Фу, сказала Вера.
Красивые, зеленые. Они живут в колодце, Рита показала пальцем; в ожидании сумерек французский колодец напоминал могильный памятник.
Хорошо, сказала Вера, А какие еще у нас планы?
Никаких. Или что? крикнула Рита в куст олеандра, усыпанного розовыми цветочками, Мы пойдем покорять горные вершины?! там, под навесом Олег создавал хозяйственный шум. Оттуда и чадило.
Пойдем! крикнул он в ответ, Я не против!
А я против, сказала Вера, Мне надо отдохнуть и выспаться, и снова это трагическое лицо.
Да вернут тебе этот чертов чемодан, Рита была готова рассердиться, Кому он нужен?
Мне, сказала Вера.
На ужин надумали бараньи ребрышки, а к ним жареные овощи. Олегу нравилось смотреть на огонь, что сильно упрощало дело: пока он раскочегаривал гриль, Рита порезала кабачки и баклажаны. Вера вызвалась помочь, но Рита запретила еда для Веры была только насыщением, и куски овощей, если б она их резала, получились бы большими некрасивыми шматами.
Лучше стол накрой, под деревом, стуча по доске ножом, предложила Рита, Там бокалы, тарелки вон, на подставочке, ножи-вилки в столешнице, бумажные салфетки в большой комнате, в шкафу под телевизором. И свечки тоже там поищи.
И даже свечки, сказала Вера.
А ты как думала? она была горда, словно сама все тут и придумала, Тре романтик.
Еще Рита приготовила мятной воды: нарвала травы во дворе у стены, залила пучки ее кипятком в стеклянном графине, и, выждав, когда распустится запах, накидала кусков льда из морозилки, зелень за стеклом расползлась в медузу.
Ты скоро там? крикнула Рита в раскрытое окно.
Олег пообещал, что вот-вот.
А помощь нужна? выкрикнула она и еще один дежурный вопрос и, получив ожидаемое «нет», утянула Веру к шезлонгам, забытым со вчерашнего дня и темнеющим сейчас под кустами, как скелеты.
Хочешь вина? спросила ее Рита.
Хочу! выкрикнул Олег.
Ты-то понятно, что хочешь! ответила ему Рита.
Она разлила по бокалам ледяного розового, один отнесла Олегу в амбар, другой всучила Вере, сидевшей на краю лежака как бедная родственница.
Чокнемся?
Вера послушно протянула к ней руку.
Мы думали это регион красного вина, а оказалось, что розовое, сказала Рита, присев на соседний шезлонг, Красное тут слишком тяжелое, много солнца, а розовое в самый раз. Его тут сотни сортов. В магазине счет потеряла, Рита глотнула еще, Я раньше думала, что розовое простоватое, только для пляжа и годится, чтобы жар сбить, а тут нет. Оказывается есть и сложные розовые вина, они почти как немецкие белые. Тебе нравится?
Вера пригубила, а далее нерешительно:
Ну, нормально.
Чуть горчит, да? Рита настаивала.
Не знаю. Нет, вроде.
Оно еще слишком холодное, ты подожди, пока оно в руке чуть потеплеет. Погрей, как коньяк, Рита покачала рукой, слегка взбивая бледную жидкость.
Ты не слушай ее, крикнул Олег, Она тебе голову морочит.
Ты ничего не понимаешь, крикнула в ответ Рита.
Вера поставила бокал на траву рядом с собой и легла.
Легла и Рита. У них был отпуск. Отдых от жизни и каждая мелочь имеет значение.
Мы тут попробовали интересный бренд. Шардонне и вионье. Вкус такой, будто кедровые орехи с абрикосами смешали. Очень необычно. Ой, смотри!
Вера испуганно дернула головой, приподнимаясь.
Лягушка, видишь? сказала Рита.
Бугорок на бетонном кольце можно было принять за выступ шероховатой поверхности, но он был живым, если приглядеться.
Ах, это, Вера снова откинулась.
Их там пять. Они выбираются иногда, чтобы погреться. О чем молчат лягушки, ты как считаешь? Рита чувствовала, как бежит по телу винный ток, ледяной, горячий.
Ага, ты скажи еще, что они думают, ответила Вера, а выступ на колодце сгладился, мутная водица внизу прошлась рябью.
На террасе сидели так долго, как смогли и даже успели погаснуть свечки в цветных стаканчиках. Снова пили вино, ели, роняли слова. Олег рассказал, как был на одном приеме какой-то магнат выкупил целый рынок, можно было есть и пить все, что хочешь; там был известный боксер, в руке которого можно было утонуть целиком.
Вот такие кулаки, говорил Олег, уже почти невидимый в темноте.
А я теперь знаю, как выглядят шершни, перебила его Рита, которая на приеме не была, а про боксера уже слышала, Они как опухшие пчелы. И бабочки тут большие. Я видела гусеницу с большой палец толщиной. Такая, вся зеленая колбаска с розовыми точками.
Гадость, сказала Вера, тоже ставшая черной тенью, А змей тут нет?
Есть, сказала Рита, две змеи и один змей.
Олег засмеялся.
Я боюсь змей, сказала Вера, Не знаю, чего от них ждать.
Они без необходимости не кусают, сказал Олег, Они ж не люди. Только наступать на них не надо.
Я и не собираюсь, сказала Вера.
А знаешь, Олег видел в Африке черную мамбу, сказала Рита.
Кто это? спросила Вера.
У нее в пасти была мышь. Он шел по лесу и увидел.
Да, было такое, признал Олег.
Ну, молодцы, сказала Вера, Это вы мне так приятных снов желаете.
Давай свет включим, сказала Рита.
Не надо, сказал Олег, опять насекомые налетят.
Но Рита все равно повернула выключатель, и над дверью в дом вспыхнул желтый фонарь, наполовину затянутый паутиной.
Смотри, сказала Рита, скоро придут.
Кто? Змеи? испуганно спросила Вера.
Ящерицы. Они приходят сюда на охоту.
Это гекконы. Ящерицы по ночам спят, поправил ее Олег.
У гекконов лапки в кружках, а сами как из дерева выточены, сказала Рита.
Не кружки, а присоски, опять Олег.
Они ходят по стеклу, сказала Рита, Странно. Змеи для нас страшные, жуткие, а ящерицы нет.
У них ноги есть, сказала Вера, Как у людей.
У пауков они тоже есть, возразил Олег.
Фу, сказала Вера.
А я знаю, о чем молчат лягушки, сказала Рита, О принцах, о чем же еще? и могла бы добавить, что это архетипический сказочный сюжет. В прежние годы, мечтая стать полноценной сценаристкой, она про это много читала.
Не потеряют, точно? сказала Вера.
Что? спросил Олег.
Мой багаж. У меня там все, понимаешь, все.
И Рита с Олегом наперебой заверили, что для волнений нет совершенно никаких причин.
Вера встала.
Вы как хотите, а я спать, она ушла, всего за два шага смешавшись с чернотой ночи, а под лампу и впрямь явились гекконы. Один был маленький, а другой большой. Сидя запятыми на шершавой стене, они делали вид, что друг с другом незнакомы.
Идеальное место для убийства, тебе не кажется? глядя на них, сказала Рита.
Ха-ха, сказал Олег.
Спать отправились еще до одиннадцати. Всю ночь в окна свистел ветер. Во сне Рита видела, как старые каменные дома рушатся и снова собираются воедино, и стонет кто-то, все время кто-то стонет.
Да, о принцах, о чем же еще они могут думать.
Среда
На террасу, к столу, к позднему завтраку Вера вышла с готовым текстом. На листке из блокнота она написала речь. «Мне нужен мой чемодан!» взывала Вера на плохом английском. Айныдмайбэгэджимедиатли.
В одежде с чужого плеча, бледная, с лицом утомленным, Вера напоминала безумную Нано, соседку Риты из прошлой жизни, которую ради другой бросил муж, она разделась до ночной рубашки и в таком виде жила годами, пока не исчезла.
Мне не везет, они обязательно потеряют, я знаю, трясла Вера спутанными волосами.
Поешь, сказала Рита, успокойся.
Мне бы чаю, Вера жалобно посмотрела на Олега.
Ответив кивком, Олег скрылся во тьме дома.
Сегодня хороший день, сказала Рита, Они тут все хорошие, и этот тоже, она хотела сказать, что им повезло, что они должны радоваться своему счастью быть вместе здесь, на французском юге. Ты подумай, дура, это же Прованс, Жаль только, что лаванда отцвела.
Но Вера сидела только, и лицо у нее было помятым. Прежде было оно пухлой перевернутой каплей, а теперь опало и вытянулось, а от подушки на нем остались следы, словно Вера спала, туго перемотанная бинтами. Еще она стала краситься в черное, что ее чересчур драматизировало. Шатенкой и рыжей она нравилась Рите больше.
Вера поседела рано, а потому рано начала менять цвет.
А если они адрес неправильно записали? сказала она, глядя впереди себя, а точнее, никуда не глядя, А если не привезут? А своруют? в речи Веры, прежде чистой, появился южный акцент, звуки прилепливались друг к другу, как мухи.
Зачем им твое барахло? сказала Рита, Не волнуйся.
А у нас мафия была, Вера строго посмотрела на нее, Мужики крали чемоданы, которые подороже, щелкали их, как орехи. В аэропорту. Обманывали людей годами.
Вот тебе урок, Рита растянула в улыбке губы, Не будешь возить в чемоданах фамильные драгоценности своей бабушки. Теперь в них ходят марсельские потаскухи.