Как, например, сейчас сварив кофе, она быстро переоделась в простое, хлопковое платье. Девушка взяла из кладовой плетеную корзину. Закурив папиросу, Роза подсвистела Пиаф:
Sans y penser Я сказала «Да», почти не думая. Прямо как я и Тетанже она горько усмехнулась: «Сейчас подобной роскоши себе не позволишь».
Розу ждали сегодня на полуденной мессе, в соборе Святых Михаила и Гудулы:
Человек, что туда придет Мартен замялся, организует операцию. Опыт у него большой, твой гость окажется в надежных руках. Все будет хорошо, не волнуйся пароль и отзыв поменяли. Роза садилась на пятую скамью слева, держа католический молитвенник.
Мартен велел:
Запомни. Мадемуазель, пожертвуйте на нужды сирот, и да благословит вас Бог. Ты ему дашь монету в пять франков, и перекрестишься: «Благотворящий бедному дает взаймы Богу» Копилка у него будет добавил Виктор. Роза кивнула: «Я все запомнила».
Покуривая папиросу, она быстро выпила свою чашку:
Виктор не говорил, кто придет на явку. Наверное, Блетчли-парк сюда человека послал, через побережье в стране работало еще с десяток передатчиков. Из соображений безопасности, выходы в эфир чередовали. Портниха отвечала только за передачу информации от берлинской группы. Ей разрешали самостоятельно выйти на связь только в случае острой нужды.
Что я и сделала Роза, с чашкой кофе, поднялась наверх, по узкой лестнице:
Хорошо, что он запомнил безопасный адрес, в Брюсселе, а то как бы он меня нашел в спальне было полутемно. Роза, три дня, ночевала на кушетке, в примерочной комнате:
Надо его отсюда увозить она аккуратно, поставила чашку на столик, рядом с кроватью, сейчас выходные, а потом клиентки появятся женщины не заглядывали наверх, где у Розы была спальня и маленькая ванная, но осторожность не мешала.
На крепкой шее блестела золотая цепочка крестика:
У его светлости клык она коротко улыбнулась, но с Джоном связи нет, и не появится, до осени герцог сидел где-то за линией фронта, в бирманских джунглях.
Он спал, уткнув лицо в подушку. Под левой лопаткой краснел свежий шрам, выше виднелись старые, немного стершиеся:
От бомбежки, где его мать погибла вспомнила Роза, а девочка, Августа, мать потеряла. Она круглая сирота теперь. Полковник Кроу в СССР разбился, на севере. Сколько сирот И что с доктором Горовиц случилось, тоже непонятно Звезда, с мая месяца, когда она отправилась в Прагу, больше на связь не выходила:
Может быть, у нее передатчика больше нет, подумала Роза, не успела забрать. Однако она знает об Аврааме. То есть, если Авраам жив, если она сама жива Роза, почти ласково, потрясла его за смуглое плечо:
Просыпайся, день на дворе. Кофе я принесла. Надо на рынок сбегать, тебя накормить. Потом на явку пойдем, в собор присев в постели, он взял чашку: «Что, приехали за мной?»
Роза прикурила ему папиросу:
Пока нет. Мы встречаемся с руководителем операции Питер отпил кофе:
Сейчас стану похож на человека. Не обязательно все это устраивать, угрюмо сказал он, я бы сам ушел с рыбаками, через Остенде. Из Праги я сюда добрался, и мог Роза отрезала:
Ты на территории бельгийского Сопротивления, и подчиняешься нашим решениям. Пей кофе, кури, я скоро послушав стук каблуков по лестнице, Питер устало закрыл глаза: «Она права, конечно».
Холм Тройренберг, разделявший Верхний и Нижний Город, заливало яркое, июльское солнце. Звенели трамваи, перекликались колокола, на готических, темного камня башнях собора. Они нашли немноголюдное кафе, с холщовыми зонтиками, расписанными рекламой пива. Роза, закинув ногу на ногу, потягивала лимонад. Питер взял бокал вишневого крика. Он аккуратно отхлебнул пышную, розовую пену. Стекло холодило пальцы.
Едва увидев Питера на безопасной квартире, в дешевом районе у Южного вокзала, Роза одобрительно кивнула:
Тебя и переодевать не надо. Костюм потрепанный, но приличный. Никто не придерется сержант Левина выдала ему рексистский значок:
Документов у тебя нет, но со значком меньше шансов, что патрули остановят. Впрочем, я не собираюсь тебя на улицу выпускать, из ателье Питер, тем не менее, настоял на том, чтобы пойти на явку, в собор:
Если он руководит операцией, я должен с ним познакомиться, сварливо сказал капитан Кроу, я сюда тоже не в гости приехал Роза подняла бровь: «Это как сказать».
Если он руководит операцией, я должен с ним познакомиться, сварливо сказал капитан Кроу, я сюда тоже не в гости приехал Роза подняла бровь: «Это как сказать».
Питер появился в Брюсселе, сойдя с кельнского поезда. Только очутившись в Бельгии, он позволил себе выдохнуть. Он, до сих пор, удивлялся, что не заболел, после многочасового блуждания по канализации, и холодной, несмотря на лето, воды Влтавы. В город выходить было опасно. Питер предполагал, что после боя в церкви Прагу будут обыскивать, в поисках выживших подпольщиков. Он вылез на берег к полудню, ниже по течению реки. Обнаружив, что потерял пистолет, в крипте, Питер вздохнул:
Теперь я с Теодором сравнялся. Миссис де ла Марк меня бы не похвалила папирос у него не было. Брюки и рубашка промокли, испуская запах нечистот. Спрятавшись в кустах, перебирая в уме безопасные квартиры, в пригородах, он дождался вечера:
Нас кто-то выдал пришло в голову Питеру, но кто? Ребята, агенты, из церкви не выходили. Чурда держал связь с партизанами. То есть говорил, что держит все это могло подождать. Питер понятия не имел, что случилось с кузиной Эстер, после смерти Гейдриха. Он надеялся, что Звезда успела уехать в Варшаву, с передатчиком, и ей не пришлось переходить на нелегальное положение.
Как, например, мне Питер понимал, что штандартенфюрер фон Рабе видел его, в Касабланке: Я их вывел на Элен горько подумал Питер, я виноват, в ее смерти сейчас ему требовалось выбраться из Праги. Он пошел на пригородную явку, в надежде, что адрес не провален. Его документы судетского немца были непоправимо испорчены. Питер подозревал, что Макс успел развесить по всей Праге плакаты, с его описанием, но потом задумался:
Вряд ли. Генрих говорил, об отделе внутренней безопасности СС. Если Макс признается, что знаком с британским разведчиком, с довоенных времен, его начнут проверять. В Германии, как в России, тоже везде ищут предателей квартира, к облегчению Питера, осталась безопасной. Гестапо в маленький домик, с огородом, на задах, не наведывалось. Пожилые хозяева продержали его три дня. Обзаведясь костюмом, побрившись, Питер двинулся дальше. Он помнил рассказы покойного полковника Кроу, о побеге из плена:
У Стивена польские документы имелись, а у меня вообще никаких бумаг нет ехать в Берлин было невозможно. Питер не хотел подвергать риску Генриха, его отца и сестру. Оставалось надеяться, что никто не заинтересуется приличным молодым человеком, с нацистским значком, на лацкане. Питер был призывного возраста, что могло обратить на него внимание патрулей. Хозяева явки снабдили Питера костылем, велев прихрамывать. Он, все равно, пользовался пригородными поездами, и отсиживался в мужских уборных. Питер ругал себя за то, что не взял у Генриха несколько адресов членов его группы, в провинции:
Хотя нет, он пил жидкий эрзац, на дрезденском вокзале, тоже не надо. Я хорошо знаю Германию, справлюсь вспоминая вагоны третьего класса, Питер понимал, что только этим летом можно было проехать через весь рейх, без документов.
Репродукторы захлебывались «Хорстом Весселем», и криками Геббельса. Танки Роммеля стояли в двух днях пути от Александрии. Газетные щиты усеивали фотографии русских пленных, под конвоем, и веселые, загорелые лица солдат вермахта, с пулеметами, и на танковой броне. Армию, по заверениям рейхсминистра, было не остановить. В августе вермахт собирался достичь Волги и Кавказа.
Никто не смотрел в сторону прихрамывающего молодого человека, в хорошем костюме, с портфелем и «Фолькишер Беобахтер», под мышкой. В Кельне Питер понял, что немецкие газеты сообщают далеко не всю правду. В последний день мая британская авиация, атаковав город, разрушила три тысячи зданий. От вокзала остались одни руины, но собор почти не пострадал. Железнодорожные пути успели восстановить.
Купив билет до Брюсселя, Питер зашел в главный неф. Он стоял, со свечой, перед распятием, думая о людях, погибших на его глазах в Лидице, о чехах, застрелившихся в церкви на Рессловой улице. На пражской явке, Питер прочел в газетах, что все диверсанты уничтожены, но хозяин сказал ему о слухах:
Ни один человек не выжил вздохнул чех, все предпочли смерть, от своей руки, пыткам и казни.
Это наш выбор вспомнил Питер слова Яна Кубиша, мы готовы на все, чтобы избавить страну от немцев он перекрестился: