Они ушли из того места, и все прекратилось Констанца зашевелила губами:
Николасу о таком рассказывал отец. Моряки считают, что в океане есть проклятые места. В глубинах поют сирены. Слыша их голос, люди теряют рассудок сухие губы слегка улыбнулись:
Я не даю названия своим проектам, но «Сирена» звучит отлично. Во всех отношениях, если можно так выразиться. Это чистая акустика, никто, ни о чем не догадается отчеркнув столбец, Констанца завела второй список технических материалов.
Зеленый огонек замерцал на шкале приемника:
Мягкий голос диктора несся над пустынными равнинами Патагонии, над заснеженными склонами гор:
В Лондоне четыре часа утра. Для тех, кто поднимается с постели, или еще не ложился, в жаркую ночь середины лета, час классической музыки. Последняя запись трагически погибшего, в расцвете творческих сил, лауреата конкурса Шопена, мистера Самуила Авербаха. Гендель, соната для двух скрипок и фортепьяно, соль минор Максимилиан узнал музыку:
В Будапеште я пригласил оркестрантов, из оперы. Цецилия сидела за пианино, они играли эту сонату он оглянулся на приоткрытую дверь. Старший племянник мирно спал. Максимилиан был уверен, что мальчика не разбудит шум автомобильных моторов и лай собак.
Длинные пальцы постучали сигарой по краю пепельницы:
Вальтер справится, у него большой опыт таких акций. Нельзя его винить, он оперативный работник, он никогда не видел фото мерзавцев. Мы не рассылали снимки в местные отделения гестапо, он не мог узнать герра Питера и так называемого мистера ОМалли Макс покривился. Судя по сведениям от Вальтера, бывший чикагский журналист переродился в аргентинского дельца, сеньора Герреру. Максу не нравилось, что Геррера болтался в Швейцарии:
Банкиры сохранят тайну, они получают хорошие деньги, но люди, все равно, сплетничают. Не зря так называемый герр Франц изображает из себя ценителя искусств, коллекционера Максимилиан продавал картины дегенеративных художников через доверенных дилеров, но понимал, что среди завсегдатаев галерей и аукционов могут пойти слухи. Он взглянул на прочный, серый футляр, на отполированном орехе радиоприемника:
С Ван Эйком я никогда не расстанусь, как не расстанусь с моей драгоценностью. И я сохраню кольцо, оно предназначается моей невесте, Цецилии теперь Макс не сомневался в том, кто такой танкист Нойман. Фон Рабе почувствовал смутную тревогу:
Он тоже где-то здесь, но, как я сказал Вальтеру, незачем пороть горячку, и эвакуировать комплекс. Перед нами вовсе не операция союзников, то есть бывших союзников, а инициатива одиночек. У нас здесь сидит полк СС. Ребята отыщут трех товарищей по оружию его светлость, Вальтеру на глаза не показывался. Приглушив звук в приемнике, Макс рассматривал карту окрестностей озера Фаньяно:
Он, наверняка, тоже сюда прилетел. Эти двое собирались сесть на коммерческий рейс, однако они могли навести тень на плетень, как говорится первый отряд отправился в окрестности «Горного приюта». Второй группе Макс поручил обследовать заброшенный аэродром аргентинских ВВС, на северном берегу озера. Он прислушался к рычанию грузовиков:
Туда нет никакой дороги, ребята возьмут катера. В общем, я не успокоюсь, пока не увижу три трупа. Но вообще, их лучше взять живыми, и поговорить с ними, начистоту. Неужели, Холланд, действительно, рискнул жизнью, записался в отряд к Барбье, чтобы найти Эмму? На базу их могла навести проклятая Монахиня, если она выжила и добралась до Лондона. Она знает и о Валгалле, и о последнем плацдарме. Она тоже может быть здесь Максимилиан пыхнул сигаретой. Его не оставляло странное, беспокойное чувство:
Что они намереваются сделать, втроем? Похитить Эмму, отомстить мне? Или их больше, а герр Питер с мистером Горовицем только скауты в окне виднелись крупные звезды, над озером. Макс почти ожидал услышать рокот авиационных моторов:
Союзники могут высадить десант он дернул губами, правильно я сделал, что связался с югом поговорив, по рации, с последним плацдармом, Макс приказал перевести тамошний гарнизон в боевую готовность. Он отдал распоряжение летчикам:
Может случиться так, что нам придется оставить «Орлиное гнездо», понял он, но проект «Феникс» не доведен до конца он прижался лбом к холодному стеклу:
Муха мог и не врать. Он дурак, но он преданный дурак. Я избавлюсь от него, и все объясню Эмме. Она меня поймет, она и сама не захочет заботиться об Отто, после такого. Нам нужен наследник фюрера, нужен новый вождь. Мы вырастим мальчика. Эмма пусть выходит замуж за Вальтера и живет спокойно. Отто мы скажем, что его мать умерла, родами Максимилиан вздрогнул. Запищал внутренний телефон, на столе. Подняв трубку, он опять ощутил какую-то тревогу. Во дворе метался белый свет фар, он уловил лязг железных, внутренних ворот. До него донесся низкий звук:
Это помехи, на линии он услышал голос начальника особого отделения:
Я буду через десять минут, наконец, сказал Макс, и отдам вам еще кое-какие распоряжения он подавил желание, от души, швырнуть трубку на рычаг. Прошагав к креслу, допив залпом коньяк, он взял куртку и шарф. Четверть часа назад, в госпитале, зять стрелял в Эмму:
Она ранена, но малыш в безопасности Макс положив в карман куртки пистолет, хватит, мерзавец мне больше не нужен
Нажав на кнопку звонка, ведущего на пост охраны причала, он хлопнул дверью библиотеки.
Маленькие ноги, в подбитых гвоздями ботинках, легко, уверенно, ступали по заледенелым камням. Марта надвинула вязаную шапку почти на глаза, замотав рот и нос кашемировым шарфом. Уходя в разведку, она не взяла ничего, кроме стального термоса с кофе и фонарика:
Карту я помню, успокоила Марта отца, следуйте за мной, держите расстояние метров в пятьсот она помигала лампочкой:
Даже в метели вы увидите мою морзянку поднявшаяся пурга несла в лицо мокрый снег, но температура была выше гималайской:
Это и не мороз вовсе, усмехнулась Марта, примерно минус десять градусов оставив самолет на заброшенной, растрескавшейся взлетной полосе, они обогнули озеро Фаньяно с востока, следуя почти незаметной, горной тропе. Марта помнила, что на Огненной Земле живут индейцы. Сидя в расселине, у разожженного костра, она ждала, пока Джон зальет в ее флягу кофе:
Однако индейцев очень мало, заметила Марта, колонизируя Патагонию, конкистадоры истребили почти все местное население. Я не думаю, что на пути нам встретится какое-то племя пока что они не увидели ни следов индейцев, ни признаков поселений:
Но на военной карте отметили гостиницу, на восточном берегу озера, Марта огляделась, мне кажется, что фон Рабе, если он здесь, мог обосноваться именно в отеле. В Швейцарии заказывали горнолыжное снаряжение для патагонской гостиницы. Контора сеньора Джулио постоянно гнала контейнеры на юг тропа проходила метрах в ста от скрытой метелью, темной воды озера Фаньяно.
Сунув фонарик в карман подбитой овчиной куртки, Марта щелкнула зажигалкой, прикрыв ладонями огонек. Стояла глубокая ночь, она не могла ничего разглядеть вдали:
Никакого света. До полуночи виднелись звезды, но потом погода испортилась, пошел снег она ощутила странное, тоскливое чувство. Вокруг завывал ветер, шумела вода озера. Марта отерла рукой в перчатке обледенелые ресницы:
Как в той песне поется. Мой любимый на той стороне океана, верни мне его она вздохнула:
Никто не вернет. Волк лежит на дне морском, и никто его не оживит, как никто не вернет Кларе Адель. Бедная девочка. Рауфф ее, наверняка, убил и зарыл в безымянной могиле прошлым Рождеством Адель нашла в лавке букиниста, на Чаринг-Кросс, потрепанные ноты прошлого века. Марта помнила восторженный голос:
Смотрите, тетя, здесь экслибрис Кроу ноты пометили печатью, силуэтом летящего ворона, а на полях, наверное, рука бабушки Марты, которая в Японии жила Адель кивнула на гравюру. Марта улыбнулась:
Этого мы знать не можем, но почерк похож на ее пометки Марта часто натыкалась в библиотеке на книги, прочитанные прабабушкой. Выкинув окурок, она двинулась дальше:
Адель выучила песни, из того сборника. О зеленоглазой девушке, погибшей за любовь, покоящейся на океанском дне, о Вороне и его возлюбленной Марта услышала в метели странный, низкий звук:
Ветер, просто ветер. Но вообще удивительно, даже птиц нет. Днем они летали над озером, я помню. Хотя сейчас глубокая ночь. Но если Питер и Меир нарвались на нацистов, если им не удалось добраться до точки рандеву по карте, Марте оставался какой-то километр:
Впрочем, я еще часа два проковыляю, с такой дорогой, вернее, тропой. Но что, если Питера больше нет слезы покатились по лицу, обжигая щеки. Марту затошнило, она остановилась: