Глава 42. Не ко двору пришелся, видно
В трех часах езды от Свердловска, а глухомань
Шаля Что из себя представляет? Поселок городского (городского, правда, нет ничего) типа, райцентр с населением не более шести тысяч. Впрочем, на территории всего района проживало тогда не более тридцати тысяч. Промышленных предприятий? В райцентре ни одного (если не считать леспромхоз и крупную одноименную станцию) предприятия. Всё настолько карликовое, что и упоминать не стоит. Из «очагов досуга» один районный Дом культуры, где в день дают по одному киносеансу, зал почти пуст, поскольку зимой в нем несуразный холод. Две средних школы, несколько крохотных магазинов системы потребкооперации, в которых без проблем можно приобрести лишь хлеб, но и тот (производство местной пекарни) никуда негодного качества. Люди живут в своих домах. Правда, за год до моего приезда построили четыре восьмиквартирных каменных дома. Считаются элитными. Потому что есть водопровод (правда, лишь холодная вода) и на колонку ходить не надо, отопление печи-голландки, уборные в квартирах, но представляют из себя крохотные помещения, где есть труба, идущая вниз, по которой нечистоты попадают в выгребную яму. Обратно по трубе вверх поднимаются специфические ароматы, спастись от которых невозможно. Утешает, что все-таки не надо ходить на улицу. Живет в домах местная интеллигенция и некрупное районное начальство. Главные же лица района живут в отдельных коттеджах, в которых, по словам очевидцев, есть все современные удобства. Но они настолько индивидуальны, что доступ к ним имеют одиночки. Например, первый секретарь райкома КПСС, председатель райисполкома. Ну, и еще несколько семей. Улицы не асфальтированы, поэтому каждый проезжающий лесовоз поднимает пыль, оседающую потом долго на всё в окрест. Кое-где есть тротуары, но досчатые. Никто за ними не следит, поэтому люди не рискуют ими пользоваться: можно в расщелине завязнуть и ногу сломать.
В районе Староуткинский металлургический завод, с демидовских пор стоит; пять леспромхозов и шесть безнадежно убыточных, влачащих жалкое существование, колхозов мясомолочного направления.
Впечатление на приезжающего все и сразу увиденное действует угнетающе. На меня тоже. Но я знал, на что шел. Поэтому не гундел.
Неделю жил в доме приезжих. Не дом, конечно, а трухлявый барак, в котором одна работница и несколько комнат для гостей района. В каждой комнате до десятка кроватей. Обитатели, в основном, кавказцы. В мою, например, бытность, в одной со мной комнате жил грузин, который привез сюда цистерну (низкосортного, разумеется) вина, которым торговал по цене рубль за литр. Район радостно гудел, и возле винных бочек с первыми петухами собирались небритые и опухшие любители кто с трехлитровыми стеклянными банками, кто с молочными бидончиками. Товарооборот в потребкооперации резко упал. Где им тягаться с предприимчивым грузином, предлагающим цену за ту же самую «бормотуху» вдвое меньше?
Запомнился мне тот грузин. И не благодаря его вину.
В один из вечером, когда уже был в постели и задремал, услышал, как кто-то бесцеремонно трясет меня за плечо. Открываю глаза и вижу грузина с сияющим от счастья лицом.
Спать, да? Так рано, да? Вставай, друг! Гулять, да, будем.
Недовольно спросил:
Что еще за праздник?
Большой, да, праздник поминки.
Разве это праздник? На поминках горюют, а не празднуют. Возрази ему и хотел повернуться на другой бок.
Э, нет, дорогой! Вставай, дорогой! Хочу праздновать!
Ну, и празднуй. Недовольно проворчал в ответ. Причем тут я?
Нет-нет, дорогой! Не обижай меня, да. Будем гулять, да.
Чертыхнувшись про себя, встал, понимая, что грузин все равно не отстанет и спать не даст.
И вот все обитатели гостиничной комнаты сидят за одним столом. Грузин откуда-то достает овальный бочонок с ручкой, наливает всем в стаканы вино, выкладывает на стол фрукты. Принюхавшись к содержимому стакана, спрашиваю:
То самое, которым торгуешь?
Грузин, вспыхнув, обиделся.
Не говори так, да! Вы мои гости
Ну и что?
А то, дорогой, да! Гостей плохим вином грузин не угощает. И сам дерьмо не пьет.
Вот как? Удивился. Сам не пьет, а другим продает?
Обижаешь, дорогой. Сказал грузин и насупился.
Ну, хорошо, поднял свой стакан. Чью усопшую душу помянем?
Большой, да, праздник поминки.
Разве это праздник? На поминках горюют, а не празднуют. Возрази ему и хотел повернуться на другой бок.
Э, нет, дорогой! Вставай, дорогой! Хочу праздновать!
Ну, и празднуй. Недовольно проворчал в ответ. Причем тут я?
Нет-нет, дорогой! Не обижай меня, да. Будем гулять, да.
Чертыхнувшись про себя, встал, понимая, что грузин все равно не отстанет и спать не даст.
И вот все обитатели гостиничной комнаты сидят за одним столом. Грузин откуда-то достает овальный бочонок с ручкой, наливает всем в стаканы вино, выкладывает на стол фрукты. Принюхавшись к содержимому стакана, спрашиваю:
То самое, которым торгуешь?
Грузин, вспыхнув, обиделся.
Не говори так, да! Вы мои гости
Ну и что?
А то, дорогой, да! Гостей плохим вином грузин не угощает. И сам дерьмо не пьет.
Вот как? Удивился. Сам не пьет, а другим продает?
Обижаешь, дорогой. Сказал грузин и насупился.
Ну, хорошо, поднял свой стакан. Чью усопшую душу помянем?
Грузин заржал и также поднял стакан.
Раба божьего Никиты, да Счастливо помянем душу, да, погрязшую во грехе.
Посмотрел на застолье и понял, что те знают повод.
Может, объяснишь?
Не знаешь, да? Не слышал?.. Отдал Богу душу злейший враг всего грузинского народа
А именно? Спросил, хотя смутно стал уже догадываться.
Помянем скверным словом Хрущева, эту лысую сволочь! Сказал грузин и выпил весь стакан.
Все другие последовали его примеру. Я чуть-чуть отпил.
Почему не пьешь, да? Вино плохое, да?
Отрицательно покачал головой.
Вино отменное, но все равно помногу не пью.
Хочешь коньяк, да? Принесу. Хороший коньяк. Свой коньяк.
Ничего не хочу.
Обижаешь, дорогой. Почему не пьешь? Не русский мужик, да?
Извини, но весь день мотался по району, устал. Чтобы не обидеть горячего кавказца в день его торжества, так попытался объяснить.
Вскоре, откланявшись, покинул теплое застолье.
На другой неделе, слава Богу, съехал отсюда. Мне выделили жилье, двухкомнатную квартиру в одном их тех самых «элитных» домов и вывез из Верхотурья барахло и жену.
По соседству, между прочим, жил инструктор орготдела райкома КПСС Валерий Стабровский.
Тогда же на заседании бюро Шалинского райкома КПСС был утвержден в должности. Утверждение пустая формальность, поскольку прибыл с официальным направлением вышестоящего партийного органа, то есть обкома КПСС, и принять какое-то иное решение (партийная дисциплина, знаете ли) не могли.
Редакция районной газеты располагалась в бараке: в левом крыле журналисты, в правом цех Первоуральской типографии, где четыре работника мастер (он же и механик), метранпаж, линотипист и печатник.
Газета имела тираж почти семь тысяч (на две тысячи больше, чем прежняя моя газета), выходила три раза в неделю, распространялась по подписке.
А коллектив? Численно тот же. И качественно мало чем отличался. Также пил по-черному, даже в рабочее время. Разумеется, не все злоупотребляли алкоголем. Пристойно (в смысле выпивки) вели себя молодые супруги Дорошенко Владимир и Светлана. Владимир заведовал экономическим отделом, Светлана занимала должность ответственного секретаря. Оба члены КПСС, оба учились на третьем курсе (заочно) факультета журналистики Уральского государственного университета. Заканчивали получать высшее образование редактор Михаил Кустов и заведующая отделом писем Валентина Гилева. Остальные имели среднее, но не специальное образование.
С явной прохладцей отнеслись ко мне супруги Дорошенко. Почему? Думаю, кто-то из них метил на должность заместителя редактора, но что-то у них не сложилось. Или я нечаянно вмешался в их карьеру? Уколы по моему адресу следовали со стороны супружеской пары регулярно. Особенно на летучках упражнялись. Сначала вступал с ними в дискуссии, но потом перестал обращать внимание.
За год до защиты диплома супруги покинули редакцию: Владимир перевелся на дневное отделение, выбил себе престижное местечко для преддипломной практики редакцию газеты «Комсомольской правды». Там показал себя во всей красе. Владимир средней руки журналист. И даже в районной газете ничем не блистал, а вылезал за счет жены, которая много ему помогала и даже иногда за него делала курсовые работы. На очном же отделении факультета стал в одночасье первым парнем. Почему? Потому что блестящая анкета. Прежде всего, в его пользу было членство в КПСС и опыт практической работы, причем в должности заведующего экономическим отделом. Во время прохождения преддипломной практики Владимир развелся с женой. Она стала не нужна. Отработанный материал. Балласт. Прочь с дороги. Нет, Владимир не ушел к молодой однокурснице. Он поступил мудрее и хитрее. Как? Доподлинно неизвестно. По крайней мере, результат преддипломной практики Владимира Дорошенко в «Комсомольской правде» оказался неожиданным даже для преподавателей университета. После защиты диплома Владимир Дорошенко был назначен собственным корреспондентом «Комсомольской правды» по Томской области. Факт крайне редкий. Подобного успеха достигали лишь самые одаренные студенты-очники. Успех Владимира объясняли по-разному. Говорили, что (за достоверность не ручаюсь, хотя, зная хорошо характер, вполне могло быть) в период практики близко сошелся с одной из ведущих сотрудниц «Комсомолки» (старой девой), к которой воспылал страстью, объяснился в любви, предложил руку и сердце. Москвичка поверила в серьезность намерений провинциала лишь после того, как Владимир развелся с женой, то есть расстался со Светланой. Иначе говоря, карьеру, а она была смыслом его жизни, сделал через постель, через женщину, потерявшую всякую надежду обрести мужа.