Вот так с первого взгляда.
А что, три года таращиться надо?
Тоже верно, она погладила меня по щеке. Только вы, наверное, не о ЗАГСе, а о постели мечтаете?
Распахнул удивлённые глаза разве одно другому помеха?
Она улыбнулась полными губками:
Вы, наверное, ещё не знаете наши девушки без свадьбы за кромочку не заступают.
Пережитки это.
Ну, может быть. Скажите, как любимой девушке вам меня совсем не жалко?
Ну, жалко, конечно. Только ведь я с серьёзными намерениями.
Врёте вы всё, потому что пьяные.
Выпей и ты.
Мне и так хорошо.
На моё недовольное молчание сказала:
Я ведь не дура, а учительница не только слушаю, но и понимаю, что вам от меня сейчас надо.
Пьяный трёп меня увлёк больше строптивой учительницы.
Ну, ладно, ты меня раскусила, и, коль такая умная, скажи, что мне делать, моряку-пограничнику четвёртый год пропадаю без ласки.
Женитесь.
Жениться мне не хотелось. На следующий танец мы с Женькой поменяли партнёрш.
А ты, дева, рада ли мне? я попробовал говорить с Розкой в другой интонации не просящего, а согласного на любовь, русского парня с татарской девушкой. А что? Я отслужил, учусь в институте есть перспективы и деньги в кармане (на букетик цветов и бутылку шампанского).
Как не рада, тихо ответила выпускница педтехникума.
Тогда, может быть, поговорим о любви?
Она так взглянула в мои глаза словно умыла. Я уже злился чёртова татарва, чего жилят-то? Мне казалось им за радость под русским парнем постонать. Спросил напрямую:
Слушай, почему вы такие? Думал, учительницы, с передовыми взглядами чему же в общаге-то вас учили? Вера стреножит?
Она погладила меня узкой ладошкой по щеке.
Ты не поймёшь. Ты мне люб, а предлагаешь грязь.
Ну, а свадьба отмоет?
Она кивнула. Я молчал, разглядывая скуластое личико. Милое? Может быть. Раскосые светлые глаза, молочно-смуглая кожа, кривыми саблями черные брови, словно углём подведены ресницы.
И ты не боишься, что я могу оказаться хреновеньким мужем?
Она сказала что-то тихо по-татарски, не отводя взгляда, но чуть отстранившись. Я перевёл:
Вытерплю всё и широкую, вольную да?
Попытался коснуться её груди, а она совсем выскользнула из моих объятий.
Когда водку допили, девчонки отправили нас восвояси. Женька оказался слаб к спиртному по дороге колбасил и ехидно хихикал надо мной:
Не дали с-сучки?
Схватился за забор своего дома и долго утробно рыгал. Потом утёрся снегом, похватал его из горсти ртом и предложил:
Пойдём спать.
Пробились в дом, легли спать в Женькиной комнате на одну кровать, и Талипов спросил:
Они что, тебе, правда, понравились?
На перепихон сгодились бы.
А я думал, Женька задумался.
Я долго ждал, потом не вытерпел:
Слушай, говори, если не спишь.
Женька выдал:
Думал, побрезгуешь татаркой.
А что, у неё поперёк?
Талипов после тяжкого раздумья блевал мыслями:
А мне здесь всё осточертело деревня, колхоз, тупые лица. Мечтаю в какой-нибудь город сорваться и жениться на русской.
Почему обязательно на русской? Цыганские девы тоже красивые.
Он не принял юмора, зубами скрипнул:
Хочу, чтоб дети мои были русскими.
И что с того? Мы же на службе не заморачивались Женька ты или Мавлиджан. Или тебя на катере молодой обижал? С чего вдруг зауросил? Комсоргом стал?
Да, Женька сказал зло. Стал и понял, что с моей графой в паспорте о национальности далеко не упрыгаешь.
А куда ты намылился уж не в Политбюро ли?
Почему бы и нет? сказал Женька, повернулся на бок и засопел.
Любо поспорить с целеустремлённым человеком.
Хотя спорить с ним всё равно, что с инвалидом драться: зациклился парень на своей родословной. Как на службе-то было просто салага, потом годок. Ни татар, ни русских, ни таджиков забитых служи парень: всему своё время. А здесь. Мне мать неоднократно говорила кызымку в семью на дух не надо, хватит нам одного. Это она про зятя любимого, отец которого из крещёных башкир. Что же Женьку-то ждёт в этом колхозе? Кресло парторга? Тихая и покорная, как все татарки, жена? Футбольная команда ребятишек? Если не сопьётся. Впрочем, одно другому не помеха. Как в Петровке зовут инородцев? Недомытками? Ну, куряки!
Наутро Мавлиджан спровадил меня на попутке, только чаем угостив с молоком. Сказал, пряча взгляд, что автобуса до вечера не будет. И я покатил в деревню Ларино, к другу Захарке. За окном уазика тянулись заснеженные поля и колки. День начинался ясный, безветренный. Снежная пыль висела над дорогой, солнце сквозь неё пробивалось то блеклым, а то слепящим. Февраль на пороге со своими метелями трактора метили полосами снегозадержания пахотные раздолья.
Т-твою мать! ворчал водитель, когда уазик заносило на поворотах, но скорости не сбавлял. И мои мысли прыгали на кочках, как воробьи по пшену. Хрен с ним, с Женькой! Надумал себе проблему вот ведь заплелась судьба в косу! и пусть страдает. Когда поймёт, что всё это чушь, успокоится и заживёт, как нормальный, обрусевший татарин. Я и не знал, что Мавлиджан Талипов такой честолюбивый малый на границе был парень, как парень. А тут подавай ему Москву. Ишь, Наполеон усцелёмский.
Как Захара увидел, сразу спросил:
Ты для чего, Саня, живёшь?
А он:
Для интересу. Вот интересно мне, что завтра будет.
Только после этого мы обнялись. Захарка, как был, так и остался оптимистом живёт без гордыни, живёт для души, почти что в раю, или при коммунизме, особенно, когда выпьет. Коммунизм это светлое будущее всего человечества, а Саня живёт в светлом настоящем по принципу моё всё равно будет моим, и о будущем не заморачивается. Весел, ежели пьян, грустит, когда трезв, но с улыбкою на устах и думами о неизбежной выпивке. И, конечно же, любил баб.
Я, братан, жениться надумал вечером на смотрины поедем.
Русская?
Русская. А какая разница? Ты учись, Антоха, учись когда на детей время найдёшь, у меня уж внуки в школу пойдут, это он прикололся.
Сначала было всё чин чинаром мы вчетвером (Захар, я и Сашкина старшая сестра с мужем) куда-то поехали на «волге». К кому-то зашли, поставили бутылку на стол, начали разговоры. Напротив нас супруги (родители суженой), она сама и брат (то ли младший, то ли старший я не понял). Бутылку распили, разговоры закончили, сестра Сашкина с мужем сели в машину и поехали, пообещав за нами вернуться. Захар крикнул: «Не надо!». Потом из дома исчезли родители. Брат невесты заявил, что он тоже недавно вернулся, только я не понял откуда со службы или из мест не столь отдалённых? На всякий случай попросил:
Спой нашу, дембельскую.
Он взял гитару и завернул:
Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то
Правда, это было так давно
Помню, брёл один я ночью по аллеям сада
Чтоб шепнуть в раскрытое окно.
Хорошая песня, мне понравилась. Особенно второй куплет
И теперь она мне часто сниться в белом платье
Снится мне, что снова я влюблён
Раскрывает мне она, любя свои объятья
Счастлив я, но это только сон.
Черт! Какая могучая жизненная правда говоря языком классиков марксизма-ленинизма. Действительно, только во сне мог быть теперь счастливым с женщинами ведь наяву узнал о них всю подноготную. Поверьте, друзья, она неприятна. Вон как Сашкина невеста. Впрочем, нет. Стакан за стаканом (вина, за которым валенки стёр брат суженной) и в ней такая бабёночка расчудная открылась вдруг губки вишенками, глазки ласковые, титички под блузкой, как яблочки, перекатываются. Взять бы да заласкать в темноте, чтобы не поняла Сашка это её или нет. Как в анекдоте:
Парни, кто невесту не имел?
Жених:
Я.
Наверное, вместе с хмелем вползал в мою душу Сатана. Впрочём, к чёрту догадки. Я опять ощутил то, что со мной бывало не раз и не два: я начал раздваиваться даже озноб спину лизнул. В какую душу? Нет у меня души старуха в древнем мире высосала всю до последней капельки, сама вселилась в моё естество, ведьма, и теперь сбивает с толку моё добропорядочное начало. Жаль, что не превратила в летучую мышь висел бы вверх ногами под потолком тёплой пещеры и в ус не дул. Чёрт! Зачем напился?
Саня, дай закурить.
А в ответ тишина осталась невеста без жениха: Захарка спал в обнимку с подушкой. И шуряк его будущий вместе с гитарой куда-то пропали. Что делать: ночь на дворе, село незнакомое, друг спит, невеста его пялится мне в лицо что делать-то?
Что делать будем? спрашиваю её.
А что все делают? Хочешь спать ложись.
С Сашкой или с тобой?
Так с обоими он же в моей постели лежит.
Кровать широкая разделись, легли, утолкали одетого Сашку к стене.