. Может быть, в начале времен Он хотел создать разумное существо, чтобы разделить с ним свое одиночество. Но первый человек, потом его потомки испугались могущества своего создателя и стали рабски хвалить его деяния, не возражая, не пытаясь предложить что-либо другое, пока Бог не решил, что это именно то, что нужно людям Но так не будет вечно. Никто не знает этого лучше, чем люди простые и искренне верующие. Я слышу, как они тайно возмущаются жадностью и непорядочностью священников, и Бог не может не слышать этого. Близится время, когда Он вырвется из лживых пут раввинов и снова станет таким, как вначале: одиноким и справедливым.
Я засмеялся:
Да ведь это Новейший, Третий завет! Первый, ТАНАХ, был довольно удачным, со вторым, христианским вышла большая неприятность для самого автора, а теперь ты со своей крамолой Не боишься?
Боюсь.
Иосин истерзанный рот пытался улыбнуться:
Ну, со мной все ясно. Ты-то что?
Я задумался.
Не знаю. До сих пор я избегал говорить с кем-либо откровенно. Нину не хочу расстраивать, другие не поймут. А с тобой можно: мы ведь братья по крови. Мне вдруг вспомнилось, что тогда, перед взрывом, я обидел тебя. Прости! Я теперь знаю, что ты не тот, каким казался всем нам.
Капойре! Мы с тобой оба изменились, потому что в упор увидели ее, беззубую старуху, а это не проходит даром.
Да. Раньше я был общительным, жизнерадостным парнем, любил поговорить с друзьями, даже выпить, а теперь хочу быть один, и если мне мешают, становлюсь нетерпеливым, грубым. Ящик на стене не включаю, потому что его постоянная тема человеческая корысть, цинизм, похоть. Я не люблю людей! Понимаешь, там, в саду это взорвавшееся яблоко погубило меня
В иосиных глазах, лишенных ресниц, мелькнуло беспокойство:
Марк, то была старая сирийская граната так заявил самал.
А, ты тоже не веришь мне, а я тебе верил! Помню твой рассказ о том, как в кукольном театре лопнуло яблоко Евы, набитое всякой дребеденью. Так что же, сейчас, в наше время трудно заложить взрывчатку в какой-нибудь плод?
Иоси был поражен:
Ты меня дурачишь?
Нет!
Я вдруг разволновался, рана под бинтами жгла, губы дрожали:
Ты человек верующий. Неужели мои слова кажутся тебе менее правдоподобными, чем чем мое возмущение вылилось в крик, от которого Иоси медленно отступал к двери, чем то, что наши предки перешли вброд Красное море? Нет, ты такой же лицемер, как все!.. я уже не знал, с кем и о чем я говорю, и совершенно обессилев, упал на кровать
Вечером пришла Нина, сразу заметила мое состояние, и я, виновато отводя глаза, признался во всем.
Надо обратиться к психиатру, расстроилась она, тут ведь лучшие из лучших!
Нет, я сказал то, что уже давно продумал. Ты хочешь видеть меня дома? Так вот, если что-нибудь обнаружится, меня не выпустят отсюда