Максимилиан уверил Гиммлера, что в Венгрии ничего подобного не случится. Товарные вагоны шли из Будапешта, прямо в Польшу.
Он щелкнул зажигалкой, рассматривая лицо герра Холланда. Герцога сняли в армянском кафе:
Три товарища, вспомнил Макс, однако мне нужен только один
Ремарка в рейхе запретили. Макс читал роман в датском издании, в тридцать шестом году. Штандартенфюрер покуривал, легонько касаясь глянцевых фотографий:
Союзники согласятся на перемирие. Кого интересуют евреи, когда речь идет о научном потенциале, о новых разработках в военной промышленности? Скажем, что евреи умерли в трудовых лагерях, в Польше тела убитых сжигались. Особые команды раскапывали рвы, куда в прошлом году сбрасывали трупы расстрелянных людей. Коменданты лагерей получили тайное распоряжение, в случае необходимости, отправлять контингент маршем к морскому побережью, где заключенных грузили на старые, списанные корабли.
Корабли тонут, штандартенфюрер стряхнул пепел в керамическую плошку:
Прискорбно, но такое случается. Нашей вины в этом нет. Наоборот, мы спасали узников, хотели отправить их в нейтральные страны, тонкие губы улыбнулись. Макс не мог отсюда связаться с рейхом, однако Берлин хорошо защищали от воздушных налетов:
Думаю, на вилле все в порядке, он хотел вернуться домой к первому дню рождения племянника, но все равно, надо оборудовать бункер и заказать ящики, для перевозки картин. Папа всем займется. Но до такого не дойдет, я уверен
За окном номера мерцали прохладные, вечерние звезды. Он отправил Муху в посольский район:
На закрытые улицы не суйтесь, распорядился штандартенфюрер, вряд ли наши старые знакомцы живут в посольствах, но осторожность не мешает, Максимилиану требовалось выяснить, где обретаются мистер Кроу, герр Холланд, и мистер Горовиц.
Еврей ему, в общем, нужен не был. Штандартенфюрер смотрел на знакомое, простое пенсне, на слегка встрепанные, темные волосы. У мистера Горовица, за это время, появилась седина, на висках:
Он меня младше, как и герр Петер, Макс, невольно, провел рукой по волосам, однако я пока не седею. Впрочем, я светловолосый, с легкими морщинами, вокруг глаз, которые Максимилиан, с недовольством, видел каждый день в зеркале, было ничего не сделать. Он пользовался хорошим кремом, из аптеки Санта Мария Новелла, во Флоренции, и всегда спал с открытым окном:
Мне еще тридцати четырех не исполнилось, вздохнул Макс, все из-за напряжения, ответственной работы, он, иногда, завидовал приятелям, в лагерях или даже на фронте, в айнзатцкомандах:
Все просто, размышлял Макс, проводишь акции, отсылаешь в Берлин отчеты, золото, и спишь спокойно, мигал зеленый огонек радиоприемника.
Местные станции гоняли любимый Максом джаз и легкую, танцевальную музыку. Муха вернулся из армянского квартала не только с катушками пленки, но и с бутылкой советского коньяка:
Мы такой коньяк до войны пили, ваша светлость, робко сказал штурмбанфюрер, я помню, что вам понравилось, Максимилиан не мог не признать, что русские держат марку. Коньяк пах жарким, летним солнцем, маревом над томной, южной землей, ароматным дымом виноградной лозы. Он слушал низкий, убаюкивающий голос:
Besame,
besame mucho
como si fuera ésta noche
la última vez
Подсвистывая певице, Максимилиан отложил фотографии герра Кроу и мистера Горовица отдельно. Как бы ему ни хотелось узнать, где сейчас доктор Горовиц, или взглянуть в лазоревые глаза еще одного восставшего из мертвых, герра Кроу, но 1103 была важнее. Максимилиан устроил рядом со снимком герра Холланда скромный, но дорогой несессер, итальянской кожи. Среди ампул с лекарствами блестели иглы и шприцы:
Не стоит тратить время на мелкую сошку. Герр Холланд расскажет, куда спрятали мою драгоценность, а потом, штандартенфюрер изящно повел рукой, город здесь большой. Рынки, бойни, подозрительные кварталы. Его будут искать, но не найдут. А я ее отыщу, и заберу, непременно, Максимилиан не брал сюда рисунок, однако такого и не требовалось. Он помнил 1103, видел ее перед собой, как живую.
Отпив коньяка, он закрыл глаза, слушая музыку:
Моя драгоценность жива, и скоро вернется ко мне. Муха все обставит, без сучка, без задоринки. Советский разведчик, у которого есть сведения о судьбе якобы погибшего полковник Кроу, Макс даже рассмеялся:
Петр Воронов, стойкий коммунист, героически водящий за нос нацистов. Майор, кажется. Да, майор, зевнув, он повертел фото Холланда: «Буду рад увидеться еще раз, ваша светлость. В последний раз».
Неприметный, темный форд с залепленными грязью номерами, припарковали на углу тихих улочек Парс и Джамшид, куда выходил служебный подъезд посольства СССР. Квартал вокруг садов, где стояли британский и русский особняки, закрыли. Улицу Парс, огибающую хозяйственный двор посольства, перегораживал барьер, где расхаживали два охранника. Забрызганный недавним дождем форд стоял у витрины магазина некоего Новиняна. Лавка процветала, предлагая русские меха, саквояжи итальянской кожи, и американские, прочные чемоданы.
Армянский квартал располагался неподалеку. По дороге водитель форда остановил машину на улице Надери. Заглянув в забегаловку, он вернулся с увесистым, покрытым жирными пятнами пакетом, и двумя бутылками. Майор Кроу потребовал себе мятный лимонад, Меиру пришлось довольствоваться лимонным напитком.
Кока-колу они тоже продают, бумажный пакет расстелили между сиденьями, но цены кусаются, Меир не сводил маленького бинокля с кованых, высоких ворот посольства:
Мятный лимонад я пил, добавил майор Горовиц, похоже на то, что у нас на юге делают, вооружив Питера маленькой камерой, он велел снимать любые машины, буде они появятся на улице Парс и, тем более, заедут в посольство.
Питер вытер салфеткой смуглые, изящные пальцы:
Кебаб здесь вкуснее, чем в Северной Африке. Джон говорил, что на приеме ожидается икра, бочонками, каспийский осетр, местный плов, отсюда, с задворок посольства, здания британской резиденции видно не было. Меир сам проверял охрану. Кузен начертил Питеру маленькую карту:
На центральную улицу, где стоит брезентовый коридор, никто из нужных нам людей не заедет. Они не хотят показываться на глаза журналистам, зевакам, улицу Нофль-ле-Шато закрыли, для проезда и прохода, но газетчики успели возвести на углах несколько шатров. Фотокорреспонденты круглосуточно не сводили объективов с резиденций. Западные газеты писали о встрече тройки, но Меир подозревал, что в СССР пресса ничего не печатала:
Опубликуют только официальную информацию, по итогам встречи. У них вообще мало правды в газетах. Даже о том, что Горский был американцем, наверняка, не сообщили, Меир не знал русского языка, и не мог такого проверить:
Миссис Анна мне говорила, что ее отца, то есть дядю Александра выставили немецким шпионом. Якобы, он, по заданию рейха, развалил армию. Им требовалось на кого-то свалить неудачи первого военного лета, Меир не знал, где сейчас дочь Горского, и не ожидал, что узнает:
Если бы она не попала в опалу, осталась в СССР, она бы сейчас сюда приехала. Хотя нет, что ей здесь делать? Продолжала бы работу в Швейцарии. Но кто была девочка, рядом с ней? кузенам о миссис Анне, внутреннем деле Америки, Меир не говорил.
Форд взял Питер, на свои документы, в дешевой конторе проката, у базара. Позаботившись о номерах, он подогнал машину к служебному входу в американское посольство. Оказавшись на сиденье, Меир, недовольно потянул носом:
Хозяин экономит на химчистке салона. Здесь миллион сигарет выкурили, кузен удивился: «Мы тоже будем курить».
Не будем, довольно мрачно ответил Меир, слушай и запоминай. Научу тебя правилам наружного наблюдения, поужинать майор Горовиц разрешил. Скомкав салфетку, допив последние капли лимонада, Питер сунул пустую бутылку в пакет.
Камера, по словам кузена, делала снимки и вечером, и ночью, и чуть ли не под водой:
Усовершенствованная модель, Меир передал ему фотоаппарат, таких в Америке всего десяток, Питер, внимательно, следил за улицей:
Оптика, золотое дно. Фотоаппараты, телевизоры будут пользоваться большим спросом. Может быть, удастся создать домашнюю, портативную кинокамеру. Она разойдется даже лучше фотоаппаратов. И проигрыватели, когда-нибудь, переведут на пленку. То есть перевели, но не для широкого потребления. Хотя нет, незачем в такое ввязываться, он повертел кодак:
После войны американцы продолжат доминировать на рынке домашних товаров. Надо оставить сталь, уголь, химию, фармацевтику. Портфель компании сформирован, не стоит рисковать. Людям после победы, понадобятся лекарства, и еда, а не фотоаппараты. Карточки еще несколько лет не отменят, придется помогать Европе. Немцы поддерживают в порядке промышленность, но бомбежки только усилятся. Десант вообще не оставит камня на камне от заводов и шахт. Например, от Мон-Сен-Мартена, у довоенного богатства де ла Марков не осталось наследников.