Лаура так сбежала, вместе с моим малышом. Я тогда сказала Максу, что она солгала, что ребенок, родившийся в Нойенгамме, умер Эмма помнила сдавленные звуки, тяжелое дыхание Лауры, в темноте комнаты:
Она его убила, своими руками. Она не хотела, чтобы дитя Макса выжило. Но что такое Макс, по сравнению с Гитлером сжав левую руку в кулак, в кармане кашемирового халата, Эмма, тихонько, приоткрыла дверь.
Русский, глупо улыбаясь, рассматривал колыбель. Она вдохнула запах водки, гноя, кислого шампанского. Эмму слегка замутило, она велела себе собраться:
Я проснулась и услышала ваш разговор, милый голубые, миндалевидные глаза взглянули на Петра, почему ты мне не сказал, о столь почетной миссии скользнув ближе к колыбели, превозмогая тошноту, Эмма провела пальцами по рукаву его эсэсовского мундира:
Неужели это правда, милый от жены уютно веяло тальком и молоком, неужели у меня родился потомок великого фюрера Петр, благоговейно, смотрел на мальчика:
Эмма меня поняла. Она прониклась святостью своей миссии, она все объяснит Максимилиану Петр и не мог надеяться на поддержку жены:
Но она здесь, она меня обнимает, сама. Правильно говорят, что роды меняют женщину. Мальчик похож на нее и Отто, но, я уверен, он станет напоминать и фюрера маленький Отто громко, требовательно закричал. Эмма велела себе улыбаться:
Надо, чтобы он ушел отсюда, чтобы оставил меня одну. Надо взять на руки это чудовище ей было противно касаться ребенка:
Наш маленький фюрер проголодался, заворковала Эмма, сейчас он сытно покушает Петр, одним глотком, допил выдохшееся шампанское. В голове зашумело:
Не буду тебе мешать, милая пробормотал он, ухаживай за малышом, ложитесь спать. Мы позавтракаем вместе, поговорим с твоим братом. Не буду мешать повторил он, отступая к двери. Голубые, спокойные глаза жены внимательно взглянули на ребенка. Взяв сына, Эмма подняла белокурую голову:
Не надо, согласилась она, не надо мешать неловко кивнув, все еще улыбаясь, Петр вышел в коридор госпиталя.
Черная стрелка часов, на стене беленой комнаты, подбиралась к полуночи. Окно наглухо закрыли стальными жалюзи. На сером, плиточном полу лежал круг света, от настольной лампы. Рядом с полной окурков пепельницей возвышался стальной термос. Кофе принесли бразильский, крепкий, с толикой пряностей.
Констанце не надо было ничего говорить. Краем уха она слышала распоряжения охранника, по внутреннему телефону:
Здесь тоже знают мои привычки, то есть помнят она скривилась, кофе, папиросы и яблоки вместо яблок в комнату доставили сырную тарелку и блюдо с инжиром и финиками. Констанца не благодарила охранников:
Не обращай на них внимания велела она себе, им, в любом случае, запрещено с тобой разговаривать эсэсовцы устроились в отделенном от большого коридора закутке, рядом с полуоткрытой дверью комнаты. Констанца и не собиралась запираться:
Мне это не нужно. Я не делаю ничего подозрительного, я выполняю распоряжение начальства кроме горы канцелярских папок, на простом столе, на тележке, под столом и на полу, в комнате больше ничего не было:
То есть еще часы, моя тетрадь и карандаш в тонких пальцах дымилась американская сигарета, но, когда я закончу работу над системой, мне доставят технические средства, для ее воплощения
Констанца рассматривала хорошо знакомый ей чертеж. Лаборатория фон Брауна, в Пенемюнде, начала предварительные работы по созданию боевой ракеты дальнего действия, осенью сорок первого года. Констанца успела дать консультации, по проекту. Предполагалось, что «Америка», как называли ракету в документации, сможет пересечь Атлантический океан и атаковать Нью-Йорк. Констанца провела карандашом по очертаниям ракеты:
Дальность, пять тысяч километров. Фон Браун хотел вести оружие по заранее установленным на земле радиомаякам, вплоть до восточного побережья Атлантики. Потом управление принимал на себя пилот кабина пилота отделялась от ракеты, он катапультировался перед поражением цели:
Я сказала фон Брауну, что такая конструкция ненадежна, вспомнила Констанца, мы недооцениваем сложность планируемого полета, на сверхзвуковых скоростях судя по технической документации, фон Браун прислушался к ее советам. Систему наведения ракет изменили, теперь для полета не требовались ни маяки, ни пилот:
Оружие автоматически нацелено на единственное место Констанца покусала карандаш, понять бы еще, на какое, и где находятся сами ракеты об этом папки не сообщали:
Пять тысяч километров, предельное расстояние она задумалась, но оружие может находиться и ближе. Но понятно, что ракеты не в Антарктиде, тащить их на юг бессмысленно Констанца подозревала, что в Антарктиде находятся запасы тяжелой воды:
Если они нашли урановое месторождение, о котором говорится в папке леди Холланд, они в нескольких шагах от создания бомбы ей опять послышался знакомый, прохладный голос:
Помни, стоит тебе только попросить и все изменится Констанца нахмурилась:
В папке было еще что-то, я помню. Сведения по акустике. Акустические иллюзии, акустические эффекты система радиоуправления ракетами, в общем, не представляла для нее сложности:
На оружие поставлен самонаводящийся автопилот, поняла Констанца, просматривая чертежи, туда раз и навсегда вбили единственные координаты. Я говорила фон Брауну, что радиомаяки ненадежны. Волны могут встретиться с помехами, ракета изменит курс и никуда не долетит. Но автопилот доведет оружие до места назначения от Констанцы требовалось только создать устройство, позволяющее послать радиокоманду на пульт управления ракетами:
Судя по всему, пульт находится в рабочем состоянии и питается от генератора, поняла она, ракеты стоят, ожидая приказа. Они могут простоять полсотни лет, и даже больше она была уверена, что нацисты хорошо спрятали вооружение:
В пустынном месте, где не появятся люди, она вспоминала карту арктической зоны, но даже там, ракеты, скорее всего, разместили под землей она быстро набросала список нужного оборудования, для постройки портативного радиопульта. В папках говорилось, что существует несколько образцов системы, управляющей ракетами:
Когда они размещали оружие, они еще не могли создать механизм удаленного запуска, подумала Констанца, но притащили сюда систему, как образец, для будущей работы ей еще надо было опробовать новый пульт в действии.
Худая спина, с выступающими лопатками, в синем, лабораторном халате, склонилась над столом, Констанца не обращала внимания на негромкий разговор охранников, в коридоре, на дымок сигарет. Она уловила слово Отто:
Так звали брата фон Рабе, который делал мне операцию Констанца поморгала глазами:
Дым попал. Он, скорее всего, тоже здесь, только я его не видела высокий, белокурый офицер в медицинском халате, похожий сразу на всех арийцев с плакатов в рейхе, снимал ей швы после вмешательства. Он тщательно и долго мыл большие, ухоженные руки, с коротко остриженными ногтями:
Он со мной не разговаривал, обращался, как с мебелью. И фон Рабе так делает, проклятая тварь, вертит меня, словно куклу Констанца не могла открыто напасть на фон Рабе:
Он меня пристрелит, он не расстается с пистолетом. Мне нельзя умирать, я не увидела Стивена, и своих племянников, не встретилась со Степаном карандаш заколебался в пальцах:
Пока мы вместе, смерти нет. Но ведь мы уже не вместе Констанца, на мгновение, прикрыла веки:
Он поймет меня, я знаю. Поймет и простит в ухе опять зазвенело:
Этого ты знать не можешь. Но если ты попросишь, все изменится, вы начнете с чистого листа. Тебе помогли, в Пенемюнде, в Лос-Аламосе. Надо уметь просить о помощи, быть благодарной карандаш треснул, Констанца выпрямилась:
Мне помогли Марта и миссис Анна, а не голоса в голове, которых не существует. Я благодарна людям, а не акустическим эффектам, вызванным напряжением, создавшимся между нейронами, в коре моего мозга она застыла:
Конечно. Теперь я вспомнила. Леди Холланд писала о таком звуке в папке Констанца нашла страницу, где леди Холланд излагала случившееся на корабле ее мужа, в одном из дальних морских переходов:
Экипаж впал в уныние, два человека шагнули за борт, на ровном месте. Начались ссоры, драки, люди рыдали по ночам, угрожали друг другу оружием. Сначала, она думала, что дело в пище, но потом они увидели берег Африки на берег выбросилась стая китов:
Они ушли из того места, и все прекратилось Констанца зашевелила губами:
Николасу о таком рассказывал отец. Моряки считают, что в океане есть проклятые места. В глубинах поют сирены. Слыша их голос, люди теряют рассудок сухие губы слегка улыбнулись: