Мы напоролись на что-то! закричал мистер Райэч.
Нет, авторитетно ответил капитан, мы всего лишь смяли шлюпку. Пойдемте, и вы убедитесь.
Капитан не ошибся. В тумане «Конвент» натолкнулся на лодку, разбил ее в щепки, и она утонула со всей командой гребцов на банках[8]. Выжил только один человек как я узнал впоследствии, пассажир, в момент удара находившийся на корме. При столкновении корму подбросило вверх, но счастливчик руки у него были свободны, и ничто не сковывало его движений кроме суконного плаща ниже колен, быстро отреагировал, высоко подпрыгнул и ухватился за бушприт нашего корабля. Похоже, этот человек был ловок, силен и удачлив, однако когда капитан привел его к нам в каюту и я впервые увидел его, он показался мне очень взволнованным и испуганным не меньше, чем я, а даже больше.
Незнакомец понравился мне: небольшого роста, хорошо сложенный, подвижный, с приятным сильно загоревшим лицом, которое не портили даже многочисленные оспины и веснушки. В его живых ясных глазах мелькало что-то безумное и тревожное, но в то же время привлекательное. Сбросив плащ, он выложил на стол пару дорогих пистолетов, инкрустированных серебром, и я заметил, что к поясу его пристегнута длинная шпага. На вопросы капитана он отвечал любезно в нем чувствовались воспитанность и хорошие манеры, и я подумал, что с таким человеком лучше дружить, чем враждовать.
Хозизен тоже заинтересовался неизвестным, особенно когда тот снял плащ. Наш неожиданный гость щеголял в черных плисовых панталонах, красном жилете, синем мундире с серебряными пуговицами и серебряным галуном и шляпе с перьями. Конечно, его одежду немного подпортили вода, туман и другие суровые условия путешествия, тем не менее выглядела она очень нарядной и дорогой, на торговом судне вроде нашего никто не носил такие костюмы.
Мне жаль, что ваша лодка разбилась, сэр, начал капитан.
Вместе с ней погибли несколько славных людей, с грустью произнес незнакомец. Я бы пожертвовал двумя десятками лодок, только бы эти несчастные выжили.
Это ваши друзья, сэр? полюбопытствовал Хозизен.
Больше, чем друзья. Они готовы были умереть за меня, если понадобится.
Ну, сэр, с деланным сочувствием сказал капитан, не сводя глаз с неизвестного, на свете все-таки больше хороших людей, чем лодок для них.
Верно, тяжело вздохнул собеседник, вы очень проницательны.
Мне приходилось бывать во Франции, сэр, осторожно заметил капитан, и на лице его появилось многозначительное выражение: какой-то особый смысл таился в этой фразе.
Что ж тут удивительного? ответил незнакомец. Многие посетили эту страну.
Да, сэр, подхватил капитан, ради красивого мундира.
Вот вы о чем! вскипел неизвестный и тотчас схватился за рукоятки пистолетов.
Не нужно запальчивости, попросил капитан, не начинайте ссоры, пока в ней нет надобности. На вас мундир французского солдата, а говорите вы как шотландец, ну и что с того? Теперь немало честных людей поступают подобным образом, и я нисколько не осуждаю их.
Так вы принадлежите к честной партии? спросил господин в синем мундире, явно имея в виду партию якобитов[9], поскольку в любых междоусобицах каждая партия всегда считает, что честная лишь она одна.
Я истый протестант, сэр, признался капитан, и благодарю Бога за это. Как только я ступаю на сушу, сразу иду в церковь. Но какое это имеет значение? Человек верующий, я испытываю жалость к собрату, попавшему в беду.
Вот как? удивился якобит. Ладно, сэр. Буду откровенен: я один из тех джентльменов, что участвовали в восстаниях в сорок пятом и сорок шестом годах[10], и, окажись я в руках господ в красных мундирах[11], мне, вероятно, пришлось бы туго. Да, я собирался во Францию. Французский корабль крейсировал здесь, чтобы взять меня на борт, но в тумане мы разминулись с ним, а потом вы уничтожили нашу лодку. Предлагаю условие: если вы высадите меня там, куда я направлялся, я щедро вознагражу вас за беспокойство деньги у меня есть.
Во Франции? повысил голос капитан. Нет, сэр, это неприемлемо. Вернуть вас туда, откуда вы следовали, другое дело.
К несчастью, в эту минуту Хозизен увидел, что я стою поблизости и слушаю разговор, и спешно отослал меня готовить ужин гостю. Я бросился выполнять поручение, а когда вернулся, незнакомец как раз снимал с себя пояс, набитый деньгами; он вынул из него одну-две гинеи и положил на стол. Капитан поглядел на них, потом на весь пояс, на джентльмена и, как мне показалось, встревожился.
Во Франции? повысил голос капитан. Нет, сэр, это неприемлемо. Вернуть вас туда, откуда вы следовали, другое дело.
К несчастью, в эту минуту Хозизен увидел, что я стою поблизости и слушаю разговор, и спешно отослал меня готовить ужин гостю. Я бросился выполнять поручение, а когда вернулся, незнакомец как раз снимал с себя пояс, набитый деньгами; он вынул из него одну-две гинеи и положил на стол. Капитан поглядел на них, потом на весь пояс, на джентльмена и, как мне показалось, встревожился.
Дайте мне половину, кивнул он на пояс, и считайте, что мы договорились.
Нарядный господин убрал деньги обратно в пояс и надел его на жилет.
Послушайте, сэр, сказал он, ни одна гинея не принадлежит мне лично, это собственность вождя клана. Якобит дотронулся до полей шляпы. Глупо с моей стороны жалеть малую часть ради спасения всей суммы, но растрачивать чужое достояние безрассудно и преступно. Вы получите тридцать гиней, если высадите меня на ближний берег, шестьдесят если доставите в Лох-Линне. Берите, пока я предлагаю, а нет поступайте, как знаете.
Гм, нахмурился Хозизен, я ведь могу выдать вас солдатам
В таком случае останетесь в убытке, усмехнулся незнакомец. У моего вождя, признаюсь вам, сэр, как у любого честного шотландца, конфисковано все имущество. Поместьем его завладел человек, которого именуют королем Георгом, арендную плату собирают, или, точнее, стараются собрать чиновники. Но, к чести Шотландии, бедные арендаторы заботятся прежде всего о своем предводителе, он сейчас в изгнании, и эти деньги часть арендной платы, которую ждет и, надеюсь, не дождется король Георг. Сэр, по-моему, вы человек практический: ну допустим, вы отдадите эти деньги своему правительству, и каков будет ваш барыш?
Маловат, конечно, признался Хозизен и тут же язвительно прибавил: Я имею в виду, если правительство узнает что-нибудь лишнее Но ежели постараться, можно придержать язык за зубами.
О, так я выведу вас на чистую воду! воскликнул джентльмен. Вы обманете меня, а я перехитрю вас. Коли меня арестуют, я сразу признаюсь, что́ это за деньги.
Ладно, буркнул капитан, чему быть, того не миновать. Шестьдесят гиней, и дело с концом! Вот вам моя рука.
Благодарю! обрадовался незнакомец, но не успел пожать руку Хозизену, как тот пулей вылетел из каюты и оставил меня наедине с якобитом.
После 1745 года многие эмигрировавшие из страны шотландцы ненадолго приезжали на родину повидаться с родными и друзьями и собрать хоть немного денег. Англичане конфисковали имения предводителей горных кланов, а сподвижники те из шотландцев, кто еще продолжал трудиться на земле, ограничивали себя во всем, чтобы доставлять своим вождям средства к жизни и борьбе. Собирать деньги оказалось не самым трудным, куда сложнее было переправлять их через океан, не рискуя попасть в руки английского королевского флота. Обо всем этом я раньше отдаленно слышал, а теперь воочию увидел шотландского мятежника. Мало того что он бунтовал против английского короля Георга и контрабандой провозил шотландские арендные деньги, так еще и поступил на службу к французскому королю Людовику и носил пояс, набитый золотом. У меня, семнадцатилетнего, тогда не имелось никаких политических убеждений, но я не мог не восхититься отчаянным смельчаком.
Вы якобит? с опаской спросил я, ставя перед ним еду.
Что? Он удивился вопросу и впервые взглянул на меня. А ты, юноша, судя по твоему длинному лицу, виг?[12]
Ни то ни се, сказал я, чтобы не раздражать шотландца, потому что на самом деле мистер Кэмпбелл внушал мне, что все якобиты вероотступники и грешники.
Понятно, ответил он. Послушай-ка, господин Ни то ни се, бутылка пуста, как видишь. Он потряс ею перед моим носом. Твой хозяин берет с меня шестьдесят гиней и еще отказывает в выпивке. Несправедливо!
Я сейчас попрошу ключ от шкафа, крикнул я и помчался на палубу.
Густой туман по-прежнему нависал над судном, но волны почти стихли. Корабль лег в дрейф, и никто не знал, где именно мы находимся, дул слабый ветер, кажется, совсем нам не попутный. Несколько матросов прислушивались к буруну, а капитан и оба помощника сошлись на шкафуте[13] и о чем-то совещались. Не знаю почему, но я сразу догадался, что они замышляют злодейство против якобита, и первые подслушанные мною слова, когда я тихонько подкрался к своим начальникам, полностью подтвердили мое предположение. Сначала до меня донесся возглас мистера Райэча: