Да, девки, с Николаевной что-то неладное. Как бы большой беды не приключилось. Надо поговорить с председательшей. Она грамотная. Она все знает. Она подскажет, как быть.
Шифротелеграмма в УМГБ Свердловской области:
«Примите дополнительные меры к задержанию парашютиста. Срок трое суток. По истечении их прибыть в Москву с докладом. За результат отвечаете персонально. Генерал Троицкий».
Часть 4
Чернышевы Степан Васильевич и Светлана Викторовна в одиннадцатом часу вечера вернулись домой. Вернулись из оперного театра, где были на премьере оперы «Аида», и все еще находились под впечатлением увиденного и услышанного. В прихожей, снимая обувь и верхнюю одежду, они услышали визг своей девочки:
Бабуля! Слышишь, мамочка с папочкой пришли!
Девочка семи с половиной лет, с растрепанными косичками и радостными светящимися зеленоватыми глазенками вылетела из детской и повисла на отце. Сказать, что Степан Васильевич обожал дочурку, это ничего не сказать. Он ее боготворил, молился и готов был сделать для нее буквально все. Баловал, одним словом. Баловал, потому что ребенок-то, так сказать, поздний. Война была. Оба были на фронте. Как тут заведешь ребенка? Безответственно! И только в мае сорок пятого, после Победы решились сделать «заказ». Так что папочкой стал лишь в сорок с хвостиком.
Беременность у Светланы Викторовны, к тому же, проходила сложно. Понятно: возраст! Врачи откровенно не рекомендовали рожать, утверждая, что возможен во время родов летальный исход либо для роженицы, либо для ребенка. Конечно, Степан Васильевич мечтал о ребенке, но не настаивал, готов был смириться с мыслью о прерывании беременности. Но супруга, понимая, что такое ребенок для него, решительно заявила, что будет рожать; что она уверена все будет нормально.
В самом деле, все обошлось. Хоть и родилась девочка несколько ослабленной, но здоровенькой и вес стала набирать буквально на глазах. Более того, для роженицы без сколько-нибудь серьезных последствий.
Степан Васильевич, понятно, был атеистом. Но с появлением дочурки все чаще стал задумываться о существовании каких-то неземных сил, влияющих на человеческие судьбы. Ведь, вот, кто-то же сделал ему такой подарок. Кто? На земле таких нет. Все были против. Значит Если очень-очень чего-то захотеть и попросить, попросить у НЕГО, то Думать-то он думал обо всем этом, но вслух не заговаривал, даже в семье, даже с родной матерью, на руках которой выросла девочка. Говорить нельзя. Но, слава Богу, хоть думать-то не могли запретить советскому человеку. Правда, и он это знал, как никто другой, иногда и за одни лишь мысли отправляли на Колыму. Он по-прежнему оставался атеистом. Но червь сомнений начал подтачивать его идейные устои. Впрочем, об этом не мог знать никто.
Степан Васильевич, расцеловав девочку, неся ее на руках, крепко-крепко прижимая к груди, прошел в гостиную. Но там его поджидал сюрприз. Он вошел и увидел сидящего на тахте своего помощника, капитана Некрасова. Он поставил девочку на пол.
Так-так А ты что тут делаешь? он не стал дожидаться ответа, а крикнул в коридор. Мама, зачем ты его впустила?!
На пороге появилась маленькая и худенькая, седая, как лунь, старушка.
Сынок, не сердись на помощника, ладно? Он не хотел. Он собирался уйти. Я уговорила подождать. Сказала, что ты, Степа, вот-вот появишься.
Генерал решил пошутить.
Если это решение Верховного Главнокомандующего, так он называл мать лишь в очень хорошем расположении духа, быть по сему, он повернулся к стоящему уже на ногах капитану и погрозил пальцем. Но ты у меня смотри, чтобы без этих штучек. Телефон есть! Могу я хотя бы в свой законный выходной не видеть тебя?
Виноват, товарищ генерал. Но у меня такое дело, что, он остановился и посмотрел на генеральскую мать, все еще стоящую в дверях гостиной.
Генерал обернулся к матери.
Мама, оставь, пожалуйста, нас одних. И дочурку забери.
Да ладно вам Прямо! Нужны вы мне с вашими тайнами. Секретничайте, хоть до посинения.
Мать вышла и с собой увела внучку.
Так что у тебя? И присаживайся. Не стой, как истукан.
Капитан выполнил приказ и присел назад на тахту.
Понимаете, товарищ генерал
Чернышев недовольно прервал.
Я пойму не сомневайся. Но лишь после того, как доложишь. Короче!
Капитан Шестаков
Что с ним? Что еще мог натворить этот мерзавец?
