Сегодня ему показывали, как обучают молодых солдат, хотя по его меркам они вовсе не были уж так молоды. Отец посадил его на коня ещё в пять лет, с двенадцати он сопровождал его в походах и на охоте, в пятнадцать уже сражался рядом с ним в стычках с аланами, в семнадцать уже самостоятельно командовал отрядом в походе и боях с кипчаками. Его сыновья то же с детства учились виртуозно владеть саблей, копьем и луком.
Однако, здесь у этих солдат было изумительно мощное оружие огненный бой. Специально для него показали выстрел из гранатомета, который на расстоянии пятьсот шагов разнес в щепки домик из бревен и кирпича.
Потом он увидел завод, где делали трубы из железа
Подавленный и переполненный ощущениями, Ахмед то сожалел о том, что связался с этими русскими, то вдруг снова наполнялся надеждой на лучшее. К четырем вечера он вернулся в гостиницу, встретился со своими женами и их охранником-евнухом. Они рассказали о том, как ходили в детский сад, на выставку картин и по магазинам вместе с женой президента Татьяной. Полчаса, что у них было для отдыха перед тем, как отправиться на встречу с президентом, были заполнены рассказами об этом и о Татьяне.
Ахмед молчал, и хотя его и заинтриговала болтовня жен, сил говорить что-то после всего увиденного и услышанного, у него не было
Эмир взглянул на часы, было ровно пять часов. Открылись двери из зала, вышел офицер и громко и четко объявил:
Исполняющий обязанности президента России Ярославцев Андрей Андреевич с супругой Татьяной Ивановной.
Негромко и торжественно заиграл марш. Офицер сделал шаг в сторону и, раздвинув портьеру, из зала в вестибюль вышли Ярославцев и Татьяна, держащая его под левую руку.
Ахмед уже знал, что будет по протоколу встречи, Гринёв всё ему подробно описал. Кроме того, он уже здоровался за руку с министрами и их женами, когда пришёл сюда, и ему их представляли.
Когда здоровался за руку с Ярославцевым, его осенила мысль о том, что самое удивительное в этой стране не плотина, не оружие и не эти многочисленные и хитроволшебные машины. Самое удивительное в этой стране люди. Их глаза светились какой-то уверенностью и добротой, в них не было страха, жестокой агрессивности и заискивания. Уже одно то, что верховный владыка такого могучего государства не требует, чтобы жалкий эмир этого ничтожного Дербента падал перед ним ниц, а сам приветствует его кивком головы, как равного, говорило о том, что либо они не такие могучие, как кажется, либо это совершенно другой мир, который Ахмед пока не в силах понять и осмыслить.
Ярославцев, поздоровавшись с эмиром пожал ему руку, перешёл здороваться с его женами и двумя телохранителями, которых ему представлял стоящий немного сзади начальник южного направления СБ, а Ахмед вздрогнул, поздоровавшись за руку с Татьяной. С тех пор, как открылись двери из зала, всё его внимание было обращено на Ярославцева, и он почти не замечал его жену. И вот сейчас встретив её открытый доброжелательный взгляд, улыбку, ощутив тепло её ладони и нежный запах парфюмерии, Ахмед вдруг окончательно забыл про всё на свете. Весь мир исчез, не было ни земли, ни воды, ни космоса, даже Аллах исчез со всей чистой и нечистой силой; была только она и её воркующий голос: «Здравствуйте».
Он, потеряв вместе со всем миром осознание своего эмирства и важности происходящего, глупо улыбнулся и произнес совсем не по протоколу:
Здрависте-тя.
Татьяна услышала это «здрависте-тя» и увидела внезапно поглупевшее лицо только что солидного и представительного мужчины. Она с трудом сдержалась, чтобы не прыснуть и в её глазах заиграли такие искорки, которые окончательно уничтожили бы Ахмеда. Он уже был на грани потери вместе со всем миром и самого себя, но Татьяна уже пожимала руку его жене и шла дальше, а к нему возвращался Ярославцев, приглашая пройти наверх в комнату для беседы. Тут Ахмед вспомнил о подарке и, возвращаясь в этот мир, воскликнул:
О, великий президент, прими наши дары.
Он подозвал телохранителя с двумя резными деревянными шкатулками. Начальник южного направления, глядя на Гринёва из-за спины президента, развёл руками. Гринёв подозвал одного из охраны в штатском, тихо сказал ему что-то, и тот быстро удалился.
Дело в том, что по протоколу обмен подаркам должен был состояться во время ужина, но эмир всё сломал. Александр Беркетович чертыхнулся про себя, обозвав эмира «импровизатором хреновым». Но делать было нечего.
Здрависте-тя.
