Он сдох, в детдоме, для членов семей врагов народа. Туда ему и дорога, отродью шлюхи. Его зарыли в безымянной могиле, в казахских степях, или в Сибири, Петр почти забыл, как выглядел мальчик:
Забыл и не хочу о нем думать, лицо герцога Экзетера, напомнило ему о ребенке, которого он считал сыном:
Он мать напоминал. И на своего дядю был похож, волосы мальчика, на солнце, отливали спелой пшеницей, вокруг носа летом появлялись веснушки. Он тер кулачками серые глаза, положив голову на плечо Петру:
Сказку, папа. Расскажи мне сказку, Петр отогнал мысли о давно умершем ребенке:
Эмма родит много детей. Она истинно арийская девушка. Она станет добропорядочной женой, и матерью семейства, венчание назначили на июль. Свадьба проходила в новом, православном соборе Воскресения Христова, в Вильмерсдорфе, где Петр был прихожанином. На следующий день новобрачных благословляли в государственной церкви, в Мариенкирхе, в Митте. После благословения граф Теодор устраивал на вилле свадебный обед.
Потом первая брачная ночь, сладко подумал Петр. К следующему лету он надеялся стать оберштурмбанфюрером. В Русской Освободительной Армии он отвечал за работу с новобранцами. Петр преподавал на офицерских курсах, в Дабендорфе, успевал писать в эмигрантские газеты, и выступать на собраниях. Он помогал генералу Власову в организации будущего Комитета Освобождения Народов России, призванного объединить все антибольшевистские силы.
Штандартенфюрер обещал Петру, что хозяйственное управление СС подберет ему новую резиденцию:
Небольшой особняк, обнадежил его фон Рабе, например, в Вильмерсдорфе, рядом с вашим собором, Петр представлял себе, как будет ходить с женой и детишками на службу. Он был совершенно уверен в скором разгроме большевиков:
Западные страны поймут, что союз со Сталиным был ошибкой, говорил Петр сослуживцам по РОА, фюрер подпишет перемирие с Британией и Америкой. Мы обрушим всю мощь оружия возмездия на коммунистические орды, пока что требовалось узнать, где находится доктор Кроу, творец такого оружия.
Фон Рабе разрешил Петру представиться настоящим именем:
Вы должны вызвать доверие вашего соратника, товарища по оружию, Максимилиан велел:
Но не затягивайте разговор, затягивать и не потребовалось. Выпив половину чашки с порошком хлоралгидрата, герцог, внезапно, широко, зевнул:
Простите, Петр едва успел его подхватить. Старики, склонившиеся над доской для шеш-беша, и прикорнувший на табурете хозяин заведения ничего не заметили.
Максимилиан изучал лицо герра Холланда:
Препарат обеспечивает шесть, восемь часов сна. Сейчас он придет в себя, фон Рабе надежно приковал англичанина к оцинкованному столу:
Доктора Горовиц ждать неоткуда, усмехнулся Макс, никто ему не поможет. Герр Кроу и мистер Горовиц никогда не узнают, что случилось,
Пока Холланд спал, Максимилиан изучил подвал, разгоняя крыс лучами фонарика. Он наткнулся на комнату, где мыли туши:
Очень хорошо, Макс дал пинка проржавевшей ванне, на крыс надеяться опасно. Они могут оставить части тела, для опознания, по дороге, заботливо укрыв герра Холланда курткой, Макс остановил машину в пригороде, у хозяйственной лавки. Он купил острый топорик, ведро, и бумажный мешок, с негашеной известью. Во дворе бывших боен Макс нашел работающую колонку с водой.
Хватит всего двух, трех дней, растерев окурок носком ботинка, он поднялся, гашеная известь отлично растворяет человеческую плоть. Разрублю труп на части, и больше никто не вспомнит о герцоге Экзетере, с огнем штандартенфюрер возиться не хотел. По опыту посещения лагерей, он знал, что только промышленные печи способны превратить тело умершего человека в пепел. Максимилиан достал из кармана куртки несессер. Сзади послышался слабый стон. Он пока не стал оборачиваться.
Где я, Максимилиан открыл футляр, помогите, кто-нибудь, в несессере Макс, аккуратно, разложил продукцию закрытых лабораторий фирмы Bayer, опробованную во внутренней тюрьме, на Принц-Альбрехтштрассе. Химики рейха могли гордиться своей работой. Ценя порядок, штандартенфюрер сунул в несессер и пузырек спирта. Открутив пробку, намочив ватку, он взялся за шприц. Стекло ампулы захрустело. Мельчайшие капли жидкости засверкали радугой в свете фонарика.
Скополамин, вспомнил Макс лекцию химиков, алкалоид, содержащийся в дурмане, и белене. Под влиянием наркотика человек погружается в состояние полусна, и с легкостью отвечает на вопросы, наклонившись над столом, он, почти ласково, улыбнулся:
Давно не виделись, герр Холланд. Я рад встрече, а вы, Холланд задергался, пытаясь вырваться из наручников. Макс прижал его руку к столу:
Тихо, тихо, блестящая игла, плавно, вошла в вену.
Низкое, сильное контральто разносилось по кабинету, погруженному в темноту.
Круг света, от настольной лампы, с зеленым абажуром, падал на дубовый стол, на глянцевые, четкие, черно-белые фотографии. Снимки сделали аппаратом ФЭД, на советской пленке и напечатали на советской бумаге. Наум Исаакович не любил, как он говорил, шероховатостей.
Остывала фарфоровая чашка с кофе. В хрустальной, тяжелой пепельнице, дымилась кубинская сигара. Мальчик привез Эйтингону коробку, с блоками сигарет и хорошим виски. Наум Исаакович мог получить американские товары в закрытом распределителе, однако он ценил заботу выученика.
И мы о нем позаботимся, Эйтингон, рассеянно, листал старый номер Life, о нем, о его малыше, о Деборе, он уверил Паука, что его ребенка ищут, и, непременно, найдут. Дебора возвращалась на работу, в штаб военно-морского флота. Наум Исаакович велел Пауку не вызывать у женщины подозрений:
Ни о чем у нее не спрашивай, повторил он Мэтью, ты человек, на которого она опирается. Ты ее поддерживаешь, обеспечиваешь связь с мужем, Паук получил пачку свежих писем, из Москвы. Он передал Эйтингону катушки с пленкой. Мэтью аккуратно фотографировал чертежи и расчеты ученых из Лос-Аламоса и других лабораторий:
Когда мы доберемся до Германии, понял Эйтингон, начнется соревнование. Мы, и союзники будем гоняться за Вернером фон Брауном и Гейзенбергом, судетским ураном, и химическими лабораториями, он затянулся сигарой:
Впрочем, главное богатство американцы потеряют. Ворона приедет в Советский Союз, мальчик рассказал об операции «Скрепка». Эйтингон развел руками:
Милый мой, война есть война. Мы постараемся вывезти в СССР как можно больше ученых, но все зависит от скорости продвижения армии. Ты знаешь, как упорны гитлеровские мерзавцы, они сидели в неприметном кафе, в глубине рыночных коридоров. Мальчик вернул ему фото, сделанные в Бабьем Яру. Серые глаза, на мгновение, заблестели:
Мистер Нахум, я надеюсь, что такое, Мэтью помолчал, никогда не будет прощено, Эйтингон кивнул:
Ты помнишь Танах, милый. Я смою их кровь, которую не смыл еще, Мэтью даже заговорил нараспев, с интонациями учителя в хедере:
Раши объясняет нам, что Господь прощает все грехи, и даже те, что человек совершает против Него, однако он не простит другим народам преступлений против евреев, Мэтью закрыл глаза:
В той же главе говорится: «Настанет день, когда горы будут источать вино, а холмы, истекать молоком, когда все родники земли Израиля наполнятся водой, и Господь вернется на священную гору Сион, и Иерусалим обретет былую святость».
Эйтингон улыбнулся:
Так и случится, мой милый. Мы увидим новый, социалистический Израиль, восстановленный Иерусалим, под красным флагом коммунизма. Пророки призывали еврейский народ к честности и справедливости. Нет никого честнее нашей родины, сынок, нашей партии, заботящейся о каждом человеке, Эйтингон показал мальчику анонимное письмо. Мэтью, внимательно, осмотрел конверт и бумагу:
Машинка Remington Rand. Я сам такой пользуюсь, на работе. Они и в английском посольстве стоят, и на безопасных квартирах, они перебрали возможных авторов письма, но так и не поняли, кто мог его отправить. Эйтингон хмыкнул:
В любом случае, нам надо увидеться. Я пошлю сведения о времени, и месте встречи, а ты получишь советский фотоаппарат, с заряженной пленкой. Кем бы ни был автор, Наум Исаакович помахал письмом, его фотографии нам очень пригодятся, снимать на кодак Паука было непредусмотрительно. Донован и Даллес могли заказать экспертизу.
Эйтингон пыхнул сигарой:
Заказать, и насторожиться. Откуда другому американцу знать о встрече? Автор письма не болтал бы всем и каждому, куда идет. Русские снимки отлично ложатся в легенду. Любой разведчик на моем месте появился бы на таком рандеву не один, а с техническими работниками, как он потом сказал мальчику, с ними случилось невероятное, бывающее один раз в жизни совпадение. Эйтингон усмехнулся, про себя: