Сканер сознания. Стихи и поэмы - Игорь Платонов 2 стр.

Слов не бросая на ветер,
Хочется петь и плакать;
Жил-был на белом свете
Хлопец, любивший мякоть.

Был он не жлоб, не барин,
И не жуир с излишком;
Просто совковый парень, 
Тот, что учён по книжкам.

Облик держал по стилю,
Жил без цепей на вые;
Девки его любили, 
Все мы, как есть  живые.

Он отметал напряги
И разгрызал апломбы;
Не допускали влаги
Глаз лобовые помпы.

Как-то его я встретил,
Душу умыв тоскою, 
Он куропатками бредил
И лопотал про жаркое

И на сезон отстрела
(Ценишь ли жизнь, охотник?)
В воздухе боль закипела,
Плоть щекоча до икоты

С небом  игра не в прятки,
Дичь не меняет крова;
Осень дымила сладко, 
Горечь дышала кровью

Но через твердь и слякоть
Жизнь обретает меру;
Хлопец, любивший мякоть,
Как-то почуял нервы.

И тошноты не выдав,
Страсть превратилась в будку
Просто он вдруг увидел,
Как умирала утка.

Упругий смычок встрепенулся по жесту,
И раненый мир обнажился в глазах
И в струнах разъяв роковое блаженство,
Мятежная скрипка оплакала зал

Судьба вакханальных прелюдий банальна,
Гудящий кабак отуманил печаль;
И звон, оживляющий ближних и дальних,
Весельем наполнил бокалов хрусталь.

Проста клиентура, душе нужен праздник,
Играет скрипач, ублажая гостей;
Фортуна оценит богатых и разных,
И Муза  в купюрах, а мастер  ничей

Сцена, ты  власть безымянной богемы,
Верен гармонии твой фаворит;
Олихорадив застольные темы,
Вольная музыка в венах гудит.

Он пишет чувствами оркестра
Всепроникающую быль;
Он правит звук не ради кресла,
В котором жизнь тиха, как пыль.

Он собирает свет в аккорды,
Круша апломбы на ура;
Его желанья жгут на форте
И в голове шалят ветра.

А под ударами каданса
Рассудок рухнул, не дыша
И из немыслимого транса
Выходит вечная душа.

Альтернативный слог
Делает бедных богатыми;
Только, сбивает с ног
Литературная каторга.

Вместо свечи  звезда,
Вселенная влита в глазницы;
Завтра придут сюда,
Чтобы от быта забыться 

Свежие, стойкие, праздные,
Старые, новые, разные,
Люди полузнакомые,
Гости полузаконные.

Будьте хмельны, бездельные,
Будьте любезны, похмельные,
Будьте хранимы, верные,
Будьте верны, известные.

Но под тоски булыжником
Сердце рыдает и мается;
Чувства поделены с ближними,
Только тоска не ломается

Утро  награда терпению,
Праведник не одинок:
В душу тепло откровения
Выплеснул вольный восток.

К чему поэту лекаря?
Он жизнью болен;
И в дар ему лады парят
От колоколен.

Он нищ, как пёс, но вынес Бог 
Открыл дороги,
Чтоб не забыл среди забот
Души тревоги.

Надменный босс остолбенел:
«И смех, и слёзы;
Ну что за блажь  ни стен, ни дел,
А только грёзы?..

Что за восторг  плодя долги,
Дробиться в рифмах
И вырываться из тоски
Похмельным хрипом?»

Ответил мальчик Небу в лад:
«Вы, дядя,  дурень;
Поэты сердцем говорят
И нежат бури.

Ну а тоску не перегрызть
Звериным толком,
Когда в очах сияет Высь
И млеют волки.

Как скрипка предана смычку, 
Поэт жив Небом»
Душа повышибла тоску
И в сердце  нега.

Сын богемы, играющий в тон Небесам,
Ты овеян свободой и отдан судьбе;
И беда не пройдёт по твоим временам, 
Ты душою  со всеми и сам по себе.

Ты в мечтах отворяешь сады и поля,
И из пепла восходят живые дары;
В этой битве за жизнь все приёмы стары,
Если надо  ты снова начнёшь всё с нуля.

Наготой  по шипам да восторгом  по льду
Ты плывёшь и гудишь, не студя головы;
А в очах  высота, и товар не в ходу,
И всё ближе стихия невинной травы

Холод серых людей, ни кола, ни узды;
Это время любить, если боль метит след
Ты горишь до конца по закону звезды
И в судьбе оживает бессмертный рассвет.

