Тетради 2008 года - Александр Петрушкин 4 стр.

брезгливый ямщик говорит не с тобою а с небом
как будто бы ты заебал как будто там не был

откуда вернулся откуда пока лепетать
учился пока научился летать

прошло три зимы восемь девочек это неважно
негромко скрипишь (извини, говоришь) что не слышит неважно

которая слякоть которая будет с тобой
который там мальчик спартанец последний френд-бой

брезгливый ямщик не дорога когда свысока
последние смотрят  как будто бы ты заебал

и никак

на ветке смычок зацепился цевирк или цвирк
он звук издавал а теперь отдохнул и отвык

он деревом дышит как старый мужчина когда
на свадьбе у сына целует невесту когда

он мать вспоминает по запаху ты отвернёшься но я
продолжу смотреть на игру хромосом

и не игрек а икс
на ветке смычок заменяет пернатых и крыс

раздвинешь ладонями воздух нальётся вода
в ладони по небному желобу жалость по два

налей цевиркА по струне отвернись от даров
и ветка права от шелеста и до вчера

смычок когда там за мною?
то звук то засов

мама мама никакого секса никаких мальчиков ни в коем случае девочек
эта пони удивительна

говори со мной об иванове о сосноре о сидорове об океане
о царе салтане

мама мама сказала быть дома (когда нибудь лошадь пристрелят 
собери яблоки)

в третьем часу носят беременность больше чем девять часов
гладят живот изнутри и снаружи
солдаты двух рот

ротный сегодня ушел в караул  караул! 
кличут две роты когда им не хватит двух
дур

эти солдаты  весь мир новогорный бля бля
выберут тело а после повесят
тебя

обращайся голый голый
снег идет по всей земле
дунет в мятные пределы
выкурит блох за предел
я стою на переулке
а вокруг летят окурки

бога нет поскольку есть

снег

здесь

нрзб как нрзб
стол стоящий на дворе
пьяными накрыт и бредит
белая горячка верит
едет едет голова
на троих тебе дана

нрзб и нрзб харакири в декабре
тянется не очень долго
но короче
в октябре

нрзб и нрзб

собачий нос мороза
потные пироги
выйдешь от носа к носу
улицы на оги

но невозможна скорость
если девятый час

пес или береза
но обнимают нас

вот и молчание виснет мокрой веревкой
тихий рыбак сидящий над нами в пилотке

славный солдат оловянный в молчании столько
неба что хватит в карман если скомкать

это пейзаж этой осени первой с окна
слева и справа стена а вверху до хрена

голоса с голодом
голода с голосом

столько

пороги как пороги в девятом переходе
в девятом вроде круге
суют под ноги
руки

неправда или правда прямая через небо
и хорошо что не был
а звал как будто
звал

стоять по середине ходить по древесине
в девятом вроде круге
квадратный ангел
спал

пороги на пороге пересечённы ноги
трамвай девятый номер
идём без ног
вокзал

идем в депо под руки напильники и стуки
в девятом тепло круге

уснул уснул
поспал

обойти не обойдёшь
выйдешь выйдешь не войдёшь

злее смерти только дети
зоопарка нет на свете

всё уехал зоопарк
сидоров не очень рад

я спешу в другое место
с погремушкою дружу

у меня в кармане пестоль
я сегодня не сужу

обойти не обойти
выйти выйти перейти

то ли жизнь а то ли булку
баррикадное метро

смертна каждая кожурка
и билеты далеко

обойти не обойдёшь
выйдешь выйдешь не войдёшь

злее смерти только дети
зоопарка нет на свете

всё уехал зоопарк
сидоров не очень рад

я спешу в другое место
с погремушкою дружу

у меня в кармане пестоль
я сегодня не сужу

обойти не обойти
выйти выйти перейти

то ли жизнь а то ли булку
баррикадное метро

смертна каждая кожурка
и билеты далеко

лиза лиза пишет машарыгиным санников
протоиерей

пункт номер два (проходной) 
нет дверей

пропускаем третий абзац
все как мы песец

лиза лиза
пункт с 4 до десяти в десятой 

я подлец

Господи сделай меня господи
из песка и дерьма и амен
походи перемни пакости
положи в середине
камень

посиди же со мною Господи
пошепчи невнятно иже
походи посреди моей совести
и верни тишине и

ниже

поскрипывает дверь
вагона ресторана
всё от того что поздно
всё потому что рано

а стоит чтоб не стоить
и говоришь наощупь
заведомое пошло
а не войдешь и ропщет

стоишь посередине
и в тамбуре не тесно
и от друзей ушедших
мне в воздухе нет места

радио пускает граммофон
слышишь лепет детский
слышишь фон

поднимает мокрую метель
хлеб и фон пора итить
в постель

в звуковую тишину ну-ну
подожди пока и я
усну

подожди не уходи меня
радио транслирует
меня

перелётный ангелов отряд
ночь копал дорогу мне
назад

дневниковая запись:
денщик крепко спит

три ведра самогона
пригнали вчера

три вагона солдат
охранять этот спирт

а сапог сапогу
ни гора

переходи меня как мост  сегодня перешел октябрь
за половину дат своих я спрашивал а он молчал
переходи пере-хоть-что умывши руки до костей
денщик проснулся ну и что он слышит хруст
пустых гостей

переходил переводил с французского доязыка
двоих солдат чем рассмешил он встал пока в
округ ходил  он впал в густые облака
он впал в сосновую постель в погибель
тварей и друзей

его везли издалека и гроб в харбин от колчака
парил начав лишь говорить
в пустынной волостной дороге
и на байкальском переходе
он вымыл ноги

начал пить.

смотри какая лепота гляди какая слепота
когда б я мог но может он он стреконожит а потом
заходит в дом

смотри как он насрал вот здесь  как было там
теперь лишь здесь  он воет а оно лежит
не говорит

оно растает позже к лету  он ест последнюю котлету
прощаясь с ним оно лежит
в округе тиф

смотри какая слепота подстриженная голова
и безымянный перегон
со всех сторон

как бог
и он

1:1

одиннадцать
и раз
так шел январь по мутные колени
он бормотал себя по декабрю
он сам себе сантехник
в смысле гений
сказать
1
1
или люблю

его жена с той стороны стекла
лежит с открытыми глазами проспала
или не спит с раздвинутых колен
вползает в тёмный дом
среди тен-
ей
приснилось ей что среди них одна
её

и что наполнена до дна
она его родит
она его
родит
ему

и больше одного

я понял я не помню я
у поезда есть берега
вожатый поезду сюртук
связал  урюк

диагонален только свет
мы параллельны света нет
сплошная дочь прерывист сын
я не один

как снег здесь пропадает дым
которому сказала сгинь
старуха [выход у метро]
и хорошо

мне холодно и восемь смен
маячат впереди  совсем
своё двоим не пережить
глаза зашить

и шастать по слепой войне
со всеми в мире  наравне
вагонная инака речь
совсем без плеч