Не смотри и успокойся, я повернул девушку за плечи и повёл прочь. Ну, было, было и сплыло теперь нет. Пошли отсюда.
Она идёт безропотно, вертит головой, оглядываясь. Дорожка упирается в пролом в заборе. Кажется, все наши страхи позади.
Но не тут-то было! За спиной вновь слышны шаги, ближе, ближе. Я заслоняю Люсю собой, готовый к самому худшему. Из темноты выныривает Гордеев, идёт по тому самому месту, где только что шаркала ножками загадочная фигура. Будто столкнул её в сторону и идёт к нам. Идёт, благодушно улыбаясь издалека видно. И нам с Люсей сразу становится хорошо и спокойно.
Что, испугались, голубки?
Так это ты был, ты? Люся молотит в Гордеевскую грудь кулачками. Для него это вместо щекотки.
Здорово я вас?
Мне непереносимо его глупое торжество.
Нет, Виктор, здесь действительно кто-то был. Минутой раньше ты столкнулся бы с ним лбами. Да нет, там старушка была вот такусенькая.
Гордеев ни с кем не хочет делиться своей славой:
Да я это, я, говорю
Может и ты, да вот пиджак твой импортный за версту светит.
Да? Виктор обескуражено посмотрел на его светлые полы, но тут же нашёлся. А сейчас?
Он стянул пиджак, вывернул его на изнанку и накинул на плечи:
Ну?
Похож, говорю. Только морда фосфором светится.
Виктор голову наклонил вперёд цыганскими кудрями, руки за спину заложил ворот пиджака вздыбился. Ну, точь-в-точь, как та фигура, даже горб на месте. Только великовата, конечно.
Он! Он! Люся запрыгала дошкольницей, в ладоши запрыгала, потом спохватилась. А Людка где?
Тут и Карасёва подошла из темноты, схватила нас с Витькой за локти:
Пойдёмте, пойдёмте отсюда поскорей!
Мы выбрались с кладбища и побрели домой, болтая ни о чём. Только Людка напряжённо молчала, к чему-то прислушиваясь и оглядываясь назад. У самого посёлка она вдруг разрыдалась:
Хватит вам трепаться! Я там видела такое, такое.
Все мы принялись её утешать, расспрашивать. Она кое-как успокоилась и, наконец, поведала свои приключения.
Пока Витька ходил вас пугать, я присела меж оградок, ну, чтоб не увидели. И кто-то прополз перед моим носом плащ шуршал, покойником пахло. Я чуть не умерла со страху.
Вот тебе и на!
Теперь и мы с Люсей принялись убеждать, что видели кого-то в плаще, правда, не так близко, чтоб унюхать его запах. Витька один ни чему не верил и всё посмеивался. С тем и пришли на знакомую улицу.
Возле дома Карасёвых стоял военный «уазик». Бравый прапорщик при портупее и сапогах шагнул навстречу:
Здорово, молодёжь! и Люде, слышь, позови сестру.
Людка прошла в дом, а прапор, пожав Витьке руку, протянул её и мне.
Николай, представился он. А для знакомства у меня кое-что есть.
Нырнул в «уазик», вернулся с армейской фляжкой, потряс над гордеевским ухом:
Нюхни, Витёк.
Тот свернул пробку, нюхнул, лизнул, поморщился:
Спиртяга.
Ага, Николай вновь побывал в машине и вернулся с кавказским рогом в металлической окантовке с массивной цепью, Подойдёт стопарь? Я его надраил, держи.
Посуда увесистая, вертя в руках рог, согласился Гордеев. Хохлы о таких говорят: «Возьмешь в руки маешь вещь».
Из дома вышла старшая Людкина сестра Татьяна.
Опять ты здесь, напустилась она на прапорщика. Что у тебя за мания с пистолетом свататься? Ты в наряде? Вот и валяй отсюда, служи, пока из армии не выгнали.
Пойду служить, согласился прапор. Прощайте, Татьяна Васильевна.
Поезжай, Коленька, служи честно-причестно, а когда медаль получишь приезжай.
Я так и сделаю. Только вот с друзьями выпью на посошок.
Хлопнула дверь.
А вот и я! Людка выскочила с бутылкой вина. От пережитого страха не осталось и следа. Забыл, народ? У меня ж сегодня день варенья!
Да ты что?! Николай хлопнул себя по лбу, вырвал у Виктора рог и протянул Людке. Дарю, красавица. Расти большой, не будь лапшой.
Девчонки начали пить вино из рога. Прапор протянул фляжку со спиртом Витьке, он мне, но я отказался. Гордеев, с горделивым видом поглядывая на меня, приложился к горлышку, сделал глоток, потом сунул тару Николаю и кинулся под водоразборную колонку. Отдышавшись, предложил прапору:
Разбавь.
Бравый вояка величавым жестом отринул его совет. Выпустил из груди воздух, опрокинул фляжку и сделал несколько больших глотков. Задумался.
Эй, ты слышь, живой? теребил его Гордеев.
Николай не обращал на него внимания. Восстановив дыхание, словно очнувшись от раздумий, заговорил мечтательно:
Сколько тебе, Людочка? Семнадцать? Двадцать? Чудесная пора. Пора смелых надежд и первой любви. Как это у Достоевского? «Ночь,.. туман,.. струна звенит в тумане.» Помните? Струна. туман на озере. Поехали, девчата купаться. Что может быть прекраснее ночного купания.
Татьяна Карасёва была не против, но Людка заупрямилась, должно быть, хмель кружил ей голову:
Хочу на кладбище! Поехали, мальчики, ведьму ловить.
Слово именинницы закон для окружающих, прапор распахнул все двери служебного авто. Полезай, девчата. Ведьму поймаем, а на озере утопим. Вся ночь с нами!
Люся была не против покататься, но, заметив мою нерешительность, подошла:
Там, на кладбище, нехорошо получилось. Лучше я домой пойду. Проводишь?
И тут же тень пробежала по её лицу домой ей сейчас меньше всего хотелось.
Люська, не дури! крикнула Людка из машины. Ты ж у меня на именинах. Другой раз не отпрошу, вот увидишь.
Тут и я сообразил, что зря кочевряжусь лучше ехать куда-нибудь с Люсей, чем брести домой одному. Я подхватил её на руки и понёс в машину, шепча на ухо:
Ночь, туман, струна звенит в тумане, и звезда с звездою говорит.
Уселись я с девчонками сзади, прапор с Витькой впереди. Прежде, чем завести мотор, они снова открыли фляжку.
Эй, ребята, встревожился я. Не так часто кто машину поведёт?
Вы бы действительно не увлекались, поддержала меня Таня.
Машина тронулась. Николай врубил пьяного дурака нарочито виляя по всей дороге, запел:
Ну и пусть, будет нелёгким мой путь.
Девчонки взвизгнули.
Допрыгается, заглянул я в мрачное будущее.
Таня с гордостью за кавалера сказала:
Он вообще ничего не боится это даже страшно.
Ничего не бояться нормальный человек не может, заметил я. Даже если у него ума на мизинец, то и тогда он должен распознать хоть самую примитивную опасность.
Ребята, нет проблем, вклинился Гордеев. Держу пари люблю пари что командир твой, Танька, струсит один на кладбище.
Спорь, Таня, посоветовал прапор, без штанов юноша останется.
Да ну вас, Таня отмахнулась. Дефицит нормальных людей хуже дефицита колбасы.
Она старалась держаться независимо, но видно было, как она любит Николая, всей душой тянется к нему, болеет за него и страдает. Люся сказала мне позднее:
Ей хватило одной лишь его фразы: «Знаешь, я так себя люблю, так уважаю, что нашёл тебя».
Не, ты скажи, Колёк, скажи, чего ты боишься, пьяно приставал Гордеев.
Чего боюсь? Николай покосился на него. В командировках часто бываю, люблю шашлыки на вокзалах есть. Вот и боюсь, что какая-нибудь зараза нерусская накормит меня собачатиной.
Шашлык из собачатины, Витька передёрнулся от отвращения.