Здесь нет никого, до нее донеслись шаги, место заброшенное Грета, очень осторожно, придвинулась ближе к жасмину. Она мгновенно узнала его лицо:
Он в гражданской одежде, сбрил усы, но это он. Пенсне он не снял его сопровождали двое мужчин, тоже в штатских костюмах, но с военной выправкой:
Рандеву Грета дождалась, пока они исчезнут внутри мельницы, они с кем-то встречаются. Скорее всего, на побережье она замерла:
Эсэсовцы, наверняка, при оружии. Если они меня увидят, меня застрелят, и тело в реку швырнут. Я никогда не найду Иоганна Грета сжала зубы:
Он подписывал приказы о ликвидации цыган. Иоганна могли убить, по такому распоряжению. Зло не должно остаться безнаказанным больше всего она боялась, что заскрипят рассохшиеся доски моста. Прокравшись на цыпочках на берег, держа ботинки, Грета оглянулась:
Кажется, ничего не заметили даже не надев обуви, женщина побежала в деревню.
Люнебург
Над мостом Браусбрюкке, над тихой речкой Ильменау, разносились удары колокола церкви святого Иоанна Крестителя.
Люнебург не бомбили. Ганзейские, средневековые, красного кирпича дома, блестели нетронутыми, чистыми стеклами, в мелких переплетах. Три недели назад, в деревеньке Вендиш-Эферн, на краю Люнебургской пустоши, северные силы вермахта подписали безоговорочную капитуляцию, перед маршалом Монтгомери. На пустоши разместили закрытый лагерь, для пленных офицеров вермахта и СС. Город наполнили военные полицейские, медики, и переводчики. Британские и американские издания срочно прислали сюда журналистов.
Май стоял теплый, хозяева кабачков вынесли столы на улицы. Ребята, из британских войск, владеющие немецким языком, добродушно соглашались, за кружку пива, написать на досках названия блюд.
В чистой Ильменау водилась отличная рыба. В ресторанчиках подавали лабскаус, молодую баранину, от овец с пустоши, и крепкое, местное пиво. В Люнебурге исправно работали все городские пивоварни. Город разбогател в средние века, разрабатывая соляное месторождение. Ганзейские купцы гнали соль, на лодках, по реке Ильменау, к Эльбе:
Из Гамбурга соль расходилась дальше майор Холланд потянулся за корюшкой, по Балтийскому морю. Отсюда и с Англией торговали, и с Россией Джон усмехнулся:
Мы с тобой сидим на земле «Клюге и Кроу». В те времена, они были просто Клюге, а Воронцовы с Вельяминовыми жили в Москве, не думая, что все так обернется корюшку обваливали в ржаной муке и обворачивали тонкими полосками бекона.
Они с полковником Кроу заказали седло барашка, с молодой картошкой. Джону баранина напоминала уэльскую или пикардийскую. В тех местах овцы тоже паслись на соленых пустошах, только приморских.
В деревянных ящиках, на подоконниках бюргерских квартир, ярко цвела герань.
В увольнительных, британские солдаты рассаживались на берегах Ильменау с удочками, или брали напрокат лодки. Девушки Люнебурга оживились. Каждые выходные в городке устраивали танцы. Портреты Гитлера и нацистские плакаты с улиц давно убрали. Британцы ухаживали за девушками, на узких улицах городка вечерами слышалась музыка и веселый смех. В местный кинотеатр привезли голливудские фильмы. В темноте зала пахло духами и табаком. Крутили новую ленту, «Долину решимости». Влюбленная пара, Григ Гарсон и Грегори Пек, преодолев недовольство семей, забастовку на сталелитейном заводе, и стычки с полицией, в конце фильма обменивалась поцелуем. Титры шли под томный голос покойной мисс Фогель. Имя певицы обвели черной, траурной рамкой.
Последний ее фильм, перед гибелью отпив пива, Джон заметил полковнику Кроу:
Летите осторожнее, и здесь, и над морем кузен отозвался:
Ты веришь в слухи, о Фау, спрятанных под землей? Ты говорил, что здешние места вы прочесали Люнебургскую пустошь Люфтваффе использовало, как полигон. На пустоши, действительно, ничего не нашли. Джон хмыкнул:
Не верю, разумеется. Журналисты, ради сенсации, чего только не придумают. Но, видишь, ли, танкисты Паттона, действительно, нашли подземные цеха, на заводах «Шкоды», такие же, как в Доре-Миттельбау. Лагерь американцы по кирпичам разнесли, под руководством нашего кузена, единственного генерала в семье, при упоминании имени Мэтью, Стивен помрачнел.
Майор Холланд читал сведения о зимнем инциденте, в Лондоне:
Майор Холланд читал сведения о зимнем инциденте, в Лондоне:
Стивен напился, с кем не бывает. С его лицом, он Лизу ревнует, и будет ревновать. Мэтью ничего плохого не хотел. Он пригласил Лизу на танец, по-родственному. Он ее кузен, видел ее в Мурманске кусая корюшку, Джон добавил:
Но, в отличие от Доры, на заводах «Шкоды» повышенный уровень радиации. Как в Хайгерлохе, где стоял реактор Гейзенберга, как в Ордруфе, где они Джон махнул на юг, видимо, испытывали экспериментальное взрывное устройство на допросах Гейзенберг утверждал, что ничего не знал об ордруфских инициативах, как выражался физик:
Программу курировал обергруппенфюрер Каммлер, приятель фон Рабе Джон, незаметно, дернул щекой, Каммлера видели в Праге, в начале мая сведения пришли от русских.
Десять дней назад танкисты Красной Армии взяли в плен генерала Власова. Глава РОА ехал в Плзень, в расположение американских частей, обговаривать условия капитуляции. В отличие от казаков, власовцы не считались частью вермахта, и подлежали передаче русским. Джон не сомневался, что многие коллаборационисты осядут на западе:
Арестованные в прошлом году во Франции коллаборационисты, сейчас кофе со сливками пьют, по тюрьмам. Власову американцы, наверняка, предлагали особое обращение. Слишком он много знает. Например, где сейчас Гиммлер или Борман нацистских бонз, как и главу гестапо, Мюллера, пока не нашли. Болтали о пластических операциях, о тайной дороге, через католические монастыри, в Баварию, Австрию и Италию:
Франко самолет за Власовым высылал, был готов предоставить убежище. После войны нам с Меиром придется навестить Испанию, как в старые времена. Только Мишеля с нами не будет, и Стивену в Мадриде нечего делать полковник Кроу покуривал, щуря на солнце единственный глаз. Джон сдул пену с пива:
В общем, единственное, что мы получили от русских, подтверждение Власова, о встрече с Каммлером в Праге. Где сейчас бонза, неизвестно, как неизвестно, куда делась тяжелая вода, с цехов «Шкоды» Джон подозревал, что емкости с тяжелой водой находятся рядом с обергруппенфюрером Гансом Каммлером. Гейзенберг настаивал, что понятия не имел об опытах, в подземных цехах «Шкоды». Джон не очень верил в правдивость герра Вернера, но нельзя было пытать нобелевского лауреата:
Впрочем, он все равно в руках американцев, как и фон Браун кузен Стивен помолчал: «Думаешь, под Прагой держали тяжелую воду?»
Джон велел кельнеру: «Баранину, пожалуйста!». Откинувшись на спинку деревянной, резной скамьи, он кисло заметил:
А иначе зачем танкисты Паттона побили все рекорды скорости? Они оказались на «Шкоде», когда русские еще топтались под Прагой. Они презрели ялтинские договоренности, залезли в будущую советскую зону оккупации, но все равно, остались ни с чем Джон заставлял себя не думать об Эмме и Воронове:
Она ему не жена, венчание было фарсом. Он не посмеет ничего сделать. Максимилиан мне солгал. Эмма жива, жива после окончательной капитуляции Германии отряд коммандо, во главе с Джоном, вернувшимся из Берлина, обыскал побережье Северного моря, в британской зоне оккупации. Никаких подводных лодок они не нашли. Гросс-адмирал Дёниц, сидевший в люнебургском лагере, на допросах клялся, что ничего не знает о планах Гиммлера или Бормана.
Ваша светлость Дёниц, упорно, пользовался титулом Джона, я военный моряк. Я не влезал в дела СС, зверей, головорезов Дёниц поморщился, мое членство в НСДАП чисто номинальная вещь то же самое говорили и остальные офицеры.
Джон ожидал, что на юге, у американцев, Геринг тоже настаивает на своей непричастности к преступлениям нацизма:
Они все свалят на мертвецов, угрюмо подумал Джон, на Гитлера, Бормана, Гиммлера. То есть только Гитлер мертв, а остальные неизвестно где по набережной бродили журналисты, с камерами. Кельнер поставил перед ними блюдо с бараниной, Джон заметил:
Меир сейчас Геринга допрашивает. Нацистский бонза, наверное, и не предполагал, что сдастся в плен еврею вчера Джон получил письмо от Питера. Кузен досрочно выписывался из госпиталя, и ехал на запад, в Рур:
Мы организовываем союзный совет, по управлению экономикой, в зоне британской, американской и французской оккупаций. Думаю, работа затянется до осени. Нам надо встретиться, обсудить семейные дела семейными делами были Уильям и Констанца. Джон внес в блокнот имя майора Журавлева, из СМЕРШа. Написав Меиру, на юг, сообщив о берлинском знакомстве, он вспомнил: