Во-во, рожу поброй, чтобы девчонка со стыда не сгорела, Парфён хихикнул, завистливо вздохнул, эх, кабы не дела. Завтра расскажешь, отчитаешься, где был и что видел, понял, герой? Вернусь поздно, да и ты быстро не обернешься.
Экскурсия
Загудела машина и трижды отрывисто посигналила.
Лимузин подан! А дама задерживается. Парфён свистнул, выглянув.
Эй, парни, я уже в машине! Аэлита открыла окошко позади водителя и помахала рукой.
Семён, в новых джинсах и ярко-голубой рубашке, немного стесняясь, приветствовал Аэлиту с порога.
Краснолицый мужчина выйдя из старенького «Пежо», пожал уральцу руку:
Лешка!
Сеня.
Лады. Едем? Усаживайтесь, баре.
Семен уселся рядом с водителем.
Эй, Фенол, может подбросить до Большой? А?
Я на мотоцикле, Грузин.
Как хочешь, брат.
Давай, давай, не тяни резину. Парфён махнул водителю, и тот медленно тронул.
А почему Парфён грузином кличет?
Что? Не похож? Папаша азербайджанец, да нашим, дело прошлое, по фиг: грузин и грузин. А кстати брат весь в папашу: чёрный и носатый.
Подумаешь, носатый! У Парфёнки тоже нос на семерых рос, фыркнула Аэлита, тот ещё шнобель.
Умная-я, страсть, а, Сень? Слова то, какие знает? Шкнопель, Лешка заржал.
Шнобель, а не шкнопель. Ты хоть одну книжку прочитал? Эко серость.
Читал, читал. В детстве «Буратино». Лешка снова засмеялся, да так заразительно, что Семен расплылся в улыбке. Хотел бы и он так непринужденно болтать и ухохатываться в обществе странной девушки. Он ждал, засмеется ли Аэлита, и одновременно боялся чувства, которое вызывал смех девушки в душе.
Почти двести километров до Питера. В принципе ерунда, колеса, не ноги. Мы как-то, дело прошлое, на спор с Вовкой Калашниковым на великах рванули до города. Правда, сдохли у Тосно. Завалились на газон, никакие. Вовка молвит: Может, ну его к чертям собачьим? Пошли за пивом. Лешка замолчал.
Ну и?
Гну. Купили двухлитровый баллон «Охоты», да видно устаток сказался. Глаза открываю бляха-муха! а велосипедов нема. Приделали ножки.
Аэлита засмеялась:
Экие рекордсмены! Правда, без великов на электричке легче.
Смейся, смейся. Только мне не до смеху было, спорил на свой велосипед, как и Вовка. Пришлось денежками рассчитываться за глупость.
А кто проверял исполнение?
Уговор был в Питере отметиться у Жоркиной мамаши. Дело прошлое.
А сколько до Тосно? Спросил Семен.
Около ста тридцати. А до Питера еще шестьдесят. Выехали из Малой чуть свет, к вечеру Тосно, еще шесть-семь часиков, и Питер, а-а, Лешка махнул рукой, ерунда. Думаешь, жалею, дело прошлое?
Нет?
Есть, что вспомнить. Дело прошлое, хочу теперь на велосипедах в Москву податься, но товарища нет для такой игры. У вишерских кишка тонка. А ты, уралец, может, подпишешься?
Ему скоро домой, Аэлита тронула Семена за плечо, тот обернулся, и глаза их встретились. Правда?
Семен не слышал, о чем спросила девушка; кровь прилила к груди. Он смотрел на нее и молчал.
Тебя спрашивают, Орёлик, иль онемел? голос Алексея вывел из состояния оцепенения.
Дай сообразить. За две недели, может, и выкрою пару деньков.
Лешка, не сбивай человека. Ему бы Питер поглядеть, и на Москву денечек-два. А на велосипеде гнаться язык наружу, до красот ли?
Что ж, дело хозяйское, я не настаиваю. Рыбачишь?
А как же?
Слышал, в Сибири омуль водится?
Это на Байкале. В нашей уральской Вишере больше хариус и таймень. Еще налим, сиг, лещ, щука, бычок-подкаменщик, рипус и прочая мелочь. Конечно, с тайменем ничто не сравнится, да это и не рыбалка, а охота. Стервец, до двадцатипяти кило тянет. Лично сам однажды двадцативосьмикилограммового поймал.
А как тащил?
Целая история. Бодался до изнеможения, а вытащил, жалко стало, будто сроднился. Отпустил бедолагу.
Хоть сфоткался на память?
Куда там, не на курорте однако. Сколь рыбачил, а таких не видывал боле: так, шелупонь одна, ети ее.
У нас рыбка попроще. Щука, лещ, сом, жерех, окунь, плотва, дело прошлое. Волхов рыбная река, еще Ильмень-озеро.
А Спасское? неожиданно спросила Аэлита.
Чудачка. Кто на Спасское ходит рыбачить? Только вездеходом доберешься. Дикое место. Топь непролазная.
Красота! Сень, уговори Парфенку, пусть организует нам поездочку в Спас-Оскуйский погост.
Красота! Сень, уговори Парфенку, пусть организует нам поездочку в Спас-Оскуйский погост.
А в Горнешном, дело прошлое, церкву видела?
Конечно. Туда и дорога есть. Мы с Парфеном недавно катались. И маловишерский батюшка уже службы проводит. А Спасо-Оскуйский погост старина забытая.
Любань! Торжественно объявил Лешка. Осталось столько и еще полстолько. А погост, кому нужна развалюха? Кондыбаться за ради чего?
С полчаса ехали молча. Семен посмотрел в окно:
Еще не Питер?
Это, дело прошлое, город Тосно. Считается пригородом Питера. Через час будем на месте, высажу у метро гуляйте сами и по делам.
У метро? Семен растерялся, какого метро?
Подземного, дело прошлое. Лешка подмигнул Аэлите.
Сень, ты в метро не ездил?
Нет. Но я знаю, что такое метро. Семен прилип к окошку и замолчал, делая вид, что поглощен созерцанием дороги. Сердце отчаянно колотилось. Дурак, зачем обещал жениться?
(Взойду на камень Писаный и брошусь вниз!)
Но это глупо!
Что-что? Лешка озабоченно покосился на уральца.
Ничего, корявый блин.
Аэлита на заднем сиденье вздохнула:
Не бойся, Сеня, я хорошо Питер знаю, не заблудимся.
Промолчал.
(Огребешь сполна в своей Вишере).
Сегодня, однако, возьму билет домой.
Колпино! Объявил неугомонный Алексей, до «Рыбацкой» рукой подать.
Станция метро, пояснила Аэлита, готовься.
Семен напрягся.
Через пятнадцать минут машина остановилась.
Прибыли! Давайте, ребята, не задерживайте, дело прошлое.
Аэлита выпорхнула из автомобиля и стояла на тротуаре, глядя на Семена. Алексей рванул с места и исчез в клубах пыли.
Идем?
Семен пошел рядом с Аэлитой, коря свою робость.
Шагаем, словно пионеры.
Молодой человек вспыхнул и отставил локоть. Девушка взяла его под руку:
Не страшно?
Семен усмехнулся:
Страшно было в Грозном.
Купили жетоны, и дальше Семен повторял действия за Аэлитой.
Ты как будто всю жизнь в подземках ездил, похвалила девушка. Мило!
Что у нас на повестке?
Она посмотрела на часы:
До последней электрички восемь часов. Может, в Эрмитаж?
Однако, как скажешь.
Молодой человек поглядывал искоса на Аэлиту, сидевшую рядом, и странные мысли бродили в голове: вот необыкновенное существо, в которое (что толку убеждать себя в обратном?) влюбился по уши. Дома ждет невеста, но она так далека, что даже имя звучит в ушах пустым звуком (имярек, и только).
Выйдем на площади Восстания, и пешочком по Невскому. Красота!
Жаль Парфен остался.
Зимой будет время, а теперь дачники работой заваливают. О, выходим!
Они поспешили из электрички. Семен осматривался, все казалось диковинным и шикарным.
Нравится? заметила спутница.
Дух захватывает, когда понимаешь, что люди строили. Это ж как глубоко надо копать!
Ступили на длинный эскалатор, и Семен едва удержался на ногах.
Проголодалась?
Чуток. Возьмем пирожков на вокзале и кока-колы.
Пирожков?
Очень вкусные пирожки, люблю слоеные со шпинатом. Шпинат сила! Американцы обожают.
Рекламный ход!
Ишь, ты, какой умный!
Семен смутился. Взяв пирожков, вышли на Невский проспект, и он подставил девушке локоть.
Здесь всегда много людей?
Всегда.
Навстречу двигался народ: молодым приходилось лавировать.
Вот так слалом! Удивился Семен, где будем пирожки есть?
Не подумала. Надо бы присесть.
В кафе?
Знаю. Дойдем до Екатерининского сада, а там скамеечки. Погоди, купим в киоске путеводитель по Невскому проспекту.
Разве ты не очень ориентируешься?
Каждый дом архитектурный памятник, а я мало, что могу рассказать.
Понимаю. Не больно наездишься, билеты дорогие.
И дома дел хватает.
Купили путеводитель. Лита развернула на ходу:
Стой!
Может, не будем все подряд смотреть, только основное, что больше понравится. Иначе не дойдем до Эрмитажа.
Ладно, тогда сам, девушка протянула брошюру. Семен сунул ее в карман, свернув трубочкой.
Там дворец Белосельских-Белозерских, он махнул рукой на темно-красное здание, за ним Аничков мост. Даже я знаю.
Удивил. Кто ж не знает? Верно, готовился к поездке?
Ну. Семен засмеялся, весь интернет облазил.
На заимке интернет есть?