Хоть и в домашней обстановке, но все равно Некрасову нелегко приходилось с генералом.
С ним ничего, товарищ генерал
А с кем?
Час назад в управлении появился Шестаков
Зачем? Лично я его видеть пока не готов слишком рано.
Он пришел с очень важным сообщением, товарищ генерал.
С каким еще?
Последние дни капитан Шестаков по вечерам, по собственной инициативе (говорит, чтобы загладить вину) стал мотаться по городу. Он появлялся там, где большое скопление народа на вокзалах, на остановках транспорта, возле кинотеатров и ресторанов, в парках и скверах.
Зачем?
Он видел парашютиста и ему легче его опознать. Он понадеялся на удачу. Он подумал, что может встретить его
И что? Встретил?!
Так точно, товарищ генерал. Час с небольшим назад. Увидел в толпе зрителей, выходящих из кинотеатра «Октябрь» после сеанса.
Этого не может быть! Он, наверняка, перепутал. Сотни людей уже две недели рыщут и ничего. А он? Пошел нашел? Так только в сказках бывает.
Нет оснований, товарищ генерал, ему не верить.
Оснований верить ему ровно столько же Москва мне по десять раз на дню мылит шею. И из-за кого? Из-за него, ротозея!
Генерал встал, прошел к книжным полкам, отодвинул несколько книг, залез туда рукой и стал шарить. Нашарил. Вытащил початую пачку «Беломора» и бензиновую зажигалку, фронтовую. Вынул папироску, придавил бумажный мундштук, щелкнул зажигалкой и прикурил. Сделав первую затяжку, он вернул назад папиросы и зажигалку, поправил книги. Все на полке выглядело по-прежнему: комар носа не подточит. Видя, с каким неподдельным интересом за его манипуляциями наблюдает Некрасов, заметил:
Приходится.
Но вы же, товарищ генерал, не курите.
С вами любой закурит. И не только. Можно и запить Да, слушай, капитан, может, тяпнешь стопаря? он потянулся к буфету. Я налью.
Мне нельзя. Вы же знаете, товарищ генерал.
Ты прав, нельзя, но если очень хочется, то можно.
Никак нет, товарищ генерал: я на службе.
Ты с кем споришь? Приказы не обсуждаются, а исполняются.
Если только так
Извини, я пошутил.
Генерал, докурив папиросу, затушил окурок, оторвал от лежащей на столе газетки клочок, и тщательно упаковал в бумагу.
Прячу улики, подмигнув капитану, сказал он и присел за стол. Допустим, Шестаков действительно столкнулся с тем, кто нам нужен, он с минуту помолчал. Да, где он сейчас?
Кто, товарищ генерал? Шестаков? Он ждет в управлении.
Нет. Где парашютист?
Гуляет по городу.
Что, опять?! И что мне с вами делать, а?
Не волнуйтесь, товарищ генерал, все под контролем.
Как понять «под контролем»?
Буквально, товарищ генерал.
Так ты не все мне рассказал?
Капитан осмелел, поэтому и ответил:
Вы мне не даете сделать это, товарищ генерал.
Даже так? генерал удивленно уставился на своего помощника. Извини, капитан. Теперь слушаю и молчу, пока не расскажешь все, что считаешь нужным. Итак
Капитан Шестаков издали заметил выходившего в толпе парашютиста. Времени у него не было, поэтому на ходу принял решение
Неужели пошел на задержание? Не следовало этого делать Вот, черт! Не везет так не везет.
Капитан совсем обнаглел, напомнив генералу:
А вы обещали
Извини, молчу.
Шестаков, опустив вниз голову, как бы задумавшись, пошел ему навстречу и натолкнулся на него. Сначала сказал: извините, задумался. Потом поднял глаза на него и воскликнул (воспроизвожу по его рассказу): «Это вы? Откуда? Вы же говорили, что путь держите в Новосибирск?» Тот, ничуть не смутившись от встречи, спокойно сказал: «Рад, товарищ капитан, что вас встретил. Спасибо, что поддержали в трудную минуту. Если бы не вы» Шестаков спросил: «А где ваш товарищ?» «Я свои дела сделал, ответил парашютист, и теперь возвращаюсь домой, а приятель еще остался в Новосибирске. А я решил сделать остановку в Свердловске. Думал, завтра зайти к вам и поблагодарить». Капитан, видя, что тот намеревается поскорее отвязаться от него, спросил: «Когда дальше путь? Ночью? Что ж, счастливой поездки». На том и расстались.
Мужик-то головастый, оказывается, как считаешь?
Вы о капитане Шестакове?
О ком же еще?