Татьяна услышала это «здрависте-тя» и увидела внезапно поглупевшее лицо только что солидного и представительного мужчины. Она с трудом сдержалась, чтобы не прыснуть и в её глазах заиграли такие искорки, которые окончательно уничтожили бы Ахмеда. Он уже был на грани потери вместе со всем миром и самого себя, но Татьяна уже пожимала руку его жене и шла дальше, а к нему возвращался Ярославцев, приглашая пройти наверх в комнату для беседы. Тут Ахмед вспомнил о подарке и, возвращаясь в этот мир, воскликнул:
О, великий президент, прими наши дары.
Он подозвал телохранителя с двумя резными деревянными шкатулками. Начальник южного направления, глядя на Гринёва из-за спины президента, развёл руками. Гринёв подозвал одного из охраны в штатском, тихо сказал ему что-то, и тот быстро удалился.
Дело в том, что по протоколу обмен подаркам должен был состояться во время ужина, но эмир всё сломал. Александр Беркетович чертыхнулся про себя, обозвав эмира «импровизатором хреновым». Но делать было нечего.
Ярославцев, вежливо улыбаясь, принял у Ахмеда первую шкатулку, которая оказалась футляром для красивого кинжала с сапфиром в ручке и отделанными золотым узором ножнами.
Во второй шкатулке лежали височные кольца, прикреплённые к красному шёлковому пояску. Собственно из-за этого второго подарка Ахмед и заварил весь этот сыр-бор. Ему захотелось немедленно вручить его Татьяне, и, когда Ярославцев открыл вторую шкатулку, сказал:
Это будет бледным украшением вашей прекрасной жены.
Ярославцеву перевели. Он улыбнулся и передал шкатулку Татьяне. Её восхищенный взгляд был высшей наградой эмиру за его инициативу.
Ахмед, в первый же день переговоров с Гринёвым, приняв приглашение ехать в Волжский и обдумывая, что подарить президенту и его жене, посоветовался с рабом-русичем. Собственно по кинжалу у него колебаний не было, но вот какие украшения носят русские женщины? Старик и подсказал ему височные кольца. Дальше он дал сутки на их изготовление своему рабу-мастеру, и вот они вызвали улыбку и взгляд благодарности этой несравненной женщины.
Подоспел охранник с пакетом и Ярославцев, приняв его, передал Ахмеду большой калькулятор «Ситизен» и двое разных наручных женских часов с браслетами его женам. После чего они, наконец, поднялись наверх в комнату для совещания, и всё шло уже по плану, в том числе и торжественное подписание Договора между Волжской Россией и Дербентским государством. По Договору оба государства заключали военный союз и обещались оказывать друг другу военную помощь в случае любой агрессии извне. Кроме того, расширялся форт и аэродром под Дербентом, а на правом берегу Волги выделялся участок земли для строительства дербентского постоялого двора для купцов. Торговля между Волжским и Дербентом объявлялась беспошлинной.
Татьяна, надев подарок эмира, выглядела просто сказочно. Её волосы, обтянутые пояском и сверкающие отблесками света из окна, кубачинские узоры, которые покачивались на висках, создавали волшебную ауру вокруг её милого лица. Андрей Андреевич, когда закончилась официальная часть, увидел её и забыл всё, что у него было до этого на уме. Подошёл к ней с округленным глазами и прошептал:
Танюшка, ты королева.
Да, государь мой, притворно скромно, пряча хитрую улыбку и кокетливо опустив глаза, сверкнувшие голубыми искорками, проворковала Татьяна.
Ахмед же, просто поедал её глазами, позабыв обо всем на свете. Её длинные волосы, прижатые шелковой полоской, её легкое длинное вечернее платье без рукавов с широко открытой шеей, ее левая ножка, мелькавшая в разрезе платья почти от бедра, её стройная фигура в этом облегающем платье всё это сводило с ума Ахмеда. Он, остолбенев, перебирал в уме подходящее название этому видению: валькирия, ведьма, колдунья, фея. На каком языке не назови всё слабо.
Однако, Ваш подарок, уважаемый эмир, как нельзя к лицу Татьяне Ивановне, заметил стоявший рядом с Ахмедом Зенин.
Переводчик вывел его из столбняка, а Татьяна, услышав похвалу Зенина, одарила эмира благодарной улыбкой, на что Ахмед, впервые поклонившись, приложив правую руку к сердцу, сказал:
Для меня великое счастье угодить лучшей женщине России.
Татьяна, выслушав переводчика, ещё раз улыбнулась эмиру и плавным жестом пригласила всех к столу.
По окончании ужина, который был не менее божественным, Ярославцев уже не мог думать о каких-то там удиновских расчётах и о делах вообще. Рядом с ним сидела королева, царица, богиня, и он, против обыкновения, не пошел домой пешком, а повез жену на служебной «Волге» к подъезду их дома. И сколь сладостным был этот вечер для них, столь же тяжёлым и полным самых чёрных планов он был для Ахмеда.