Сканер сознания. Стихи и поэмы - Игорь Платонов 3 стр.

Она жевала попкорн
И смотрела кино,
В котором каждый мотив
Похож на ход в домино.

И применяя сюжет
В осовелом быту,
Она пыталась пыл грёз
Превратить в красоту.

И каждый новый герой,
Приходя в её дом,
Играл шаблонную роль,
Чтобы напиться потом.

Она меняла игру
И кудри красила хной,
Вгоняла перлы в язык,
Летя в кураж с головой

Она глотала «Мартини»
И вести со льдом,
Вникая в чистый контакт
Меж ключом и замком

Но ни одна красота
Не станет жить как цветы,
В системе ценность  в ином,
И здесь банкуешь не ты.

И ни один ловелас
Не озарит, как Амур;
Кому  блаженство и свет,
Кому  бабло и гламур.

Она устала смотреть
Чумовое кино
И поняла: есть лишь мир,
В котором счастье  одно.

Сколько стоит билет
От мечты до Парнаса?
В нас  и сила добра,
И любовь без причин

Утоляет ли сердце
Могучая касса?
Лишь вода знает путь
Без огня и руин.

Мадам, если это любовь, 
Зачем Вы идёте по краю
И, бурю во мне пробуждая,
В себе исчезаете вновь?

Мадам, если это печаль, 
Зачем, не отведав и чая,
Вы так приближаете даль,
В шептаньях одежды теряя?

Мадам, если Вы  навсегда,
Зачем говорить о свиданьях,
Вгоняя себя в ожиданья?
В песках не растут города.

И если Вам сладостен флирт,
Нужна ли бравада элиты?
Душа не бывает убита,
И лишь временами болит.

Мы выстроим быт по Фэн-шую,
Примерим виссон и меха;
Но что озарит голь стиха,
Когда пыл тоскою задует?

Мадам, если это судьба, 
Зачем Вы смертельно сквозная
И, как Мельпомены раба,
Такая моя и чужая?

Он считал себя одним из крутых,
Он полезное искал только сам,
Он заучивал свой имидж, как стих,
И фиксировал устойчивых дам.

Он крутил баранку, как Бельмондо,
Успевая обыграть форс-мажор;
Он тянул интим, как виски со льдом,
Но не знал, что есть ещё и минор

И въезжая в оголтелый расчёт,
Он хватался за приманку, как лох;
А в груди плясал холодный фокстрот,
Но от этого лишь глубже был вдох.

И пьянея от пленительных книг,
Он листал труды властителей дум,
И считал себя таким, как они,
Только слишком голосил тяжкий ум.

Он хотел казаться круче других,
И гостям дарил внезапный облом;
Но своя тоска не манит чужих,
И таланта не прибавит апломб.

Он в дебатах слышал только себя,
И в мечтах как супермен всё умел;
А легко ли шиковать не любя?
И его манил ажур новых тел.

И не слушая подсказок Судьбы,
Он всё чаще повторял букву «Я»;
Но, как водится, бесплодны дубы,
Даже если вся посадка своя.

Он заучивал свой имидж, как стих,
Он полезное искал только сам,
Он считал себя одним из крутых,
И сокровище отсеял, как хлам

Заходя в тупик,
Никого не обвиняй;
Будь как дома,
Накручивай шик,
Но никому не открывай.
Это аксиома.

Когда ж понесёшься вперёд,
Пробив тупиковую стену,
Как беспардонная фура,
Не будь оголтелым, 
Закрой за собою проход
Той же структурой.

Она чтила стиль, как типичная леди,
Имела доход и приличный офис,
Но, опьянённая статусом «профи»,
Не отделяла зёрна от плевел.

Её волновали оккультные тайны,
Как, впрочем, и всех, шлифовавших карьеру;
Реально ж она в небесах не витала,
Жила как умела и чуяла меру.

Ценила подруг и соратников дела,
Даря понимание нужным и важным,
Чеканила имидж изяществом тела
И квоту вниманья делила не с каждым.

Её привлекали персоны богемы,
Вальяжные мэтры и перлы искусства,
И всякий анонс пропиаренной темы
Она принимала заученным чувством.

И в томном пылу дорогих вечеринок
Она постигала значенье актрисы, 
«Вся жизнь  лишь театр»
И любой фотоснимок
В системе контактов фиксировал визу.

Но в жизни игре не бывает отмены,
И если вошёл  то отказ невозможен;
Бывает, уходят в запой супермены,
Бывает, и гениям статус положен

И леди, идущая в ногу с системой,
Внезапно тоску ощутила по чувствам, 
По тем, настоящим, что сносят все темы
И кровь ускоряют живучим искусством.

И вырвав себя из цепного респекта,
Она вдруг разверзла дремавшую силу
И, словно река без цепей интеллекта,
Гармония душу её утолила.

Паренёк ругался матом,
Крыл и малых, и больших;
Грел в себе неадеквата,
Мат внедрял в ядрёный стих.

Воздух матом бил повсюду,
Кайфовал от шалых слов,
Будоражил узы блуда
И пижонился как лох.

А потом лишился речи,
И постиг внезапный транс
И увидел мира вечность,
Как негаснущий экран.

Там деяния роились,
Чувства, мысли, голоса,
И слова друг друга били,
Словно тешилась гроза.

Только странное теченье
В бездну шло стезёй без виз,
Точно дикое влеченье
Тот поток тянуло вниз

И увидел тот парнишка
Мир, где всё диктует брань,
И ненужная мораль 
Как захлопнутая книжка.

Там никто ни с кем не дрался,
Мерк любой во мраке взгляд,
И никто не озарялся, 
Всё гасил ударный мат.

Дух высасывала бездна,
И держала всех в узде
Безотказно и железно,
И жирела на беде.

Души петь пытались тайно,
Чтоб разъять цепную муть,
Но незримо и фатально
Голоса срывались в жуть.

Эта бездна расширялась,
Проявляя суть узды:
Мрачных сущностей орава
Обращала в брань лады.

И никто не мог до срока
Дух от пут освободить, 
Ярый гнёт слепого рока
Принуждал пути забыть.

И парнишка содрогнулся
От таких чумных оков,
И внезапно окунулся
В дивный омут чутких слов.

Те слова спасеньем были
Для пропавших и больных,
И шальные твари взвыли,
Свет почуяв от живых

И свободу постигая,
Души пели гимн любви;
Ну а сфера та шальная
Бранью крыла тех, кто взвит.

Только мат уже не трогал
Ни пропавших, ни живых;
Просто мрачная дорога
Потеряла визу ввысь.

И парнишка тот беспечный
Вдруг запел без матерщин;
Это кровное наречье
В нём раскрыло дар души.

У шарлатанов есть влечение к престижу 
Целенаправленно использовать слова,
Чтобы других принизив, стать самим повыше,
Внушая всем, что только их стезя права.

Мадам без лица и фамилии
В Онлайне кропала стихи,
Тащась, как Левша от блохи,
Как если бы грант посулили ей.

Рифмуя свои ощущения,
Она постигала суть роз,
Себя обжигая томлением
И вспышкой бунтующих грёз.

Ей нравилось быть обожаемой
Фанатками с патокой фраз;
И с тоном, почти осязаемым,
Она постигала экстаз

Как странно вживаться в Офелию,
Играя без глаз и без губ,
Себя озаряя доверием,
Чьё действие  не для Гекуб.

Случались, однако, и казусы,
От коих бы спятил Пегас;
И дама, как тол, безотказная,
Муар обращала в каркас.

И мерно скрипя всеми нервами,
Даруя Онлайну ликбез,
Она шиковала манерами
Натуры, дремучей, как лес.

А тайна всегда притягательна,
Она окрыляет мечту;
Но самость, что всюду влиятельна,
Вгоняет мозги в маету.

Такие вот выдались пения
В Сети виртуально шальной;
Нужны ли ей стихотворения?
Ей ближе расклад ролевой.

Устал изумленьем томиться я,
Поставив слова на места:
Когда оживают амбиции,
Теряется вся красота.

Он безымянный и безликий,
Он  просто виртуальный тролль;
Он не штудирует великих,
Ему плевать на фейс-контроль.

Он кропотлив и односложен,
И лексиконом ядовит;
Его чужая радость гложет
И свет идей томит и злит.

Он прячет суть под хитрым «ником»
И млеет в нём, как тварь в манто,
Дырявя душу вольным кликом
И становясь как решето.

И запотев от шалых реплик,
Он ловит кайф, как наркоман
И обживает странный трепет 
Дебилизации капкан.

Есть люди, взлелеявшие комплимент
И вечно крутые, как памятники;
Есть люди, использующие момент,
И действующие, как маятники.

Есть люди, ведомые криком «Ура!»,
И те, кто не хочет светиться;
Есть вольные пахари и мастера,
Естественные, как птицы.

Жил на свете Осёл, он любил погулять,
Пощипать ячменя на халяву,
Поваляться в траве, позевать, помечтать,
И придумать большую забаву

И однажды его осенила мечта 
Стать крутым без хлопот и сражений,
Чтоб иметь уваженье и хваткой блистать,
Кайфовать и не ведать лишений.

Он хоть был и ослом, но с мозгами дружил,
И приняв озарение в разум,
Навигатором пастбищ себя объявил,
Заодно заклеймив скотобазы.

За благие позывы  поклон и респект,
И зверушки к Ослу потянулись;
Но водилось ещё и зверьё без опек,
А такое  не хавка в бауле.

И смекнул предводитель: быть мудрым важней,
И он стал толерантен и мягок,
И зверью предложил часть хороших полей, 
Хватит всем и кореньев, и злаков

Что волкам до того? Им и лес  как жнивьё,
Ну а байки  забава для нищих;
И дошло до Осла: каждый чует своё,
И находит-таки то, что ищет!

И от дум оголтелых Осёл возмужал
И слегка помутился рассудком:
«Жуть прошла стороной Ну а кто правит бал?
Здесь зависимы все от желудка»

Он валялся в траве и смотрел в небеса,
Где летали весёлые птицы;
Что-то пели они, и в живых голосах
Был вопрос; и вожак стал томиться

И подумал Осёл: «Нужно их припахать 
Этих птах, что поют и порхают;
Что за польза от них? Их язык не понять,
А на пахоте прок и от лая»

И он стал призывать лошадей и быков
Пресекать дармовое веселье;
И пришлось погружаться в деянья козлов,
Что гребут урожаи, не сея.

И клеймил он ленивых:  Торчите в мечтах,
А за вас чужаки здесь ишачат!..
Невдомёк ему было, что в этих делах
Коноводят рогатые мачо

«Что ни день, то разборка Ну что за буза 
Бить копытом и ставить на стадо?
Для тупых  тупики, ну а вольным  стезя;
Есть идея, она  то, что надо»

Так кумекал Осёл, просекая пути,
(Он уже обалдел не на шутку)
А покой  в колее, лучших пут не найти,
Если быть назидательно чутким

И он начал вещать про загробную жизнь:
 Этой доли никто не минует!
И врага  без суда на рога, на ножи!
А ленивых кнуты облюбуют.

И в себе ощутив доминанту скалы,
Он крепчал и мозгами, и мордой,
Говоря:  Здесь достойны любви лишь ослы,
Остальные же  низшего сорта.

Тут Осла понесло, и пошёл он чудить 
Сочинять грозовую сатиру;
И его ишаки стали больше любить,
Как никак  подарил голос миру.

Но и этого мало,  Осёл дал понять,
Что способен не только на байки,
И в округе своей стал ослов собирать,
Призывая громить злые шайки.

Тут допёрло до тех, кто на это пошёл,
Что с волками ослы не воюют;
Как и водится, всякому зверю  свой дол,
И вожак напрягался впустую.

Сумасбродство  как мыло, и скользок нахрап,
Наорался  и в сено, в отвязку
А зверьё  начеку, и упруга мощь лап;
Как не вспомнить тут важную ласку?

 Вы владеете всем! Вам хвала и почёт!
А уродов мы враз обуздаем!
Так витийствовал шалых премудростей мот 
Тот Осёл с языком краснобая.

Всё закончилось мирно, Осла отсекли
От угодий  ушёл он за нивы
И поют Небеса о свободе Земли,
Чьи надежды Вселенной хранимы.