Первое августа она взглянула на свой немецкий, офицерский хронометр, со светящимися стрелками, в столице сегодня акция начинается. Может быть, когда я туда доберусь, русские нас поддержат Эстер хотела сама, лично, сесть к передатчику:
У них есть связь с дорогим другом. Они могли получить сведения о том, где сейчас мальчишки десять дней назад, связник, ходивший в Краков, принес вести о взрыве в ставке Гитлера. Немецкие газеты в генерал-губернаторстве получали только немцы. Польские, коллаборационистские листки, подробностей не сообщали, напечатав только, что фюрера, спасло СС, его надежный щит. Выяснилось, что Максимилиан фон Рабе получил очередное звание и Железный Крест. Эстер очень жалела, что, в свое время, не убила эсэсовца:
Как я говорила Джону, мир бы от его смерти только выиграл она надеялась, что Генрих, в покушении, замешан не был.
Гитлер никого не пощадит, после такого пора было подниматься, и сменять часовых. К завтраку Эстер ожидала появления связного, с востока, следившего за передвижением русских частей. Она едва успела плеснуть в лицо ледяной водой, из таза. За прочной дверью землянки, раздался озабоченный голос: «Командир, у нас гости».
Пан Конрад Блау смотрел на спокойные, уверенные пальцы женщины. Колец она не носила, ногти стригла коротко:
Она не замужем, наверное в запястья Блау врезалась прочная веревка, о чем я думаю? Какие кольца в горной глуши, на базе партизан давешний поляк оставил опель у молчаливого крестьянина, вышедшего им навстречу, на ведущей вверх дороге. Машину загнали в полуразвалившийся сарай, где пахло куриным пометом. Заросший бородой поляк, по виду, был лесником. У сарая стояли ульи, мирно жужжали пчелы. Подняв крышку одного из ульев, предполагаемый лесник вручил эскорту, как мрачно думал Блау о поляках, отличные, немецкие офицерские пистолеты. Они с Ционой не успели попрощаться. Девушку и доктора Судакова, партизаны куда-то увели. Блау остался наедине с так называемым полицейским и его напарником.
Не советую вам совершать безрассудных поступков, коротко заметил поляк, пан Вацлав до войны держал первенство Польши по стрельбе. Он участвовал в Олимпийских играх, в Берлине пан Вацлав, угрюмый верзила, покуривал хорошую сигарету, из немецкого офицерского пайка. У закатанного рукава его рубашки Блау заметил синие цифры номера, из тех, что получали заключенные в концлагерях.
А вы чем занимались? сам не зная почему, спросил Блау.
Я в цирке выступал, сочно ответил поляк, фокусы показывал. Ловкость рук, и никакого обмана, пан Конрад. Я все ваши уловки знаю. Не стоит водить за нос меня, или командира командир склонилась над фибровым чемоданом. Его поляк достал из багажника опеля, и вручил Блау:
Я фокусник, а не носильщик. Тащите багаж сами, мастер показывать чудеса. Исцеляете больных, безъязыких Блау предпочел не отвечать на колкости поляка. Чемодан был легким. Кроме тряпок Ционы, и рации, в тайнике, внутри больше ничего не лежало. Блау только спросил:
Как вы узнали, где мы живем? Я имею в виду пансион поляк закатил глаза:
Вы неудачно выбрали место для ночлега, пан Конрад. Неудачно для провокатора на содержании у гестапо, я имею в виду оставшиеся десять километров, Конрад, молча, нес чемодан. Пан Вацлав и поляк, неотрывно следовали сзади. Они шли по горной, усыпанной листьями тропинке. Внизу, в ущелье, шумел ручей, серые камни обросли мхом. Блау понял, что база партизан где-то южнее:
Пан Войтек, то есть Авраам, до ареста тоже в горах обретался. Может быть, он вспомнит здешние места Блау не мог понять, что случилось с доктором Судаковым:
Из лагеря он уехал, как Виллем. Однако Авраам разумный человек, откуда бы ему стать сумасшедшим доктор Судаков напоминал калеку, отирающегося у церкви, гремящего жестяной кружкой, с мелкими монетами:
Он только здоровый, для калеки, вздохнул Блау, но что с ним, все-таки, произошло неподалеку от партизанской базы Блау завязали глаза. Чемодан с рацией у него забрали. Пан Вацлав, довольно бережно, поддерживал Конрада, пока они карабкались по камням.
В землянке смутно, но приятно пахло чем-то медицинским. За холщовой, задернутой шторой, Конрад, краем глаза, увидел операционный топчан, и эмалированные ведра. Фибровый чемодан разложили на врытом в землю столе. Рядом горел немецкий, мощный переносной фонарик. В пальцах женщины поблескивал золотой эфес маленького, но даже на вид острого кинжала. Скупая краденое, Блау стал разбираться в ювелирном деле и антиквариате.
