Воеводой меня никто не избирал, я сам взял себе эту власть. А, значит, я могу взять и другую власть власть верховного волхва. Понимаю, ещё ни один человек в Новгороде не имел столько власти, народ может подняться. Но это всё временно. Как только мы закончим обращение в новую веру, я стану посадником, и Новгород изберёт нового верховного волхва.
Что ж, в таком случае не зови меня на помощь, когда поднимется бунт, лишь отвечал могучий вождь Усыня. Дальнейшие переговоры шли вяло, и вскоре и вовсе закончились. Когда колдуны покинули избу, Добрыня жестом подозвал к себе слугу.
Поедешь к Вахрамею, передашь ему послание, вымолвил воевода. Он должен принести в жертву бунтовщиков, когда колдуны покинут город. Усыня не согласился, а Вахрамей согласится, я знаю.
Но, владыка, не навлечёшь ли ты тем на себя гнев людей?
Людей нужно припугнуть. Где-то в Новгороде ещё скрываются волхвы старой веры, среди них и Родим-собака. Я знаю, они ещё в городе, а никто их не выдаёт. А так, испугаются, да, может, и выдадут. Ступай, передашь всё Вахрамею на словах. Да, вот возьми мой перстень, по нему он узнает, что ты от меня.
И с этими словами Добрыня снял с пальца большой перстень с княжеской печатью и передал его своему слуге. Тот поклонился и тут же исчез за дверью. Чародей Вахрамей на заставил себя долго ждать и вскоре тайно прибыл в Новгород. Его клан хоть и не был колдовским, но входил в союз Перуна вместе с другими четырьмя великими кланами. Вахрамей был вождём в своём волховском клане и верховным волхвом в Чернигове, а потому давно был знаком с Добрыней. Как и предполагал Добрыня, за щедрую плату чародей согласился исполнить ритуал и принести в жертву свободных людей. И вот в назначенный день, когда колдуны отбыли в поход, свершился суд на Буслаем и другими злостными мятежниками, коих оказалось ещё трое. Все они были из знатных родов, все были приговорены к позорной смерти. Семьи их по решению Добрыни лишались всего имущества и должны были покинуть Новгород. К счастью, Буслай заранее был готов к такому решению, и уговорил своих знатных родственников забрать к себе его детей. Поэтому никто из его дочерей не присутствовал на суде, не было и его сына Никиты. Но Василий, как самый старший, оказался самым упрямым и отказался уходить в другую семью, а потому, когда провозглашался приговор, мальчик был ещё на площади. Сжав зубы и кулаки, он вслушивался в каждое слово, но когда услышал приказ покинуть город, то на лице его застыло выражение боли и отчаяния.
Ничего, ничего, взял его за руку Святослав, который был в этот момент рядом, поселишься у родных, тебя усыновят, а потом, может, и вернут в дружину.
Но мать-то мою выгонят, возражал старший сын Буслая, нет, я её не оставлю. Поселимся в Людином конце, оттуда нас выгнать не смогут.
Как знаешь.
Но я теперь не дружинник, казалось, Василий вот-вот расплачется.
Всё ещё образуется, не волнуйся. Пойдём, Вася, не нужно на это смотреть.
Нет, я не могу!
Но тут Василия сзади схватил отец Святослава Борис, и буквально силой потащил с площади.
Отец! вырывался Василий, и теперь уже слёзы брызнули из его глаз, отчаяние овладело им. Буслай взглянул на своего сына, и печально наморщил лоб. Вахрамей в это время был уже на помосте и готовился казнить первого мятежника.
Дай время, Вася, говорил Борис, уводя сына Буслая с площади, Добрыня успокоится, я уговорю его вернуть тебя в дружину. А сейчас нужно собираться. Бери всё самое необходимое, пока ваше добро не разобрали, и уезжай в Людин конец. Есть там у меня знакомые, они помогут вам устроиться.
Вскоре все троя: Василий, Святослав и Борис подошли к дому Буслая. Мать Василия была здесь, бледная, как мрамор, с заплаканными глазами. Борис рассказал ей о приговоре суда и велел спешно собираться. Вскоре появился наездник на повозке, запряжённой крупным волом. На повозку стали погружать все пожитки бывших бояр, взяли не мало и ценных вещей: мехов и монет, что позволило бы им как-то жить первое время. Василий волоком по полу вытащил за собой дубину своего отца.
А это ещё зачем? возразил Борис.
Позволь отец, попросил его Святослав, это память от его отца.
Давайте, давайте, только быстрее.
И дубину так же погрузили на повозку, которая вскоре понесла бывшую знать через Волхов мост в Людин конец. Теперь они лишились всего, были изгнаны и опозорены. Всё, ради чего Вася воспитывался с раннего детства, потеряло всякий смысл. Он был отвергнут, был не нужен. Невероятно горько было на душе, и лишь одна надежда тешила мальчика, что отец Святослава сможет уговорить воеводу вернуть его в дружину. Сейчас же жизнь потеряла всякий смысл. Просторные светлые палаты сменились ветхой полуземлянкой. Не было слуг, всё приходилось делать самим, не было никакого уважения и почёта, и, главное, не было никакой цели впереди. Все друзья Василия остались на том берегу реки, всё самое красивое и светлое умерло там, вместе с его несправедливо замученным отцом. Не было теперь и волховской школы, так как все волхвы старой веры теперь были вне закона. Дети Буслая почти сразу были отданы на воспитание каким-нибудь родственникам из Славенского конца, но Василий, как самый старший, остался с матерью.
А Борис уже на следующий день отправился к Добрыне, рассчитывая, что тот уже удовлетворил свою жажду крови и немного успокоился. Борис сам по себе был дружинник из старого, но не богатого рода. Земли у него было мало, и находилась она далеко, возле берега реки Волги, потому и самого его называли Борис Вольга. И всё же Вольга не бедствовал, потому как успешно занимался ремёслами и торговлей, щедро и регулярно отдавал часть своих доходов волхвам бога Велеса, за что бог ему благоволил. Больше всего дохода Борису приносила его конюшня, так же он имел свою кольчужную мастерскую, которая считалась в городе одной из лучших. Войдя в палаты воеводы, боярин поклонился в пояс. Добрыня сидел на кресле на возвышении, как настоящий князь, все пришедшие должны были говорить с ним стоя.
Ну, говори, с чем пришёл, поторопил его Добрыня
Скверные дела творятся, воевода, заговорил Борис, не успел свершиться суд над Буслаем, как дом его разграбили местные люди. Забрали всё, ничего не досталось новгородской казне.
За семью Буслая беспокоишься, Борис, или за городскую казну? С казной всё в порядке. Земли Буслая мы забрали и отдаём их клану Змея, его золото по большей части хранилось не дома, и уже всё у нас. А все эти мелочи, доставшиеся черни ерунда. Семья Буслая сама виновата, что оставила его дом прежде времени, до кого как их изгонят. Кстати, не знаешь, где они? Я слышал, ты их родственник.
Это верно, отвечал Борис, но очень дальний. А семья Буслая ушла в Людин конец. Там они молятся новым богам о своём прощении. Василий сын Буслая крепкий малый, он станет достойным дружинником и очень сожалеет о том, что не может служить князю и Новгороду.
Эх, Борис, Борис, не слушаешь ты меня. Я же уже кажется сказал, земли Буслая мы отдали клану Змея, монеты его в новгородской казне, никто их точно не считал, и не знает, сколько там было. Даже если бы я захотел вернуть всё это семье Буслая, я бы не смог.
Но возьми Василия хоть в младшую дружину, воевода, взмолился Борис, он достоин этого. Дай ему шанс смыть позор его отца. Вспомни, ведь княгиня Ольга проявила к тебе милосердие, когда ты был в таком же положении, в каком сейчас находится Василий.
Это ты называешь милосердием? поднялся с кресла Добрыня, вид его был страшен, Да ты знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы попасть в дружину? Сколько лет я провёл в позорном рабстве? Да лучше бы меня изгнали, это было бы куда милосерднее. Уходи, Борис, я уже принял решение, и я его не изменю.
И Борис, опечаленный, вышел прочь, и велел своему сыну пока не рассказывать о решении воеводы Василию. Вскоре он узнал о новых установлениях, которые были приняты Добрыней, и в значительной степени ущемляли права знатных людей, да и остальных новгородцев тоже. Во-первых, воевода распорядился, что теперь за убитого знатного человека можно заплатить специальный налог виру, и тем самым избежать кровной мести. Виру платили и раньше, за убийство или причинение вреда незнатным людям, а так же за знатных, если так велел боярский совет, чтобы избежать кровной вражды между родами. Теперь же мнение совета для разрешения откупиться не требовалось, достаточно было решения суда. Второй закон тревожил пуще первого. Добрыня наказал, чтобы все бояре, кто ещё не обратились в новую веру, теперь, чтобы обратиться, должны были найти себе кого-то вроде крёстного отца, и обратиться только через него. Так исключалась возможность ложного крещения и пресекались любые попытки бунта.
Вскоре после этого Борис в совершенном одиночестве, закутавшись в балахон, отправился в Людин конец. Несколько раз по дороге он оборачивался, чтобы проверить, не следит ли кто за ним. К счастью, Добрыня никого не подослал на эту работу. Борис проходил мимо бедных дворов и старых домов, по грязной грунтовой дороге с огромными лужами. Порой они были так широки и глубоки, что казалось, здесь может утонуть целая повозка. Но вскоре Борис дошёл до места. Хлипкий плетень окружал небольшой участок земли, заросшей высокими сорняками. Старый, покосившийся дом стоял одиноко, наполовину врытый в землю. Борису стало тяжело на сердце, когда он увидел, в каких условиях живёт семья бывшего боярина. Прежде к знати в городе было гораздо больше уважения. Но когда Вольга вошёл вовнутрь, он погрузился в полумрак, и глаза его уже не тревожил вид местной бедноты. Когда он уселся за стол, куда его любезно пригласила мать Василия, то заговорил о вестях, которых от него давно ожидали. Каждое слово его было словно нож по сердцу семье Буслая, с каждым словом будущее становилось более мрачным и ужасным.