Новый разрыв снаряда небесного пробил дамбу, и хлынул поток ледяного дождя. Все кинулись прятаться, а я остался у потухшего мангала неходячей рекламой позитивного мышления. Потом обо мне вспомнили и перетащили в палатку.
Гроза порвала ночь.
Утро было низкое и голубое проколотое высокими соснами на берегу. Воздух чист и так ясен, что казалось возможным разглядеть все пространство до моря, к которому стремилась река. Густые ивы в клочьях тумана чернильными пятнами отражались в воде. Ветер еще дремал после вчерашней грозы.
Нет нужды быть честным с самим собой дикари панически боятся грома. Усвоим.
Несколько дней прошли безо всяких событий. Тишина ночей нарушалась время от времени лишь порывами ветра в листве, криками ночных птиц, рычанием и воем невидимых в темноте животных. Я тяготился бездельем.
Как-то полуденным зноем большая любопытная ворона заглянула в мою палатку.
Чего ты хочешь? спросил, не удивляясь, что не вижу ничего дурацкого в подобной беседе с дикой птицей: ведь в тот мой визит в эти края я понимал их язык.
Птица глядела, почти не моргая.
Ты хочешь покушать?
Ворона подняла одно крыло и, засунув под него голову, клювом принялась очищать перья, выискивая блох.
Или ты прилетела болтать?
Гостья переступила с ноги на ногу, тряхнула головой и уставилась на меня одним глазом.
Тебя Господь прислал?
Ворона сохраняла спокойствие.
Ты хочешь меня поклевать?
Черные глаза ее блеснули, крепкий оранжевый клюв слегка раскрылся.
Не боишься башку сверну?
Ворона подняла хвост и оправилась.
Это твой ответ Чемберлену?
В палатку вошел мой слуга. Ворона была не так резва, как того требовала обстановка успела только каркнуть, трепыхнувшись в его руках. Малый взял ее за кончик крыла бессильно болталась свернутая голова у него возник на добычу план.
Ощиплю и в котел.
Судьба.
День был благословенно спокоен, а воздух чист, когда мы ошвартовались. Обитатели города не все, конечно высыпали на берег, встречая нас криками:
Привет! Вернулись! Какая радость! А где остальные?
Народ на плоту просто вопил от восторга. Только хозяин наш в последний час путешествия все мрачнел и мрачнел, а спасительница моя укрылась в палатке.
Потом бум спал все, кому надо, сошли на берег.
Когда апельсиновая корка осталась от солнца на горизонте, хозяин с фавориткой своей молодой притащили меня на ужин. Нас всего трое на плоту осталось.
Уже в сумерках в сопровождении двух здоровяков с факелами на плот явилась жена Черного Хвоста, вышагивая, как мужик размашисто и уверенно. Сверкающими глазами она мне сразу показалась намного круче своего муженька, хотя выглядела гораздо моложе его и привлекательней соперницы худая, гибкая, энергичная. Русые волосы заплетены в косу и короною вокруг головы. Черты лица строгие, но приятные, а кожа гладкая, как шелк. На ней сапожки и сарафан расшиты бисером, а темный плащ мехом подбит. Однако, я бы не стал причислять ее к разряду красивых женщин что-то в ней настораживало.
Мы только поужинали и сидели втроем вокруг огня глиняного мангала.
Увидев жену, Черный Хвост подскочил, рот открыл, что-то сказать, но промолчал и набычился.
Ну, рассказывай, дорогой как торговал? что привез?
Голос был низкий и к тому же дрожал от злости.
Слушай, Лука Максимыч оторвал свой взгляд от бревен плота, давай расстанемся без драки. Все поделим и станем отдельно жить.
Купчиха приподняла одну бровь и с пренебрежением посмотрела на сгорбленное существо:
Полагаю, ты прав. Все, что здесь есть, остается тебе, а домой даже не суйся. Нормальный дележ?
Несколько лет они прожили в браке, и она искренне верила, что всегда может контролировать его. Правда, однако, была иной. Они могли бы считаться крепкой парой и сейчас, если бы Черный Хвост не боялся ее и не ненавидел каждый ее вздох. Максиму Лукичу стоило больших сил преодолеть чувство робости перед ней. Да, жена его была обладательницей заносчивого характера, а если учесть, что он намеревался уйти от нее к другой женщине, то получалась весьма взрывоопасная ситуация. Я так подумал.
Он бы, по-моему, мог ответить ей вполне язвительно, но спокойно сказал:
На все согласен лишь бы быть подальше от тебя.
Она презрительно скривила губы.
Хорошо подумал?
Он бы, по-моему, мог ответить ей вполне язвительно, но спокойно сказал:
На все согласен лишь бы быть подальше от тебя.
Она презрительно скривила губы.
Хорошо подумал?
С меня довольно.
Ты без меня ничего не стоишь!
Значит, я не отношусь к твоим ценным приобретениям?
Сам ответь на этот вопрос чего ты добился за свою жизнь?
Посмотрим у меня теперь все впереди.
Тебе лучше оставить наш город.
Прежде чем ответить, он раздраженно фыркнул.
Непременно так сделаю. Всякий раз, как идти домой, у меня начиналась головная боль потому что ты там.
Она взорвалась:
Сукин сын! Вбей себе в больную голову одно только правило ты без меня ничто: у тебя нет прав, нет желаний и свободы. Все понял? А теперь бери в горсть свою жирную задницу и молча шагай за мной с девкой твоей мои слуги останутся. Если еще раз пикнешь о разводе, я с тебя три шкуры спущу. Все понял?
Он непроизвольно отпрянул, а потом неожиданно засипел, будто голос сорвал, и теперь слышны были в нем то ли нотки неразделенной любви, то ли ненависти к бывшему объекту притязаний:
Я человек, свободный от рождения.
Может, ты и был человеком, а теперь ты мой муж и должен поступать, как я велю. Ты все понял?
Испугался он ее слов? Да, пожалуй. Но не смерти же он боялся тут что-то другое. И я понял это любовь. И вскипел душой смотри, Анатолий, смотри, как они нашего брата имеют! Рабство вот что такое любовь! Настоящее рабство!
Почему я должен это делать? Из-за счастья спать с тобой в одной постели?
Да, ты в долгу предо мной. Своей тупостью развалил немало интересных дел.
Ну, так делала бы сама! А я бы делал мужскую работу охранял, защищал. Но тебе этого мало. В отличии от нормальной женщины, ты неуправляема, как змея.
Она бросила на него взгляд, исполненный ненависти, подошла и размахнулась для пощечины, но Черный Хвост поймал ее запястье.
Хватит, больше ты меня не ударишь!
Она выдернула руку и повернулась к факелоносцам.
А вы что стоите? Я хочу его смерти!
Да ты сумасшедшая! крикнул ей в спину Черный Хвост.
А когда-то говорил, что красивая.
Ты и теперь красива как змея ядовитой, как сука волчья. А мне нужна женщина. Понимаешь? Когда-то готов был убить за тебя, а сейчас хочу убить тебя, стерва.
Она снова кинулась к нему и попыталась пнуть.
Не смей меня так называть!
Он увернулся:
А если я к тебе приложусь кулаком?
В ответ она выхватила кинжал из ножен на поясе.
Пришло время покончить с тобой.
Черный Хвост зарычал и попятился, отступая к палатке там у него было оружие. Когда он скрылся с глаз, разъяренная супруга с кинжалом, который держала выше плеча острием вперед, повернулась к сопернице. Та, взвизгнув, в три прыжка пересекла плот и кинулась в воду. Свирепые глаза купчихи за меня зацепились:
А ты кто?
Я молчал, не зная как остеречь эту фурию от убийства.
Назовись, или я вырежу на твоем лбу «немой».
Вполне может сообразил и начал такой базар:
Госпожа, у меня сломана спина, и она требует ухода. По этой причине я неподвижен.
Она сделала шаг я поспешно:
А зовут меня Анатолий.
Она открыла рот, что-то сказать, но не успела из палатки выскочил Черный Хвост с мечом и затеял бой с факелоносцами. Лука Максимыч оказался искусным бойцом его противники, лишившись огня, ретировались с плота. Один факел упал в воду, другой на палатку, и она вспыхнула.
И вот они стоят друг против друга муж и жена он с мечом, она с кинжалом, тяжело дышат и сверлят друг друга глазами. Он молчит, она срамит его.
Когда Волчий Хвост заговорил, в голосе его было больше печали, чем злости:
Мой отец убил моего брата в пылу гнева и уже готов был убить меня, но я оказался быстрее. С тех пор поклялся не убивать людей уходи по добру по здорову.
Женщина застыла статуей казалось, она ждет момента, чтобы ударить кинжалом.
Хорошо, что у нас нет детей как бы они сейчас страдали. Уходи, я сказал.
Жена его еще помолчала, потом шевельнулась:
Я уйду, когда плот сгорит. Ты останешься нищим.
Огонь полыхал: занялись уже бревна, настил а они все стояли друг против друга, глаза в глаза: то ли прощаясь навсегда, то ли ища пути к примирению. Может, это любовь такая? Вот я никогда не испытывал подобных чувств к женщине любить до ненависти, любить, чтобы желать убить. Сейчас едва вспомнить мог, как добивался расположения своей жены.