Нина не знала, что ответить. Позже я попросил ее, как делал дома перед сном:
Почитай что-нибудь!
Знаешь, я спешила и впопыхах взяла что-то, не глядя, она порылась в сумке. Лорка! А нужно бы другое, полегче.
Нет, очень хорошо, кивнул я. Найди это как оно начинается Хочу уснуть я
Ну, самое мрачное!
Ничего, точно под настроение. Я немного помню наизусть: Хочу уснуть я сном осенних яблок Как там дальше?
Она нехотя полистала несколько страниц:
И ускользнуть от сутолоки кладбищ,
Хочу уснуть я сном того ребенка,
Что все хотел забросить сердце в море
Тут идет очень страшное.
Читай!
Хочу забыть, как кровь томится в мертвых
И просят пить истлевшие их губы
Нина выронила книгу.
Я кричал в нетерпении:
Хочу забыть, как травы сердце жалят
И пьет луна змеиными губами
Дальше!
Слезы текли по нининым щекам:
Вы на заре лицо мое умойте,
Чтоб муравьи мне глаз не застилали
Еще! кричал я.
Сырой водой подошвы мне смочите,
Чтоб соскользнуло жало скорпиона
Я продолжал, гладя ее дрожащие плечи:
Ибо хочу уснуть я, но сном осенних яблок,
И научиться плачу, что землю смоет
Обнявшись, мы шептали в один голос:
Ибо хочу остаться в том ребенке смутном,
Что все хотел забросить сердце в море
Стало тихо. Ни звука не было в огромном здании.
Теперь иди, тебе рано вставать. Вы все еще не закончили эту башню в Тель-Авиве? Утром не нужно приходить, ты не можешь быть здесь и там.
Поцеловав меня, Нина исчезла
Ночь прошла в каком-то больном, горячечном сне, а проснувшись, я занялся единственным своим делом ожиданием прихода Нины
В сущности, я всегда ждал ее с тех пор, как встретил там, в стране нашей юности, где мы виделись тайком, потому что она была дочерью известного архитектора, а я только делал первые шаги на телевидение. Нину, наверное, поразила моя дерзость: прячась от всех, я снимал фильм об озере Лазурном, преступно засыпанном, чтобы на его месте возвести виллы для нашего бомонда. Сюда входила и нинина семья, и своенравная девчонка была не прочь досадить собственному отцу, который всегда смотрел свысока не только на чужих, но и на своих близких. Да и я натерпелся от ее характера. Скучая среди своих богатеньких сверстниц, она отыгрывалась на мне могла назначить свидание на какой-нибудь заброшенной безлюдной окраине, и когда я, злой, весь в снегу или насквозь промокший от дождя, собирался, наконец, уходить, Нина возникала передо мной, невинно улыбаясь. Но в тот памятный вечер она не пришла вообще, и я решил, что с меня довольно. Мое оскорбленное эго кипело, а тело требовало сатисфакции
Их дом был построен отцом по последнему крику зодчества: парадный вход под неотесанной глыбой камня, словно падающей на впечатлительного гостя, стеклянная, выходящая в сад гостиная с картинами импрессионистов, умело скопированными местным художником, высокие крученые люстры, скорее затенявшие, чем освещавшие пространство.
Прокравшись по узкой тропинке за спиной хозяйки, которая как бы плавала в огромном аквариуме, я постучал в подвальное окно.
Нина растерялась, обрадовалась, помогла спуститься вниз, и я подумал, что она, наверное, очень огорчает модерных родителей своей естественной и какой-то изящной простотой. Милое, светлое ее лицо ничем не напоминало холеричные физиономии Гогена, мягкая круглая шея длинные индюшачьи горла Модильяни, а стройное спортивное тело похотливую плоть пикассовых женщин.
Прости, что не пришла, без всякой неловкости сказала она. Мне нужно срочно окончить одну деталь. Дай мне четверть часа, а?
Она повернулась к столу и продолжала лепить что-то на изогнутом металлическом каркасе, поминутно запахивая халат, слишком большой для нее, старый и весь в прорехах, отцовский, мелькнула догадка. Внезапно я почувствовал легкое головокружение от мысли, что кроме этого на ней нет ничего.
Ну, на сегодня хватит, вздохнула Нина, мне только нужно переодеться.
Зачем? глухо сказал я. Твой халат очень экзотичен. Может быть, я уже заслужил право видеть тебя не только через эти рваные дыры?
Она испугалась, а меня разрывали самые противоречивые чувства: еще не остывшая обида, которая толкала меня немедленно уйти, и в то же время желание ее близости все это вдруг вылилось в горькие слова:
Впрочем, кто я тебе? Ты можешь запросто забыть о нашей встрече, когда лепишь что-то Кстати, что это такое, черт возьми?
