Констанца, рассеянно, посмотрела на покрытый жирными пятнами лист:
Двадцать второе августа. По слухам, Мао Цзэдун и Чан Кайши провели тайную встречу, обсуждая прекращение гражданской войны дальше сообщалось, что советская армия продвигается на юг и восток Маньчжурии.
Они прилетели в Сиэтл утром, тоже на Боинге, из Солт-Лейк-Сити, с пересадкой в Сан-Франциско. Миссис Анна не говорила Констанце, где сейчас ее муж, однако в аэропорту, в очереди к региональному самолету на север, Констанца заметила грусть в серых, обычно спокойных глазах женщины. От шевроле они избавились, продав машину в Солт-Лейк-Сити. В Сан-Франциско, за чашкой кофе, Констанца оглянулась:
Миссис Анна кормить пошла. У меня есть деньги пальцы скользнули к индейской сумочке, я могу выйти на улицу, взять такси, поехать в порт. В Риме Этторе меня на такси забрал Констанца никогда не вызывала такси, не знала, где в городе находится порт.
Мост Золотые Ворота, смутно вспомнила она, я видела фотографии, в энциклопедии. Нет, в семейных альбомах, на Ганновер-сквер. Дедушка Джошуа и бабушка Бет жили в Сан-Франциско Констанца привыкла не интересоваться ненужными для работы вещами:
Я даже не знаю, хватит ли у меня денег, на такси растерянно поняла она. До войны Констанцу всегда возили на машине:
В Кембридже я на велосипеде ездила несколько велосипедов прислонили к стене ресторана, а в Лондон меня сопровождали. Я никогда сама не покупала билеты до войны Констанца понятия не имела, сколько стоит билет на поезд:
Я, кажется, знала цену на сигареты. Остальную провизию Тони заказывала, а в рестораны я не ходила запах жареной рыбы напомнил ей о каникулах, в Саутенде.
Покойные тетя Юджиния и дядя Джон водили детей на знаменитый пирс. Сухо трещали винтовки, в тире, звенел электрический трамвай, мальчишки прицеливались, в деревянном балаганчике:
Стивен мне медведя выиграл, а я сказала, что лучше бы книгу Констанца отпила слабого, горького кофе, мне пять лет тогда исполнилось кофе в Америке варить не умели:
В Лос-Аламосе мне приносили кофе, похожий на итальянский, вспомнила Констанца, у них, наверное, машинка особая стояла обед, у Ивара, заказывала миссис Анна.
В Сан-Франциско Констанца так ничего и не решила. Дождавшись спутницы, она вышла в дамский туалет. Констанца рассматривала, перед мутным, во весь рост зеркалом, хрупкую, изящную фигуру, в синих джинсах и ковбойских сапогах:
Миссис Анна сказала, что мне идут брюки Констанца, быстро, прикинула в уме измерения, интересно, когда мы начнем строить трехмерные модели вещей. Не на бумаге, а, скажем, на экране Констанца впервые увидела телевизор в Лос-Аламосе.
Она, разумеется, не собиралась смотреть никаких программ, да и модель не действовала. Оппенгеймер заказал телевизор, когда они с Констанцей обсуждали усовершенствование работы вычислительной машины, ЭНИАК:
Я доказывала Оппенгеймеру, что программисту нужен экран, вспомнила Констанца, экран и клавиатура, как на пишущей машинке. Таким образом, легче вводить в машину новые данные, для вычисления полет до Сиэтла Констанца провела, уткнувшись в блокнот, размышляя о схемах передачи данных, в компьютере:
Оппенгеймер так называл ЭНИАК Констанца поморщилась, Роберт мне тоже лгал, в лицо она не хотела думать о Мэтью и Роберте, не хотела вспоминать петлю, раскачивавшуюся под потолком ванной:
Я считала, что не могу жить дальше, после такого рыба остыла, Констанца, неохотно, взяла вилку, но я тогда еще не знала, что Степан жив у нее в ушах звучал тихий, повелительный голос:
Те, кто мертвы, живы Констанца оглянулась:
Порт прямо из окна видно оставив ее в закусочной, миссис Анна пошла покупать билеты, на паром.
К вечеру на нашем острове окажемся, женщина улыбнулась, там тихо, спокойно. У нас есть лавка, на пристани. Возьмем провизии, сигарет, а кофе я здесь запасусь. Отдохнете, я позвоню в Лондон снаружи прошуршали шины троллейбуса. Девушка, за соседним столиком, ахнула:
Смотрите, пленных ведут. Брат мне говорил, они в порту работают колонну немцев и японцев, в хорошей, штатской одежде, сопровождало всего двое военных полицейских. Констанца смотрела на загорелые, здоровые лица, на улыбки бывших солдат и офицеров. Кто-то из колонны, заметив девушек, у окна, помахал. Констанца сжала вилку:
Не смотри туда, не смотри. Фон Рабе там быть не может. Если его нашли, арестовали, он сейчас в Германии сидит, в Нюрнберге в самолете, свернув газету, миссис Анна заметила:
В нюрнбергскую тюрьму нацистских преступников свозят. Лидерам рейха, эсэсовцам, не избежать суда и смертной казни Констанца ничего не ответила.
Ты сама преступница она отвернулась, рассматривая в иллюминаторе далекую поверхность океана, тебя саму надо судить Констанца закрыла глаза:
Сначала надо отыскать Степана. Я решу, что делать дальше одно ей было совершенно ясно. Никто и никогда не смог бы заставить Констанцу заниматься военными проектами. Она рассказала миссис Анне о тарелке:
В Пенемюнде я взорвала конструкцию, чтобы она не попала в руки немцев, добавила женщина, но за такими самолетами будущее. Путь между Лондоном и Нью-Йорком значительно сократится, трансконтинентальным рейсам не придется делать остановки колонна скрылась из виду. Из плетеной корзины, рядом с Констанцей, донеслось хныканье ребенка.
Я могу встать и уйти сумочка висела на спинке стула, до порта рукой подать, я говорю по-русски. Но ребенок миссис Анна оставила сына на попечение Констанцы, нельзя оставлять в ресторане малыша. Меня сразу догонят. Если только в туалет отлучиться. С мальчиком ничего не произойдет, миссис Анна сейчас вернется Констанца предполагала, что в туалете есть служебная дверь. Он открыл сонные, голубые глазки, рыжие ресницы дрогнули.
Девушки, рядом, заулыбались:
Какой хорошенький! Он на вас похож, миссис ласково сказала соседка Констанцы, тоже рыженький. Видно, что мальчик. А как его зовут Констанца не успела открыть рот.
Звякнул колокольчик, повеяло жасмином. Она переоделась в джинсы, клетчатую рубашку и простые ботинки, на плоской подошве. Миссис Анна и в такой обуви на две головы возвышалась над Констанцей:
Она шести футов ростом, вспомнила женщина, и у нее сороковой размер обуви, если по-европейски говорить. Она смеялась, что для солдатских сапог такое удобно. Она на гражданской войне была, в окопах лежала Констанца знала, что в индейской торбе миссис Анны уютно устроился пистолет.
Длинные ноги уверенно прошагали к столику, миссис Анна подхватила корзинку:
Пойдем, мой хороший. Мама вернулась, с билетами. Его зовут Питер, а это наша тетя сообщила она девушкам:
Паром отправляется через час Анна покачала корзинку, закажите мне сэндвич, с креветками, и устрицы Констанца, растерянно, оглянулась. По залу сновали официанты, в длинных передниках. Она, было, попыталась поднять руку. Миссис Анна, весело, коснулась кнопки звонка, на их столике: «Вот так».
Я все гадала, зачем он здесь стоит Констанца повертела звонок:
Данные сейчас передают по радиоволнам. Надо обдумать, каким образом оператор сможет посылать цифры в ЭНИАК, находясь вдалеке от экрана и клавиатуры потянувшись за блокнотом, она не услышала, как Анна сделала заказ:
Паром ходит в обе стороны, утешила себя Констанца, оставлю ей записку, конверт, для Стивена, и уеду с острова она взглянула на блестящую гладь воды. Над крышей ресторана кружились, кричали чайки.
Вернусь сюда и найду советские корабли, подытожила Констанца.
Залив Пьюджет-Саунд
Облупившийся нос старомодного парома подпрыгивал на волнах.
Западный ветер бил в лицо, на лавках палубы удобно расположились домохозяйки, с островов. Рыбаки давно покинули порт. Добычу в рестораны и на рынок привозили ранним утром, когда тихую воду залива скрывал туман. На пароме ездили туристы, с кодаками, и женщины, навещавшие городские магазины:
На островах лавки маленькие, объяснила Анна Констанце, все жители овощи выращивают, курятники ставят, а рыбы и крабов вокруг хоть ведром черпай она улыбалась, но за кофе, и другими Анна поискала слово, излишествами, приходится ездить в город. На островах только порошок продают, и то, не во всех лавках Анна отнесла сына к небольшому прилавку, где тоже разливали растворимый кофе, с пончиками. Петенька спал. Буфетчица, в фартуке с эмблемой паромной линии, обещала присмотреть за мальчиком.
Анна и Констанца покуривали, с картонными стаканчиками кофе, облокотившись на крашеные белой эмалью, проржавевшие перила. Пахло солью, над легкими, темно-синими волнами, метались чайки.