моя Москва и твой Берлин
Под мелкие дожди, весна в Берлине,
И ситцевое небо в лоскуты.
Весна в Москве. И сумерки густы,
Но свод небес ещё прозрачно-синий.
Как пледом, ночь, укроет наши спины,
И высушит промокшие зонты.
Апрель в пути. А мы стихами живы,
Не веря в расстояния Земли.
Ветра на небо тучи сволокли
Столицы наши серы и дождливы.
А там, где мы дороги и обрывы
Пути, мостами, к ночи развели.
Накинув серый плащ, Берлин в тумане.
Москва в огнях. Но что нам до столиц,
Когда так много жизненных страниц
Исписано весенними дождями?
Когда приходишь ты ко мне стихами,
Водой стекает ночь с моих ресниц.
И, кажется, весна не только в мире,
Но даже в сердце, как адреналин.
И танцы звёзд небесных балерин,
Я вижу из окна своей квартиры.
Весна определила ориентиры.
Они моя Москва и твой Берлин.
А небо было моей плацентой
А помнишь бантики и чулочки,
Стихи, пощёчины и мурашки,
Как отдавалась тебе, до строчки,
И как курила тебя, взатяжку.
А ты меня приобрёл в рассрочку,
Живую куклу, в коробке с лентой,
А небо было моей плацентой,
А утро было моей сорочкой.
А помнишь клевер в траве росистой,
А после грустный осенний морок,
Как умирали под снегом листья
И как вороны галдели хором,
Как я промокла с тобой, до выси,
Как простудилась тобой, до клетки,
А ты меня проиграл в рулетку,
И разметал по земле, как бисер.
А помнишь простынь под цвет заката,
Часы с кукушкой, в углу одежду,
Как разливалась, тепло и свято,
Волной блаженства по телу, нежность,
Как я бывала с тобой крылата,
И как я с небом своим рассталась
Я за бесценок тебе досталась,
Прошу, не помни, как я рождалась.
Всего лишь сон
Если по факту, былое всего лишь сон. Кто-то из нас был надёжно забыт (спасён). Странно, но в ванной я вижу его лосьон мелочь, казалось бы, только совсем не кстати Вот зажигалка на кухне, он здесь курил, в спальне постель, что активно со мной делил, но, убеждая себя из последних сил в том, что всё сон, согреваюсь в его халате. Жалость к себе это самый опасный враг. Я разжигаю несбыточный наш очаг, только проснуться я снова не знаю как, всё ожидая внезапных шагов за дверью. В каждом предмете я вижу незримый след. Странно, но к завтраку жарю себе омлет. Если учесть, что привычки такой и нет есть по утрам, это всё глупый сон, наверно. Кажется, даже в немом безразличье стен слышится голос, и звуки постельных сцен Глупый мой сон самой жизни теперь взамен, только молюсь поскорее бы мне очнуться. Так, чтобы впредь не страдать от бесцельных грёз, преодолев свой не сон, а скорей гипноз. Что не срослось не срастётся. Но вот вопрос если не спать, как в реальности не свихнуться?
А мы до невесомости крылаты
Девочка Грусть
Марина Александрова
© Марина Александрова, 2018
Девочка Грусть
Люди птиц из клеток выпускали, чтоб самим свободными стать. (В. Высоцкий)
мне и мир без тебя
время не сможет ни вылечить, ни спасти
только внушить нам иллюзию дня и ночи.
ты говоришь, что мне рано ещё грустить,
я говорю, что случилось грустить досрочно.
время лишь счетчик минут, обещаний, встреч
в сущности мы назначаем друг другу сроки,
ты говоришь, что не хочешь меня обжечь,
я говорю, что твои не страшны ожоги.
вот и зима на пороге, и новый круг
замкнут не нами, а теми, кто в нас не верит.
ты говоришь, что пора улетать на юг,
я говорю, что со мной ты теряешь время.
так и живём, разрывая календари
время нам мстит, ибо «здесь и сейчас» нарушив,
ты говоришь будут новые январи
я говорю мне и мир без тебя
не нужен
Закрываю глаза и шепчу
У меня тёплый вечер, коты и сплин,
Бьётся осень в окно как птица.
Закрываю глаза и шепчу: «Аминь.»
Да поможет мне Бог смириться.
Да помогут тебе все дожди, ветра,
Все небесно-земные силы
Не познать одиночества, октября,
И осенней хандры, дождливой.
У меня постоянство, скелет в шкафу,
Томик Бродского, плед и кресло.
А октябрь роняет всю ночь листву,
Да поможет мне Бог воскреснуть.
Да помогут тебе не сойти с пути
Все светила в огромном небе.
Осыпая октябрьским конфетти,
Вместо пепла, дороги эти.
У меня листопад, и лишь ты один
На душе, за печалью книжной.
Закрываю глаза и шепчу: «Аминь.»
Да поможет тебе Всевышний
Так или иначе
Судьба связала хитрые узлы.
А может просто стала я другая?
Но всё, что я любила, догорая,
Рассыпалось частичками золы.
Остались в небе наши журавли,
А мы синиц не выпустим из клеток.
Судьба навяжет шапочек, пинеток,
А время пролистает феврали.
Мы будем зимовать из года в год
Под крышами высоких серых зданий.
И тайно любоваться журавлями,
Устав от рук и прочих несвобод.
Судьба всё так же вяжет и прядёт,
Укутывая шарфами надежды,
Но мы мечтаем снять с себя одежды,
Как будто оперение не в счёт.
А может просто стала я собой?
Но так или иначе несмышлёной,
Забытой богом, им же не прощённой
За свой полёт, небесно-голубой.
Судьба подарит свитер шерстяной.
Под ним, в груди, от глаз чужих, я спрячу
Свою печаль, но так или иначе
Останусь птицей чьей-нибудь ручной.
Мы молимся иконам и ночам
Мы молимся иконам и ночам,
И носим украшением на шее
Объятья нелюбимых, как трофеи,
И бусики с осколками сердец.
Но, дрожью, чьи-то руки по плечам,
А губы лепестками орхидеи,
Когда душа сжимается и млеет,
Как только что родившийся птенец.
И мы до неприличия честны,
А мы до невесомости крылаты.
Нам хочется нырнуть в прибой закатов,
И высыпать из всех часов песок.
Объятья нелюбимых так длинны!
И сдавливают горло, как канаты,
Но чьи-то руки, искренни и святы
Их рубят, как наточенный клинок.
Мы молимся иконам и ночам,
И пьём до дна вино чужих предательств.
И больно в сердце пули доказательств
Того, что не могли никак принять.
Но даже нас однажды приручат,
Стерев с души запреты и печати.
Руками безупречной благодати
Прижмут, согреют и освободят.
Я всем скажу
Я всем скажу, что ты не виноват
ни в том, что я пишу строкой, как в прозе,
ни в том, что листопады в эту осень,
в стихах моих, унынием грешат
Я всем скажу, что ты не виноват.
Я всем скажу, что я мертва для чувств,
как этот город мёртв для нас обоих.
И, памятью, он нас в себе покоит,
запомнив наши письма наизусть
Я всем скажу, что я мертва для чувств.
Но в эту осень будет нам тепло
моя любовь тебе дарует силы.
Я всем скажу, что я тебя любила,
люблю и буду искренне, светло.
И в эту осень будет нам тепло.
Но если спросят, был ли ты моим,
признаюсь честно нет, нас было двое,
добавив вдруг, что этого ты стоил,
в реальности моей неповторим
И никогда не будешь ты моим.
Я всем скажу, что ты почти что свят
не для небес, а для меня, хотя бы.
И в том, что я душевно стала слабой,
ты тоже ни на миг не виноват
Я всем скажу что ты, как ангел свят.