***
Учительница географии некоторое время вела урок, а потом внезапно сказала:
Сегодня плохой день
Почему? заинтересовался класс, радуясь возможности отвлечься от ее скучного пересказа учебника.
Оказалось, что в воскресенье ученик нашей школы, который был на несколько лет старше нас, ходил в зоопарк. Там он перелез через ограду и начал дразнить сидевшего в клетке тигра. В этой же клетке находилась и тигрица. Она некоторое время наблюдала за происходящим, затем внезапно прыгнула, схватила мальчика когтями за джинсы и, не давая вырваться, стала грызть его руку. Проходившая мимо женщина потеряла от увиденного сознание.
Тигрица отгрызла руку и отпустила жертву, в этот момент прибежали люди. Потерпевшего отвезли в больницу, о случившемся написали в местной газете. Спустя какое-то время однорукий мальчик появился в школе, притягивая к себе любопытные взгляды окружающих. Он старался держаться как раньше, как будто бы ничего не случилось.
Все закончилось и началось по-другому когда на школьном стадионе проходили игры в футбол. Хотел поиграть и однорукий, но тренер прогнал его с поля, сказав: « Ну, куда ты такой, без руки?» После этого парень ушел из дома. Его мама, школьная уборщица, выплакала все слезы. Подчинившись ее мольбам, ученики старших классов проверили местные водоемы, но тело так никто и не нашел. Поэтому мать до самого конца верила, что ее сын жив. Тем более, что, вместе с его исчезновением, из дома пропали какие-то деньги.
С тех пор исчезнувший человек стал моим постоянным мысленным собеседником. От него я узнал, что он бродяжничал по стране, прошел всю Сибирь, от Новосибирска до поселка Сеймчан Магаданской области, лишился почти всех зубов. Когда были деньги, то пил водку, но мало, больше читал подвернувшиеся под руку книги и запойно мечтал о чем-то своем. Потом поселился в деревне, где, на чердаке оставленного кем-то дома, нашел библиотеку старинных книг, включая литературу по истории и философии. Днем работал, насколько позволяло увечье, в своем огороде, а вечерами читал Платона, Геродота и Плиния Младшего, делал выписки. Своими мыслями, возникавшими у него в процессе чтения, периодически делился со мной. Этого человека звали Pankratus. Он потом умер, так и не выпустив из рук очередной томик «Диалогов» Платона. Его мертвые глаза были широко открыты, а на желтом, иссохшем лице черным провалом выделялась отвисшая, без единого зуба, челюсть. Умер он от угарного газа, от печки, во сне, заснул и практически сразу оказался в пустоте. Это большая удача, поскольку в России часто бывает, что больные, например, онкологические, вначале, отвернувшись к стене, пытаются терпеть боль, потом верещат, срывают голос и умирают от болевого шока, а родственникам ничего не остается, как кричать вместе с ними. А у Pankratus"a не осталось никаких родственников, а был один единственный мысленный фантом-собеседник я. Такой вот счастливый человек.
Странно, что люди укладывают закоченевших мертвых в ящиках на дне глубоких сырых ям и заваливают тяжелыми глыбами земли, которые впоследствии раздавят гроб и земля осядет. Как будто бы мертвые ничего не чувствуют. И, тем не менее, мы продолжаем с ними разговаривать.
***
После школы я со второй попытки поступил на исторический факультет Московского университета, без всяких сожалений расставшись со своим городом и домом. Поступать было сложно. На экзамене по истории, чтобы получить оценку «отлично», необходимо было отвечать декану.
Ну, что, соглашаетесь на четверку? Если пойдете к декану, то можете и ее не получить, недобро прищурившись, предупредил один из опрашивавших меня преподавателей. Я заметно засомневался.
Идите, идите! ободрил меня второй.
Я сел отвечать к декану. Это был вальяжно развалившийся в кресле, еще вполне молодой человек в черных очках.
Что бы вас спросить такое поверх школьной программы? задумался он. Ну, вот что: каких полководцев Наполеона вы могли бы назвать?
Мюрат, Массена, Ней, ответил я, и на этом мои знания по данному вопросу закончились. Однако я читал приключенческую книгу Артура Конан Дойля «Подвиги бригадира Жерара».
Жерар! нимало не смущаясь, назвал я этого вымышленного персонажа.
Отлично! воскликнул декан и размашисто поставил в мой экзаменационный лист оценку «отлично».
На сочинении я специально сел за первый стол, в то время как остальные, в основном, сгруппировались позади аудитории и принялись активно переписывать заранее приготовленные сочинения. Я выучил несколько цитат на все случаи жизни и стал писать так: «Хочется начать сочинение с красивых поэтических строк» Преподавательница, видя, что я не пытаюсь списать, подошла ко мне в самом конце экзамена, прочитала начало текста и проговорила: «неплохо». Так оно и оказалось я вновь получил оценку «отлично».
На сочинении я специально сел за первый стол, в то время как остальные, в основном, сгруппировались позади аудитории и принялись активно переписывать заранее приготовленные сочинения. Я выучил несколько цитат на все случаи жизни и стал писать так: «Хочется начать сочинение с красивых поэтических строк» Преподавательница, видя, что я не пытаюсь списать, подошла ко мне в самом конце экзамена, прочитала начало текста и проговорила: «неплохо». Так оно и оказалось я вновь получил оценку «отлично».
Но от себя убежать очень сложно и, вскоре после поступления в университет, мне стало очевидно, что в моей жизни не во внешней, а в ее глубинной сущности мало что изменилось. Вначале я исправно посещал занятия и исправно слушал лекции профессоров, некоторые из которых были в своем роде, знаменитостями. Разумеется, пребывание в стенах лучшего университета страны повышало мою пострадавшую в результате несчастного случая самооценку. Во второй половине дня я обычно сидел в библиотеке и читала очень редкие, ранее совсем не доступные для меня, книги по истории.
Помню первую ночь в общежитии. Когда я заселился в комнату, на кровати уже лежали чьи-то вещи, но сосед появился только поздно ночью. И не один. Я делал вид, что сплю и некоторое время слушал раздававшуюся по соседству подозрительную возню. Потом внезапно все прервалось и парень предложил кому-то выйти покурить. Пара покинула комнату, но скоро вернулась. С кровати раздался виноватый голос девушки: « Извини, но ты должен понять, у тебя ведь папа врач». Потом я узнал, что у парня ничего не вышло, а его случайная партнерша, вырвавшаяся из-под родительской опеки, переживала по этому поводу и стеснялась того, что первой проявила инициативу.
На следующий день в комнате поселился еще один сосед и я познакомился с обоими. Ночного неудавшегося любовника звали Володя и был он поляком, родом из Латвии, а второго Вазген. Это был очень вертлявый и картавый юноша, который трещал без умолку и вечно разбрасывал свои многочисленные трусы по комнате, создавая поэтический беспорядок. Вскоре оба стали третировать меня свысока, разговаривая между собою в основном по-английски и переходя на русский исключительно для того, чтобы поругать «русских варваров».
Спустя какое-то время у Вазгена начались сердечные страдания, связанные с неразделенной любовью к некой Виктории Александровне. Он ее всегда так и называл по имени-отчеству, искоса поглядывая своими черными глазами на собеседника и напоминая при этом блудливого кота. Вазген стал периодически занимать у окружающих деньги для того, чтобы съездить в Краснодар, где проживала его пассия. Одновременно произошло заметное охлаждение в отношениях Вазгена и Володи, который прекратил с ним общение на языке джентльменов и нередко, подвыпив, отзывался о своем бывшем приятеле в нецензурных выражениях.
Однажды, когда Володя отбыл на праздники к себе в Ригу, Вазген, видимо за неимением других собеседников, предложил мне слегка выпить. Мы взяли бутылку водки, которую он стал пить из чашки маленькими глоточками, утверждая, что следует «прочувствовать букет». В процессе беседы Вазген решился показать мне фото своей возлюбленной. К моему удивлению, я обнаружил на снимке изображение томно изогнувшегося мужчины лет тридцати. « Да, горделиво заявил Вазген, я из этих, из «голубых», а это Виктор Александрович».
После такого заявление пьянка резко пошла к финалу. « Пан Сашка, не желаете ли меня трахнуть?», скучно ныл захмелевший эстет, лежа на своем ложе. Когда меня стало тошнить и я устремился в туалет, он было встрепенулся, подумав, что его страстные призывы не прошли напрасно, но убедившись в обратном, поныл еще немного и, наконец, утих.
Вскоре выяснилось, что слухи о нетрадиционной ориентации Вазгена давно уже муссировались в кулуарах истфака МГУ. Последней каплей стало публичное высказывание бывшего друга Вазгена, абхазца, который при всех посоветовал запутавшемуся в своих пристрастиях эстету держаться от него и от его подружки подальше.
На следующий день после вышеупомянутого инцидента с абхазцем я встретил Вазгена возле гардероба учебного корпуса, он был слегка бледен, говорил нечетко и качался. Вазген сообщил мне, что принял целую упаковку димедрола и попросил взять его куртку. Гардеробщица вначале подозрительно посмотрела на меня, поскольку я был уже одет, но, когда я указал ей на прислонившийся к колонне призрак Вазгена, без лишних слов выдала одежду несчастного и я повез его на метро в общежитие. Всю дорогу, к негодованию окружающих, Вазген отчаянно блевал. Когда мы, наконец приехали в общежитие и я открыл нашу комнату, Вазген рухнул на кровать и стал жалобно причитать о своей личной трагедии.