Он полюбовался изящной, выгнувшей спину рысью:
Безделушке лет триста. Кинжал крохотный, на детскую руку. У нее ладонь больше командиром здешнего района оказалась высокая, худощавая женщина, светловолосая, лет тридцати. Она носила летнюю форму вермахта, без нашивок. Женщина встретила группу у входа в лагерь. Отсюда до темного провала, ведущего куда-то в глубину скалы, было не меньше трех километров. Блау, невольно, переминался с ноги на ногу:
Давно я столько не ходил. Но где Циона, где Авраам пан Конрад понимал, что женщина, вряд ли ему что-то скажет:
Эстер Горовиц, несомненно. Циона мне говорила, что она в Польше обретается. Говорила, и описывала Циона знала родственницу только по снимкам в альбоме.
Конрад смотрел на сосредоточенное лицо. Она умело вскрывала тайник, в дне чемодана. Доктор Горовиц, с изящным, немного длинным носом, с голубыми, холодными глазами, с твердым подбородком, и высоким лбом, могла бы сниматься для обложек нацистских журналов.
И не скажешь, что она еврейка понял Конрад, с таким лицом, конечно, удобнее крышка поддалась, она отложила кинжал. Доктор Горовиц носила немецкий пистолет вальтер, на нарах Конрад заметил автомат. На ремне женщины висела пара гранат:
Меня расстрелять могут, подумал Блау, партизаны люди решительные. Откуда у меня, человека с документами рейха, появилась рация Эстер узнала передатчик. Похожая рация, ее собственная, погибла от очереди немцев, во время прошлогоднего восстания в гетто:
При парне девица болтается, и сумасшедший, то есть якобы сумасшедший. Парень немец, по паспорту документы герра Блау и словацкий паспорт девицы, без фотографии, Эстер принес пан Ян, крот Армии Крайовой в коллаборационистской полиции. Он внимательно следил за подозрительными пассажирами, в поездах. Пан Конрад, по бумагам, уроженец Бреслау, Эстер, в общем, даже понравился:
Лицо у него приятное она заметила золотой зуб, во рту парня:
Ему четвертый десяток, по виду. Мой ровесник девицу и сумасшедшего тоже привели на базу, но пока держали раздельно. Разогнувшись, Эстер отложила кинжал. Голубые глаза презрительно, взглянули на Конрада:
Откуда у вас эта вещь, и не вздумайте мне лгать Блау открыл рот, снаружи послышался треск автоматных выстрелов.
Скальпель с грохотом полетел в немецкий лоток. Белую эмаль немного испачкала кровь. Блау, со свистом втянул в себя воздух:
Теперь, немного, больно, пани Звезда.
Эстер, рассеянно, отозвалась:
Будет больнее, но морфия я вам больше не дам, потерпите. Пулю я вынула, надо наложить швы Блау сидел на топчане, в грязных брюках и пропотевшей, с потеками крови, нижней рубашке. Заднюю часть большой, командирской землянки, где жила Звезда, занимал, как выражалась женщина, лазарет. Операции она делала при свете старомодной, керосиновой лампы.
Стычка с немецким патрулем, забредшим на горную тропу, не заняла и четверти часа. Эсэсовцы наткнулись на возвращающегося с востока связника. Парень вел в лагерь троих русских ребят, из полковой разведки. Услышав о партизанской базе, они вызвались навестить, по словам старшего разведчика, товарищей.
Русские бойцы в стычке не пострадали. Поев и отдохнув, они направились обратно на восток, обещая скорое появление в горах передовых отрядов Красной Армии:
Очень хорошо, подумала Эстер, русские нам помогут, в будущем восстании. Нечего было бояться Блау покосился на иглу, в ее руке:
Можно не зашивать, пани Звезда тонкие губы усмехнулись:
Все вы, мужчины, одинаковы. Это недолго, пан Блау Конрад, невольно, порадовался, что Ционы рядом нет:
Не стоит, чтобы она меня таким видела Эстер шила быстро, точно и внимательно:
Ругайтесь, не стесняйтесь, разрешила она, я давно привыкла. Вы у нас герой дня, пан Блау. Вам сегодня все можно Конрад, на пару с давешним стрелком, паном Вацлавом, догнал и привел в лагерь попытавшегося бежать командира эсэсовской роты. Кроме него, в отряде, после стычки, появилось еще пятеро пленных немцев:
Интересно, что с ними сделают голубые глаза пани Звезды светились решимостью, хотя, понятно, что она щелкнула ножницами:
Выпейте водки, отправляйтесь на нары. Ребята вам место найдут, а Циона при мне останется. Мне еще Эстер запнулась, Авраама надо осмотреть она, немного не верила, что доктор Судаков нашелся: