Иван Фёдорович невольно приклонился к земле, накрывая голову руками, приготовившись быть в одну секунду промоченным до нитки.
Но странное дело больше ни одной капли не упало ни на него, ни в костёр, который продолжал гореть жарко и ровно, словно не было вокруг ни ветра, ни ливня, и вообще никакого разгула стихий. И палатка стояла сухая и спокойная.
Это как же? успел удивиться Иван Фёдорович, прежде чем до него дошло: Бог ведь рядом, какие уж тут стихии.
Лихо! произнёс он вслед ушедшему удивлению. И добавил: Хорошо быть богом!
Господь неторопливо улыбнулся наивному человеческому восторгу.
А правда, задумался Иван Фёдорович. странное дело Я вот, прости, Господи, никогда особо о тебе не задумывался. Ну есть ты, нет тебя не всё ли мне едино. Мне бы с «десятой» моей разобраться да с жёнушкой неугомонной А тут ты
А тут я, повторил за ним Господь, словно пробуя мысль на вкус, смакуя.
Угу. И всё про меня знаешь. Всё ведь?
Всё, просто пожал плечами Бог.
Ох, мать честная! Иван Фёдорович даже поёжился. Это же ужас! Не хотел бы я быть на твоём месте.
Господь грустно улыбнулся, ничего не сказал.
Нет, с одной стороны хорошо, раздумчиво продолжал Иван Фёдорович. Дождь, вон, тебя не мочит Молния не вдарит сроду Живёшь, опять же, вечно. И нет ничего невозможного. Нет?
Нет.
Угу. А с другойто стороны Это ж какую уйму людей тебе надо услышать, сохранить и спасти! Одному Тяжело?
Привык, коротко ответил Бог, выбивая трубочку в костёр.
Не-е, недоверчиво протянул Иван Фёдорович. Как тут привыкнешь. Мне, вон, моя иной раз, вечером, на кухне, после стопарика, как начнёт в грехах своих каяться, обсказывать всё А я ей говорю: не, Сергевна, ты это, давайка, я лучше не буду слушать. И мне, говорю, спокойней, и тебе потом стыда не будет. Да и надо оно мне чужие грехи нянчить? Со своими не знаешь чего делать
Так ты б не грешил, вставил Бог. Чего прощето.
А?.. Ну ты скажешь, тоже Тебе легко говорить, ты безгрешен. А тут не знаешь, с какой стороны вдарит.
Гроза не унималась. Гром то исподволь погромыхивал, то ревел канонадой. Ветер метался и плясал вокруг, грозил поднять и унести, но сделать ничего не мог. Над головой, до самого неба, столбом стояло свободное от дождя пространство, в которое ни одна капля не смела залететь. Молнии низверзались на землю падшими ангелами; земля отвечала вздохами и, казалось, дрожала уже до того была наэлектризована.
Странно это было, очень странно сидеть на сухом и тёплом пятачке, у костра, в то время, как мир вокруг будто разрушался, падал в тартарары, проваливался в бездну несотворённости.
А Бог снял с огня засвистевший чайник, отставил в сторонку, подул на пальцы. Потом разлил по кружкам кипяток, протянул одну Ивану Фёдоровичу.
«Пакетик бы чаю, подумал тот. С бергамотом. Чего ж простой кипятокто глыкать».
Однако, приняв из рук Господа обжигающую кружку, сразу уловил парящий горячий аромат чая. Или не чая. Сбора ли какого. Но пахло очень сладко и на всю ивановскую.
«Ну да, кивнул он своим мыслям, ему что вино из воды сделать, что чай Мне бы такто. «Дымовская», вон, в машине осталась похоронена»
Воспоминание о водочке кольнуло в подреберье. Замелькали в голове картинки прошлого, которое теперь было таким далёким и невозвратным. Явились мысленному взору исполненные укоризны глаза жены. Услышался плач дочери. Заскрежетал в ушах подъёмник эвакуатора, взграмаздывающий на платформу покорёженную «десятку».
Всё кончилось, всё! Как будто и не было. А и было ли оно на самом деле?..
Вернул бы ты меня обратно, а? неожиданно для самого себя и беспокойно произнёс Иван Фёдорович. Жену мне выходить надо. Дочь в сентябре родить должна. Говорят, сын. Внук, значит, у меня будет. Дача вечно не достроена. Кот у меня, Понтием кличут А?
Так а я что ж, пожал плечами Бог. Это ты сам решай.
В смысле? удивился Иван Фёдорович. Ты ж меня прибрал.
Не прибирал я тебя.
Так мы чего, не в раю?
А ты прямиком в рай нацелился? улыбнулся Господь. Нет, не в раю.
А где?
Здесь, развёл руки Бог. На распутье.
О как
Ага. Пойдёшь налево коня потеряешь, пойдёшь направо
Да и ладно бы с ним, с конёмто, махнул рукой Иван Фёдорович. Хотя, жалко «десяту» мою. Я ж с ней Эх!.. Ну да ладно, левоправо, праволево Ты скажи, куда идти, чтобы себя не потерять.
А где?
Здесь, развёл руки Бог. На распутье.
О как
Ага. Пойдёшь налево коня потеряешь, пойдёшь направо
Да и ладно бы с ним, с конёмто, махнул рукой Иван Фёдорович. Хотя, жалко «десяту» мою. Я ж с ней Эх!.. Ну да ладно, левоправо, праволево Ты скажи, куда идти, чтобы себя не потерять.
Всёто вам скажи да подскажи, проворчал Бог. Незлобливо и не в сердцах, впрочем.
Ну, так ты ж это Мы ж дети твои, вроде как.
«Вроде как.» повторил Господь и покачал головой. Прямо иди. Это лучше всего, чтобы себя сохранить.
Ну, это я и сам знаю, поморщился Иван Фёдорович. Это все так говорят.
Господь пожал плечами: так а чего ж тогда спрашиваешьто
Помолчали, слушая грозу. А гроза говорила много, торопливо и сбивчиво. То бормотала чтото себе под нос, то разражалась вдруг длинными и громкими громовыми тирадами. Пришепётывал чтото дождь. Вздыхал и сопел ветер.
И, несмотря ни на что, была в сердце какаято благодать. И уютно было, будто не в чистом поле пережидаешь грозу, а в осенней сторожке попиваешь чаёк с сахарком вприкуску да поглядываешь в оконце. И просишь гром потише, чтобы поющего сверчка не заглушал напрочь.
Иван Фёдорович прихлёбывал горячий напиток, от которого на душе стало ощутимо легче. Может, он, этот Божий чаёк, грехи с неё смывает?
Или, прости господи, отшибает чувствительность подготавливает к переходу на тот свет?
Ой, нет, нехорошая это мысль! Разве станет Он так с людьми
Кто же ещё подскажетто, вернулся Иван Фёдорович к разговору, взглянув на дерзкий молниевый выпляс у горизонта. Ты же это один у нас всеведущий и всевидящий. Пока ты есть, кого ж ещё
Нет меня, перебил Бог.
В смысле? не понял Иван Фёдорович и даже чай чуть не пролил.
А какой тебе ещё смысл, грустно улыбнулся Господь. Правы были атеисты. Нет меня.
Постой, постой! всполошился Иван Фёдорович. Какие к чертям атеисты?! Что значит «нет меня»?! Ты бог или не бог?
Бог.
Ну. Ты сидишь в раю или не сидишь?
Не сижу. Ушёл я из рая.
Куда это? изумился Иван Фёдорович. Где ж ты теперь?
Здесь, повёл взглядом вокруг Господь. На распутье.
Эвона как Иван Фёдорович похлопал себя по карманам в поисках карамельки. Но карамелек больше не было. Поэтому он только покачал головой и повторил: Эвона как
И спросил через минуту, испуганно:
И кто ж теперь всем заправляет?
А никто, просто ответил Бог.
То есть? Значит, бабульки по церквам молятся тебе, а тебя нет?
Нет.
Весело!.. А Завет как же?
Понимаешь, пожал плечами Господь, прихлёбывая чай, время такое пришло Переосмыслить надо многое, понять.
Хм Неправильно это както.
Я уж и сам не знаю иногда, что правильно, а что нет. Устал я.
Ну, ты это назвался груздем
Да знаю я, перебил Бог. Над новым Заветом думаю, в общем.
Новым? А старый куда ж? Это, стало быть, конца света не предвидится пока?
Не предвидится, кивнул Господь. Не готовы вы ещё.
Это хорошо, кивнул Иван Фёдорович, возвращаясь к чаю. Дача у меня недостроена вечно. А тут Машка в сентябре родить должна. Внук, понимаешь, у меня будет, хехе А такто и мы с Сергевной отчебучить можем молодца или молодуху ещё одну. Я уж ей давно говорю: слышь, Сергевна, а не сообразить ли нам
И тут снова накатило на забывшегося Ивана Фёдоровича осознание необратимости процесса. Взгляд его стал тоскливым и отрешённым.
А Господь отставил кружку, поднялся неспешно, взял старенький, оглаженный бесконечностью времени, посох, лежащий у костра, посмотрел на Ивана Фёдоровича задумчиво.
Пойдём, что ли, сказал негромко.
Это куда? испугался Иван Фёдорович, спешно доглатывая чай. И тут же пристыдил себя за страх. Бог ведь рядом неужели чего плохого ждать!
Доведу тебя до перекрёстка.
Опять перекрёсток, поморщился Иван Фёдорович. Я вот только прибыл с одного Чёрт меня дёрнул на жёлтый!..
Ну а что делать, улыбнулся Бог. Это только в ад всегда зелёный свет и дорога проторена.
Неправильно это, вздохнул Иван Фёдорович, поднимаясь, поглядывая на бушующую вокруг стихию. Гроза хоть и унималась, вроде, однако дождь был ещё плотный ни тропы не видать, ни вообще на пять шагов вперёд. Где тут найдёшь перекрёсток