Узда самоуспокоенья
Сильней вакханального жара
И хмель упоительной лени
Швыряет в мистерию шарма

Сей жанр обнажён и отважен
В борьбе за Адама и Еву;
И переплавляются в жажду
Плоды чудотворного Древа

Крутись, чумовая свобода,
Даря упоение драме;
В метаньях душа сумасбродна,
Пока не объята годами.

Я верю во всё дорогое
В краю беспредельного жанра, 
Я видел, как плачут изгои
Под небом осеннего шарма.

Свои по зову не приходят?
Чужие ставят на крутых?
Ликуй, душа,  ты на свободе,
Где нет ни мёртвых, ни живых.

Но равнодушие фатально,
И стоек имидж не всегда
Храни себя в зеркальной тайне
И продвигайся как вода.

Усталость и блажь одолев,
Отсеяв реальность от снов,
Трезвеющий мир добывает свой хлеб
И крутит живое кино.

Оставь завоёванный быт,
Пройди по остывшей земле;
Смотри, сколько жемчуга возле корыт
И сколько железа в золе

А время играет свой гимн,
И каждый овеян мечтой;
Раскуривай счастье, плыви из тоски,
Но трепет обуздан сумой

Душа голосит по-иному,
А звёзды горят как всегда;
И сила дорог возвращает к родному, 
Туда, где огонь и вода.

Он покрыл зеркалами родное жильё,
Он поставил надёжные двери;
Он просёк солидарных, отсеяв жульё,
И в судьбу безоглядно поверил.

Он кручинил ненужных, скирдуя бабло,
И напряги гасил «Ахтамаром»;
А в отвязке гремучую крышу снесло,
Но и дурь не колотит задаром.

И ловя наугад мимолётный ажур,
Он желаньям дарил зажиганье
И вкусил мимикрии от жарких натур,
Оглушив медным тазом сознанье

А потом он устал от пиров без причин
И ушёл в меланхолию транса;
А луна оживила горячку в ночи,
Узаконив синдром реверанса.

Эта жуть  как бальзам для сдуваемых крыш,
Только, мне это всё  по баяну;
Как ни бей себя в грудь  выше слов не взлетишь,
Только птицы поют без обмана.

Он такой же, как все,  беззащитный и смертный,
И в любой крутизне заминирован страх
А кому-то  в облом баснословные сметы,
И душе остаётся гореть на устах.

Он вгоняет в пиар даже личные чувства,
Выставляя страданья свои напоказ, 
Подзарядка от публики! Чем не искусство?
Ну а дальше  по плану: и бум, и Парнас.

Он желает фанатам спасенья от Бога,
И персты ставит веером  все при перстнях;
Лучезарное эго  большая подмога
Для движенья по курсу в незримых цепях.

Мне загадочно то, как мы любим легенды;
Кто вчера был кумиром, сегодня  штукарь.
А душа  вне игры, и её киноленты
Неизменно ясны, как проспект и фонарь.

А не лучше ли вникнуть  куда мы несёмся,
И озвучить живое биенье сердец,
Раскалённых от битвы за место под солнцем,
И в себе уместивших и скорбь, и венец?

Почему-то такое не очень-то катит
В этом мире, желающем жрать и блистать;
Но когда-нибудь Ангел прошепчет нам: «Хватит»,
И взойдёт ураганом Вселенская рать

Неприступная леди,
Томный взгляд с холодком;
Дух шаблонных трагедий
Не проникнет в твой дом.

За рулём «Мерседеса»
Ты сканируешь мир;
И твоих интересов
Не нарушит кумир.

Ты плывёшь по проспектам,
Как по грёзам  Ассоль,
Не меняя свой вектор,
Без поправки на боль.

И надёжные люди
Твой престиж берегут;
Только, что с ними будет,
Если рухнет их труд?..

Твой фасад предназначен
Лишь для важных персон;
И в тостах за удачу
Фокус притч запрещён.

Твой бой-френд крут и стоек
И в бою, и в любви,
Отстоит и укроет,
И настрой обновит.

И никто не посмеет
Отменить блажь затей;
Но в игре без отмены
Есть тревожная тень

Неприступная леди,
Затуманенный взгляд,
Пронеслась вдоль трагедий
Без дороги назад.

Но её тормозами
Стал слепой форс-мажор;
Горечь вышла слезами
И открытым стал взор.

Словно сердце проснулось
В дикой гонке мечты,
И она содрогнулась
От сквозной пустоты

От внезапностей больно,
И снобизм рухнул в шок;
Но она стала вольной
Как рассветный восток.

Стала чувствовать радость
И любить без причин;
И не нужно парадов,
Чтоб уйти от кручин.