Внезапно она согнулось от тяжёлого и долгого кашля, ударившись лбом о панель над бардачком.
Слушай. Это что-то заразное, хмуро сказала Ирма, у Ника тоже был сильный кашель перед тем, как он загремел в госпиталь.
Джоанн помотала головой.
Думаю, это из-за смены климатических поясов. У нас ведь уже холодно. И в самолёте я мёрзла. А сюда прилетела жара.
Джоанн вдруг вспомнила, что в самолёте сильно кашлял кто-то из первого класса. Но этот кто-то сидел очень далеко от неё.
Они приехали чуть раньше, чем планировали. Джоанн сразу попросила показать ей живых рыб, оказалось, что рыбакам удалось поймать ещё одну.
Итого, у нас четыре образца. Три из них живые. Замечательно. Так, посмотрим, что это за пальцы.
В неглубоком широком тазу с водой, под навесом, лежали на дне три крупные рыбы, похожие на уродливых толстых ящериц, с крупными грудными и брюшными плавниками, торчащими в стороны, словно лапы, широким хвостом. Периодически каждая из них поднимала голову к поверхности воды и делала один-два вдоха и опускалась обратно на дно таза.
«Да, дорогой профессор Риччи, это было правильное решение, отправить меня сюда. Завтра вы будете кусать себе локти от зависти. Видеть эти великолепные создания в их родной среде».
Джоанн включила ноутбук и приготовилась записывать наблюдения. Ах, если здесь был интернет!
До поздней ночи Джоанн взвешивала, замеряла, записывала, фотографировала замученных полуживых рыб, не ведающих о том, какова их роль в судьбе всех последующих за ними четвероногих существ.
Свет фонаря привлекал тучи мошкары, мешавшей работать. Плечо жутко ныло, и периодически Джоанн приходилось прерывать работу и наносить очередной слой защитного средства на все открытые участки кожи, от чего глаза у неё сильно слезились, привлекая тем самым ещё больше мошек на лицо.
Кашель тоже отвлекал, и чтобы успокоить горло она съела почти все мятные карамельки, которые предварительно купила в отеле перед отъездом.
Часа в три ночи пальцы Джоанн начали неметь от долгой работы, намекая, что пора отдохнуть.
В палатку Джоанн забралась почти наощупь, аккумулятор телефона разрядился, как только она закончила осмотр последней рыбины, и войдя внутрь в полной темноте, она чуть не упала, споткнувшись об Ирму.
Та лежала, скрючившись и тяжело дыша.
Джоанн склонилась над ней и дотронулась до головы.
Ирма? Ирма! У тебя сильный жар!
Ирма открыла глаза и хотела ответить что-то, но не смогла, закашлявшись и запачкав губы кровью.
Джоанн подбежала к соседней палатке, в которой спал руководитель экспедиции.
У вас есть телефон? Надо срочно вызывать скорую!
Тот вскочил и сразу осел на подвернувшихся ногах.
Скорая не доедет сипло сказал он, а потом схватил Джоанн горячими пальцами за руку и чуть не повалил её на пол.
Джоанн испугалась. Руководитель тоже казался сильно больным.
У вас ведь есть аптечка? Жаропонижающие?
Руководитель покачал головой.
Вертолёт тоже не долетит до утра
Телефон, телефон есть?
Тот указал кивком на угол палатки.
Там, но сигнала нет, надо искать сигнал.
А деревня? Сколько до неё ехать?
Часа два, но там нет медпункта.
Джоанн разразилась кашлем и вышла наружу. На полусогнутых ногах вернулась она к Ирме. У входа той уже не было, она перекатилась в сторону, лежала и вздрагивала, словно в ознобе. Джоанн бессильно легла рядом с ней.
На утро в лагерь экспедиции пришли местные рыбаки. Они принесли учёным свежий улов, попавший в расставленные с вечера сети. Возможно, там есть и то, что им нужно. Мальчик, сын одного рыбака, первым распахнул палатку руководителя, в надежде выпросить у того несколько монет, и тут же отшатнулся, громко крикнув. Остальные бросились туда и, ошарашенные, остановились.
Вместо лагеря они обнаружили склепы, набитые скрюченными трупами, со следами крови везде вокруг них. Это было похоже на бойню. Возможно, это сделала пума? Рыбаки по привычке достали мачете, но практически сразу им стало ясно, что ни пума, ни ягуар не смогли бы растерзать сразу весь лагерь, шестерых взрослых людей, знающих повадки животных. К тому же, на трупах не было ни следа от когтей или клыков.
Один из рыбаков отступил назад. Он прокричал что-то другим, и те тоже испуганно отошли в сельву. Последним ушёл мальчик, стоявший всё это время у таза с рыбами. Одну за другой, выволок он их из воды на влажную траву и только затем присоединился к отцу и остальным рыбакам.
Профессор Риччи держал в руках посылку. Ноутбук, камера, телефон, все после длительного карантина и обработки. Камера, телефон в нерабочем состоянии. Он включил ноутбук. Нужную папку нашёл сразу, Джоанн назвала её «рыбы с пальцами». Текстовый документ, таблицы, таблицы, таблицы.
«Профессор, фотографий миллион, но перетащу на комп их завтра. Не думаю, что моя камера за ночь испортится или испарится. Пальцы уже не гнутся, от влажности, что ли. И душно. А ещё я немного простудилась. Жаль, здесь нет интернета. Я бы тебе выслала фотки прямо сейчас. Они действительно странные. Это это волшебно. Это сенсация. Три живые, две самки и самец. Ты понимаешь, что это значит?»
2017
Рожа
По трассе один за другим мчались два ночных междугородних автобуса, ещё свежих и чистых, не самых новых, но быстрых и комфортабельных.
Мальчуган лет шести или семи, сидевший на самом заднем сиденье, безотрывно смотрел через лобовое стекло на автобус, ехавший впереди. Салон был погружён во тьму, пассажиры либо спали, либо тихо переговаривались между собой, из колонок на потолке раздавалась динамичная музыка, создающая водителю настроение. Мальчик легко мог обозревать весь салон и всех пассажиров со своего места центрального напротив прохода, но взгляд его был зафиксирован именно на едущем впереди автобусе. Там, на заднем торце кузова, как раз между фарами, вспыхивавшими периодически хищным красным светом, была нарисована свирепая дьявольская рожа, неестественная, но при этом совсем живая. Малыш боялся смотреть на неё, в её острые пронзительные глаза, но отвести взгляд от рожи было ещё страшнее, поэтому он выбрал самое удалённое от ртутных, вибрирующих зрачков место и глядел на подбородок страшилища. Иногда едущий впереди автобус дёргался или его заносило на повороте, и тогда волей неволей малышу приходилось отвлекаться от выбранной им безопасной точки, он проводил взглядом по носу, по лбу рожи, но ни разу по глазам. Глаза были табу. Мальчуган знал, что роже хочется поймать его, привязать к себе, а потом унести в неизвестное, где наверняка она будет его пытать, мучить и издеваться, как ещё никто не издевался над другим. Сосредоточенно, тяжело дыша, щурясь, скрючившись на сиденье, он смотрел, смотрел, смотрел на колючий, но не очень опасный подбородок рожи.
Мать мальчика сидела рядом, погружённая в свои мысли, сложив руки на сумке, лежащей у неё на коленях, абсолютно неведующая о том, что сын её находится на грани обморока от испуга. Тот сжимал плечо матери, но поддержки не находил, да и не искал, понимая, что мать и рожа совсем не равны по силам. Если рожа решит действовать, матери придётся так же худо, как и ему самому. Мать то и дело смахивала руку сына с плеча, давление его пальцев приносило ей дискомфорт, а сын упрямо возвращал свою руку обратно.
В конце концов женщина смирилась с этой рукой, после того, как водитель резко затормозил, а мальчик, влекомый инерцией, чуть не вылетел в проход между рядами.
Тогда она даже сказала:
Держись.
И он вцепился в её плечо с новой силой, так и не выпуская из поля зрения подбородок страшилы.
В салоне включился свет, мальчик невольно зажмурился и сразу с силой распахнул глаза, но рожи впереди уже не было. Автобусы остановились у пункта контроля, какой-то человек в форме на секунду заглянул в салон, охватил взглядом сонных путешественников и скрылся, хлопнула дверь водителя, он что-то крикнул проверяющему, потом вернулся в кабину, автобус тронулся.
Всё это время мальчик, не переставая, следил за торцом переднего автобуса, фары которого горели алым светом, рожи не было.
Мать мальчугана уснула. Он хотел было сказать ей что-то, но передумал. В конце концов, чем она сможет помочь? Не будить же её из-за чего? Из-за рожи, которая исчезла? Так ведь это лучшее, что могло произойти.
Водитель завёл мотор. Кто-то из пассажиров проснулся, раздалось бормотание, шуршание сумками и упаковками, пронёсся слабый запах еды. Сосед слева толкнул мальчугана локтем, но тот не пошелохнулся. Соседу явно было тесно на одном сиденье. Мальчик ещё сильнее прижался к матери. Автобусы тронулись почти одновременно, и тотчас рожа появилась опять. Она расплылась от фары до фары, кривая, яркая и абсолютно живая. Теперь она смеялась, подбородок слегка изменил очертания, мальчик очень хорошо это видел. Фиксировать взгляд на одной точке стало сложнее, долгий путь уже утомил малыша, свет в салоне опять погас, мать ровно дышала рядом, он и сам безумно хотел спать. Но он не мог отвести взгляда от рожи. Не мог закрыть глаза и просто заснуть. Ведь тогда кто будет сдерживать это чудовище? Отвести взгляд означало сдаться. Без присмотра ужасная рожа открепится от кузова и проберётся внутрь. И тогда она проглотит? Проглотит водителя и всех пассажиров, сиденье за сиденьем, пока не доберётся до самого заднего ряда, до самого мальчика, его мамы, соседа слева и другого соседа, который тоже спал, не ведая, какая опасность висит над ними. Мальчик на секунду едва не отвёл взгляд. Он тихо ойкнул, но сразу понял, что ничего страшного не произошло. Его рука скользнула по предплечью матери, ему показалось, что её рука холодна и мертва, но он понял, что всего лишь наткнулся на металлические пуговицы на рукаве её кофты. Он погладил руку матери и сжал её покрепче. Ему нравилось чувствовать себя сильным. Покровительствовать. Левой рукой мальчик потянул себя за мочку уха. Довольно больно, чтобы прогнать сон. Это не очень помогло, тогда он начал дёргать себя за брови, за чёлку, впиваться ногтями в кожу лба, у самой линии волос, так что вскоре, если бы включили свет, стало бы видно, что лицо его местами стало красным, а глаза слезились, как у старика. Сквозь слёзы рожа казалась расплывчатой, скорее смешной, чем опасной, но мальчик знал это уловка. Если он попадётся, расслабится и перестанет следить рожа достигнет своего.