Анна (низким, хриплым, но растроганным голосом): Настенька! (женщины целуются)
Мать (все еще ошарашена): Да как же ты? Вот так вдруг Даже не написала.
Анна: Я наобум. Мол, если судьба, значит, встретимся, а нет, так нет
Мать: А если бы нас дома не было?
Анна: Ты же, Настя, у нас всегда была домоседка. Думаю, если жива, то, чай, дома
Мать: Вот именно, если жива А если бы нет?
Анна: Значит, не судьба была бы свидеться. Но мы же с тобой еще девки хоть куда?! Еще лет сто проскрипим, так ведь?
Мать (радостно улыбаясь): Проскрипим, конечно. Но откуда ты, Анюта?
Анна: Да я тут проездом. У меня через два часа поезд. Дай, думаю, забегу Настеньку повидать.
Мать (ужасаясь): Как, то есть, поезд? Ты что, у нас совсем не погостишь?
Анна: Дела Главное, что свиделись
Мать: Нестор, ты не помнишь? Это же тетя Анюта. Мы же у нее на Волге отдыхали. Когда же это было? Батюшки, тебе ж тогда только пятнадцать исполнилось. Боже мой, как давно двадцать семь лет назад.
Нестор: Что-то припоминаю. Но смутно, извините.
Анна: Чего старуху припоминать, да еще перед ней извиняться. А я тебя, Нестор, помню. Экий ты нынче стал видный.
Мать (обращаясь ко всем): Это же Анюта! Моя самая близкая подруга! Драгоценная моя! Однако, как нас жизнь-то разметала. Мы же, почитай, лет двадцать с тобой не списывались? Стыд и срам!
Анна: Обоюдно, Настенька. Дуры! Чего с нас взять? Но зато я так рада тебя видеть
Мать: А я-то как рада! Нет, я тебя не отпущу!
Анна: Говорю же, поезд в Самару через два часа. Ну, теперь я тебя тоже не потеряю. Свидимся еще, бог даст. А что у вас тут за пир горой?
Мать: Да мы как раз день рождения Нестора справляем.
Анна: Жаль, я не знала. Без подарка явилась. А, и водочка имеется? (потирает руки) Накатите-ка и мне стакан, а?
Глоба «накатывает» гостье стакан. Остальные сдвигаются, освобождая для нее место. Анастасия Михайловна суетится вокруг, накладывая подруге разных блюд.
Анна: Что ж, Нестя, (тебя же так мама звала?) Выпьем за твое здоровье! (выпивает залпом стакан, не поморщившись, и от закуски отказывается). После первой не закусываю А что, молодые люди, вы не станете возражать, если дама закурит? Свои, дамские, хе-хе. (Глоба подносит зажигалку, и она закуривает все ту же торчащую из ее рта беломорину)
Мать (с нежностью): Ты все куришь, дуреха?
Анна: А куда ж я на фиг денусь?
Мать: Сама-то ты как?
Анна: Да что со мной сдеется? Я уж лет шесть как на пенсии. Так что теперь мне полное раздолье.
Мать: А мальчики твои?
Анна: Мальчики, говоришь? Ха-ха. Старшенькому уже сорок пять. Главный в Самаре аблакат, как нынче говорят. А младшенький, Миша, в том же самом журнале работает.
Мать (бьет себя кулаком по лбу): Дура я, дура! Ведь совсем же забыла! Анечка всю жизнь проработала в Самарском толстом журнале. Как он называется? Забыла
Анна: «Литературный бурлак».
Мать: Да, точно, бурлак. Ах, бестолковая, вот дурья башка!
Анна: Да чего ты убиваешься? Ну, проработала, ну, литредактором. Не маршалом же?
Мать: Так Нестор мой, он ведь раньше пописывал. Даже роман написал. Но, говорят, без блата чтобы пробиться, это пустое дело. Так ведь?
Анна: Это точно. Совершенно пустое. Даже читать не будут.
Мать (сокрушенно): Вот видишь А сейчас ты уже на пенсии.
Анна: Это дело поправимое. Говорю ж тебе, мой младшенький там сейчас вместо меня. Литредактором. Я ему подсуну и велю, чтобы прочел. А уж как дальше будет это уж от качества творения зависит.
Мать: А ты сама-то не прочтешь? Чтобы свое мнение составить?
Анна: Нет, я за свою жизнь начиталась от пуза. Надоело! Лучше я глаза поберегу. Но, конечно, Мишке скажу, что, мол, рекомендую. Экземплярчик мне с собою дадите?
Нестор: Так я могу и по электронной почте послать.
Анна: Нет, мы люди провинциальные. Предпочитаем по старинке чтобы на листочках все написано было.
Мать: Он же объемистый, роман-то. Куда ж ты его на себе потащишь? Вон у тебя чемодан какой огромадный.
Анна: Так это он только с виду массивный. А внутри совсем пустой. Что старой зэчке надо? (улыбается) Махорки, носки теплые и сухарей побольше Так что давайте.
Нестор и Анастасия Михайловна начинают искать рукопись. Позже к ним присоединяются и Глоба с Дуней
Нестор (заглядывая под диван): Где же она?
Нестор (заглядывая под диван): Где же она?
Глоба: Кто она?
Нестор: Папка красная с белыми тесемочками. В ней лежал последний бумажный вариант.
Мать: Мне кажется, я ее совсем недавно видела.
Нестор: Вот и мне кажется.
(бродят по комнате, перебирая все, что лежит на этажерке, выгребают все содержимое, зачем-то заглядывают даже под стол, но безуспешно)
Мать: Погодите, я сейчас у себя в комнате погляжу. (уходит) Да вот же она! Нестор, Коля, идите сюда, вон она под ножкой шкафа. Сдвинуть его надо.
(Нестор и Глоба отправляются в другую комнату, оттуда слышны голоса.)
Глоба: Да, шкаф-то тонны на две.
Нестор: Ага, и колченогий. Вот мамаша-то папку под него подложила для устойчивости.
Глоба: Ты давай, приподними его чуток, а я вытащу.
(Слышно кряхтенье, потом вдруг раздается страшный грохот, сдавленный крик и отчаянный возглас)
Мать: Коля убился!!!
Глоба (сдавленно): Да не убился я, Анастасия Михайловна. Все в порядке. Только по плечу садануло.
(Все трое возвращаются в комнату Нестора, Глоба потирает ушибленное плечо, в руках у Нестора папка с белыми тесемочками, покрытая толстым слоем пыли)
Нестор (сдувает с папки пыль): Щас, только проверю она ли? Она, милая. (вручает папку Анне).
Анна (иронически): Рукопись, добытая с риском для жизни, хотя бы за одно это заслуживает внимания. (Прячет папку в чемодан) Что ж, ребятки, хорошо с вами, но пора и честь знать
Мать: Куда же ты, Анюта! Давай хоть чайку.
Анна: Нет, мой поезд уже пары разводит. Побегу
Мать: Но
Анна: Да не дрейфь, Настенька. Я, может, через месяц снова в Москве буду по делам. Тогда и увидимся.
Мать: Но остановишься ты у нас.
Анна (с улыбкой): Обещаю. Ладно, друзья, до новых встреч. А тебя, Нестор, с днем рождения. Баба Анюта приносит удачу. Ты уж поверь. (мать выходит за ней следом, из прихожей слышны ахи, охи, чмоканья)
Глоба (восхищенно): Какая тетка классная! Я таких никогда не встречал.
Дуня: Вот и женись на ней!
Глоба: Я бы с удовольствием. Только ведь не возьмет
(возвращается мать)
Дуня: А мы тут вашей подругой восторгаемся.
Мать: О, вы же о ней ничего не знаете. Вот о ком роман надо было писать!
Глоба: Что, еще по рюмочке? Вам, Анастасия Михайловна тоже водочки плеснуть?
Мать: Нет, нет!.. А давайте!
Глоба (наливает водку и ей): Вот у меня как раз тост созрел. Словом, друг Нестор, хочу выпить за тебя. Теперь у тебя, кажется, блат появился. Так что чем черт не шутит? За успех твоего безумного предприятия! Чтобы твоя нетленка прогремела на всю нашу огромную, вставшую с колен страну! (все чокаются)
Глоба (осушает стакан до дна, крякает, достает из банки огурец и хрумтит им): Кстати, как роман-то твой называется?
Нестор: Да так и называется «Восставшие с колен».
Глоба: Хм, названьице не больно-то зажигательное.
Нестор (вяло): Могу и поменять. Да дело не в названии.
Мать: Точно. Главное, чтобы за душу брало. Меня, например, взяло. А в сцене, где Первое Лицо в самый последний момент, когда, кажется, уже всё разруливает мадагаскарский кризис, аж мурашки по всему телу забегали.
Нестор (с горькой иронией): Ты, мать, слишком впечатлительная.
Дуня (от водки у нее перехватывает дыхание): Вот и не слишком. Мне тоже понравилось. Только не про политику, а про любовь.
Глоба: Ничего, ничего. Вот прославится наш Нестор, тогда все и будет. И кризис, и любовь Однако же, и я болван! Ведь в «Бурлаке» этом один из моих «френдов» по Живому Журналу работает. Совсем из головы вылетело. Я тоже с ним спишусь. А вдруг? Так что, Нестор, глядишь, и двойной блат у тебя в Самаре появится.
Мать (мечтательно): Ох, хорошо бы!.. Может, Дунечка, ты нам что-нибудь споешь в честь праздника? (обращаясь к Глобе): У Дунечки чудный голос. Ты спой нам, Авдотья.
Дуня (задумчиво): Что спеть-то?
Глоба: Ты, Дуня, подумай о репертуаре. А мы пока разольем по третьей (разливает, все чокаются, и пьют до дна, явно повеселев от спиртного)
Дуня (задорно): Раз у нас такие связи с Самарой, тогда уж это: «Ах, Самара-городок, беспокойная я». (поет, остальные подхватывают).