Песнь песка на пляже этом
Знают в мире все русалки.
Слабоумный полдень лижет
Кожу опьяненьем сладким.
Замерев цикадным треском,
Мотоцикл гневнояркий
В тень под пальмою уткнулся,
Подустав от перевалов.
Сталь гневит гнилое солнце
Саблезубыми клыками,
Мир от счастья не проснется
Под змеиными мечтами.
Грудь твоя прикрыта только
Треугольником бикини,
Скрыв межбедерные тайны
Шелка мраком неделимым.
В темноте немой застыли
Все клевреты скорпионы,
От предчувствий горделивых
Скрылись меж камней гекконы.
Волос светлый опорочен
Фиолетовою прядью,
Под зеркальными очками
Гнев сокрылся необъятный.
Пластик бьется на запястье
Тонкой радости браслетом,
С наслажденьем позабыты
Годы радости совместной.
Только ненависть осталась
Между губ, что в бреде пьяном
Извергают неустанно
Непристойной ярость брани.
Но мои слова ты помнишь
О покорности бездумной,
Что в обмен на твое тело
Предложил я неразумно.
Исполненье обещаний
Здесь свершится непременно.
На указанное место я сажусь,
Пустым сим пляжем
В удивлении безмерном.
Ты уходишь, проминая
Голоса песков порочных,
След варана с них стирая
Неумолчным многоточьем.
Неподвижный час условлен
Клятвой нежности гремучей.
Черви черные мгновений
По экрану проползают,
Солнце призраком согбенным
Все мечты испепеляет.
Я сижу в недоуменьи,
Что за празднество святое
Прочь изгнало всех туристов
От веселого прибоя.
Горизонт сочится гневом,
Поднимается устало
Древним горестным напевом,
Жизнерадостным дурманом.
С криком прочь стремятся птицы,
Змеи в спешке уползают.
Обнажая крабов норы
Волны берег отпускают.
И встает судьбой недвижной,
Весь считая мир изъяном,
Все вокруг считая смрадом,
Молчаливое цунами.
Наготы его безбрежной
Призрак тает в страхе пенном.
У отелей воют скорбно
Близорукие сирены.
Лодки кружатся на гребне,
Ртутью мечутся акулы,
Все становится беспечным
В приближении безумья.
Взгляд к часам мой обратился
Тридцать мне минут осталось
Одержимости расплаты,
Воплощенья смертной клятвы.
Не спастись от океана,
Острова что ненавидит,
Широко глаза открыты,
Все с восторгом принимая.
Даже если бы и знал я
О чудном землетрясенье,
И услышал все пустые
О волне предупрежденья,
То твою исполнил просьбу
Я с восторгом бы не меньшим,
Мне хватило наслаждений
В этом мире безутешном.
18.
Я не верю, что есть города,
Не стоящие на берегу моря.
Что кто-то в здравом рассудке
Там может дом свой построить,
Откуда не виден влажный,
Ребристый горизонта морок.
Должно быть, то все выдумки,
Ошибки картографов пьяных,
Праздные свои фантазии
Желчью изливших на бумагу.
Смеясь, нанесли они невозможные
Для жизни радостной координаты,
Шуткой злой причисляя
Себя к племени иллюзионистов,
Мир от бликов морских,
Желающих навек очистить.
И для этого на фермах своих обширных,
Посреди пустынь молчаливых,
В окружении мертвых койотов,
Выращивают они миражи,
Мускулистые и агрессивные.
Тренируют их, натаскивая
На жертвах низкополигональных,
А затем выпускают в мир
Через спутниковые каналы,
Чтобы глупцы наивные,
Мне в этой лености подобные,
Их призраки увидели
На экранах телевизионных,
В новостях и программах общительных,
В фильмах, взрывоопасно-язвительных,
И поверили, противясь рассудку,
Что проспекты с шириной неприступной,
Заполненные стальным безрассудством,
Небоскребы, с которых можно
Рассмотреть создателя татуировки,
Памятники правителям гордым,
Соревнующиеся в голубином покрове,
И прохлада подземки жестокая
Существуют в странах далеких.
И что самолеты, влекомые
Ложью к нам схоластической,
Заполненные автоматонами,
В чьих программах содержатся
Все тонкости туристические,
Поднимаются в небо где-то
За тысячи миль многодетных.
Словно блохи с крысиной шкуры
Спрыгивают с континента
Доказательством пеноследным
Желая себя представить,
Тогда как на базах секретных
Одного за другим их готовят,
Наполняют багажом, собирая
Его с безбрежных складов, сличая
С наборами уже имевшимися,
Дабы не выдать свое присутствие
Каким-либо совпадением,
Механических обличье тварей
Случайным меняя порядком,
В различиях и вариациях
Скрывая их истину неприглядную.
И я, улыбаясь бродяге-закату,
Снисходительно, тайнобережно,
На скамейке променада
Сидя дельфиньим вечером,
Наблюдаю за огрехами,
Ошибками в их программах,
Повторяющимися движениями,
Фразами нескладными,
Ничтожным запасом словарным,
Признавая лишь тех сущими,
Кто к моему принадлежит народу,
Родился под песню шторма,
Вскормлен был пеликанами,
Алфавит учил по тайфунам,
С повадками знаком урагана,
Имена облаков поет сладостно,
С осьминогом несет узы братские,
Чувствует в груди волнением
Приближение землетрясения,
И не верит в рассказы нелепые
О забитой людьми подземке.
19.
Пусть предательски тоскуют
В лунном свете орхидеи,
Груди кожаною сбруей
Стянет пытка пусть несмело.
Сталь шипастая проникнет
В обезличенное чрево,
Нежно кляп уткнется в губы
Затвердевшим онеменьем.
И, небесным паразитом
С неба звезды собирая,
Отблеск свой луна позволит
Боли, что соски сжимает.
Несть страданий, что желаю
Плоти я твоей позволить,
Поселить меж твоих бедер
Стаи хищников покорных.
Пусть они с усердьем липким
Наслажденье собирают
И с кометным хлестким ритмом
Плеть свое вонзает жало.
Пусть ползут по коже перья
Зачарованных павлинов,
Принцев с островов далеких-
Сластолюбцев гемофильных.
В переливах крови липкой,
Средь венозных омовений,
О тебе они мечтают,
Подвывая в желчном тленьи.
Латекс к бедрам льнет несмело,
Воск меж ягодиц стекает,
В празднозлом великолепьи
Лезвие ночи блистает.
Лишь с восходом солнца ранним
Обретешь освобожденье.
Словно мертвые лианы
Ниспадут с запястий цепи.
И, с улыбкой потирая
След на щиколотке темный,
Спросишь ты, когда я буду
Вновь для игр сих свободным.
20.
Тропический ливень меня прибивает к земле.
Я в городе чуждом блуждаю в жестокой стране.
Одежда промокла насквозь и готова уже раствориться,
Вокруг лишь туземцев довольные пьяные лица.
И карта ничем мне не может в скитаньях помочь.
Все улицы смыл утомленный и радостный дождь.
Отброшен мной прочь тот обмякший никчемный листок
В забитый крысиной усталостью водосток.
Над храмами древними качает поток фонари,
И пальмы склоняются темными листьями до самой земли,
И кошка сидит на столе в опустевшем кафе,
Как капитан на тонущем своем корабле.
И все языки, что известны мне, здесь бесполезны,
Пусть говорит на них три четверти мира.
Кого ни спрошу я, все улыбаются пресно,
Руками разводят, меня увлекают к менгирам.
Навек я потерян в разгульном, неоновом мире,
Средь смеха рептилий, томящих здесь свой карнавал.
Должно быть судьба мне советует гибель
Под ливневым небом, на острове матовых скал.
21.
Коль стало вокруг все как сумрачный сон,
И вызывает лишь горестный стон,
Купи ты билет за две тысячи крон,
Отправься в чудесный ты город Флин-Флон.
Здесь девы дешевые, словно конфеты,
Оставишь ты все здесь дурные приметы,
Забудешь ты всех своих верных друзей,
В ломбард сдашь семейных реликвий музей.
Ты пьяным по пляжам пройдешь королем
И ночь будешь путать с рассыпчатым днем,
Меж девой и мужем различья теряя,
С усмешкой их нежности опустошая.
Когда же настанет пора возвращенья,
Не будешь ты знать ни стыда, ни смущенья.
С собой привезешь ты болезни и язвы
И жизнь станет снова безумно прекрасной.
И примут друзья твои за хвастовство
То, что за морями к тебе снизошло.
И станешь ты как все на свете влюблен
В жестокий и радостный город Флин-Флон.
22.
Как щенки к кормящей суке
Жмутся к берегам тайфуны.
Быкорогое безумье
Без мечты гнилой тоскует.
Смерчи вьются в упоеньи,
Неразборчиво колдуют.
Все, что выползло из моря
Ярость их обратно сдует.
Все, что выбралось на скалы
Чтоб стихией любоваться,
Грязных молний пьяным танцем,