Нина готова была возмутиться, но вдруг замерла, словно поняв, что давно ждала подобной вспышки.
Это моя дипломная работа рыцарский замок, окруженный крепостной стеной. Вот он в подлиннике, она протянула мне книгу, раскрытую на старинном рисунке.
А крест у ворот тоже останется? мой взгляд задержался на Иисусе, окровавленном и поникшем. Нина рассеянно улыбалась:
Нет, хотя мои родители будут рады любому упоминанию о том, что евреи распяли Христа.
Римляне! упрекнул я ее.
Все равно. Ведь ему было страшно больно.
Но меня уже не интересовала история:
Смотри, ты вся в гипсе, говорил я, вытирая ее пальцы, словно измазанные мукой, и темной мукой наполнялось мое тело.
Нина, внезапно лишенная воли, пыталась продолжать свои объяснения:
Крышу замка завершат две башенки, да, обнял я ее, добавив, круглые и очень гладкие, она оседала под моими руками, а в саду будет тенистое озеро, озеро, повторил я, и, склонившись, стал целовать ее открытые колени, которые отчаянно сжались и будто окаменели, что, что, спрашивал я, она задыхалась, не знаю, что делать с ними, и я, дрожа, помог ей, впервые открыв таинственный, трепетно-беззащитный мир женщины, и замер, страшась разрушить все это своей грубой силой, милый, прошептала она, плача, не жалей меня, будь как римлянин, и содрогнулась от моего внезапного натиска, а потом все смешалось крик и кровь, ее и того, на кресте, и она лежала, раскинув руки, пока я распинал ее, стыдясь своего счастья
То была сказка, и ничто не омрачало ее ни то, что мы должны были встречаться в подвале, ни отсутствие денег. Все теперь зависело от фестиваля в Москве, куда я послал свой фильм о нашем прекрасном, но уже несуществующем озере. Я начал снимать его давно, завороженный красотой этого места, а потом лихорадочно продолжал, почуяв, что здесь совершается неладное. Вот первые кадры: широкая водная гладь, куда горожане приходили всей семьей отдохнуть от жары, пыли и шума, нырнуть в прозрачную глубину, поймать, если удастся, юркого зеркального карпа или просто раскинуться в тени высоких тополей, роняющих мягкий пух.
Появляются титры:
Озеро Лазурное территория 34 га, длина 800, ширина 400, глубина 4 метра.
Мой голос за кадром:
«Однако есть люди, которые отдыхают не здесь, а на Лаго Маджоре или Комо, возвращаясь осенью в свои дома дома, а не виллы, как в Италии, потому что земли у нас маловато. Поэтому хозяева города решили озеро засыпать, спустив воду в долину, и построить здесь тоже что-нибудь европейское».
На экране обнажившееся дно, где корчится, судорожно хватая воздух, серебристая рыба, а в небе печально крякают утки, улетая в лучшие края. И только пара белых влюбленных лебедей не может подняться вслед за ними. Я ловлю их камерой, но они прячутся в зарослях камыша там их потом нашли, безжизненных, со сплетенными длинными шеями, словно они удушили друг друга
Потом настало время бульдозеров.
Титры: бульдозер это машина весом в 17 тонн, шириной 2480 мм, высотой 1200 мм, назначение разработка и транспортировка грунта.
Мой голос:
«Под грунтом имелись в виду таинственные поляны среди широких кустов темно-красной малины, ручеек, бодро зовущий в неведомую даль, первобытно пахнущая трава с россыпью скромных ромашек, над которыми грозно парит мохнатый шмель вся эта цветущая чаща, хранимая, как стражами, высокими тополями».
Титры: тополь это дерево семейства ивовых, высота 60 м, диаметр ствола более метра, живет до 80 лет, некоторые до 150.
Мой голос:
«Впрочем, этим стражам вскоре самим понадобилась защита, потому что их тоже решено транспортировать, подкопав сильные заскорузлые корни, и вот они медленно склоняются, цепляясь за небо бессильными ветвями, и падают с жалобным гулом.
Только самый большой из них не поддается лесорубам, смеясь над ними серебряной листвой, пока его не связали тросом с двумя тракторами и стали тянуть вниз, как пигмеи великана, и он застонал страшно и все-таки не упал, а разорвался поперек мощного тела.
Шел вечер. Усталые люди решили окончить работу завтра, а насмерть раненое дерево, поправ свою гордость, стонало, прося избавить его от невыносимой муки. Но никто не повернул назад».
Титры: человек это
Мы долго искали точное определение, но не нашли и закончили фильм большой паузой.