Ляля оторвалась от подруги и сказала:
Я спешу, меня ждет Зоя Алексеевна.
Хочешь, я тебя провожу и подожду.
Я не одна.
Мы пока выпьем кофе с твоим спутником.
Глаза Ляли стали как зеленое стекло:
Мой спутник граф де Монсегюр, моя подруга Жанна Химичева из Вологды, церемонно представила она и повторила по-провансальски для графа. Он поклонился и произнес:
Кофе мы выпьем втроем, попозже.
Граф подождет меня, перевела подруге Ляля и бросилась вверх по лестнице. У кабинета любимого педагога из лялиной сумочки раздался звонок.
Ну вот, опять выдохнула девушка, выхватила телефон и сунула подруге.
Выключи его, пожалуйста, я очень спешу.
Жанна взяла дорогой телефон, а Ляля метнулась в дамскую комнату. Наскоро умывшись и причесав волосы, она вернулась и постучала в дверь.
Войдите, раздался знакомый приятный, но с властными нотками голос.
Это я, Зоя Алексеевна, Ляля переступила порог. Простите, я немного задержалась.
Ничего, дорогая, входи. Как твоя книга?
Продвигается по плану, девушка опустилась на стул и вынула флэшку из сумочки. Я написала еще две главы.
На чем ты остановилась?
Я задумалась, существует ли связь между перестройкой замка Монсегюр в тысяча двести четвертом году и усиливающимся давлением на Лангедок Святого Престола?
Да, интересная тема.
Слишком мало определенных фактов, все тонет в массе околонаучных теорий и откровенных измышлений, продолжала Ляля. А иногда фактам намерено дают ложную трактовку.
До тысяча двести четвертого года развалины замка принадлежали графам де Фуа, сказала Зоя Алексеевна, и память услужливо развернула перед Лялей картинку сияющим солнечным днем она стоит на стене замка Монсегюр, ветер треплет складки ее синего атласного платья, и дядя сэра Луиса показывает ей белую сторожевую башню графов де Фуа. Неужели она действительно побывала в двенадцатом веке, в далекой горной стране?
Освети тему в таком духе, закончила Зоя Алексеевна и отдала флэшку.
Да, спасибо, ответила Ляля, занятая своими мыслями.
Я прочитаю твой материал и позвоню.
Спасибо, Зоя Алексеевна, девушка одобрительно посмотрела на любимого педагога среднего роста, хрупкая, голубоглазая, со светлыми кудряшками, старше Ляли лет на пятнадцать, но уже многого добилась в жизни доцент престижного университета. Элегантная, излучающая здоровье, она являла студентам образец изящества, хорошего вкуса, целеустремленности. Под ее руководством Ляля планировала защитить диссертацию.
Мне нравится твоя трудоспособность. Думаю, к ноябрю ты закончишь книгу.
Закончу, твердо сказала Ляля.
Тогда до свиданья, дорогая, созвонимся.
Меня ждет Жанна. Мы собираемся выпить кофе.
Пожалуй, и я выпью чашечку с вами, вы умные, креативные студентки.
Девушка улыбнулась:
Ваша похвала много значит для меня.
Зоя Алексеевна поднялась из-за стола, Ляля взяла сумочку, и они вышли в коридор. Рыцарь встал с дивана, где Жанна пребывала в опасной близости к нему, и поклонился дамам.
Зоя Алексеевна граф Луис де Монсегюр, коротко представила Ляля и добавила: Он недавно прибыл с юга Франции, занимается историей крестовых походов, особенно третьего.
Вы и сами владеете оружием, шевалье? спросила прекрасная Зоя историка-медиевиста трудно обмануть.
О да, скромно поклонился граф.
Мы можем разговаривать по-английски, сказала Ляля. У сэра Луиса в Петербурге украли документы, поэтому он пока остановился у меня на даче.
Жанна завистливо вздохнула:
Ты не теряешь времени даром. Вы давно знакомы? А как же Костя?
Что Костя? Я ему ничего не обещала, прошипела Ляля на ухо подруге, придерживая графа за локоть.
Возьми свой навороченый телефон, Жанна сунула Ляле розовый аппарат, Ляля небрежно кинула его в сумочку.
В университетском кафе они расположились за столиком, граф, не слушая возражений дам, заплатил за всех, разговаривали по-английски.
Милорд, вы родились неподалеку от Монсегюра? спрашивала Зоя.
Да.
Но я считала, что это владения графов де Фуа.
Наши семьи поделили земли по реке Арьеж в девятом веке, пояснил граф.
И вы изучаете историю Третьего крестового похода? спросила Жанна, хлопая длинными ресницами.
И вы изучаете историю Третьего крестового похода? спросила Жанна, хлопая длинными ресницами.
Я даже побывал в Палестине и Иерусалиме, демуазель.
Мессир граф знает массу сведений о Ричарде Львиное Сердце и Фридрихе Барбароссе. Складывается впечатление, что он был с ними знаком, тонко улыбаясь, сказала Ляля.
Мессир фыркнула Жанна.
Да, это средневековое лангедокское обращение, сказала Ляля. Его использовал Данте в «Божественной комедии».
Но Булгаков четко связал его с Воландом, заявила Жанна.
Булгаков фыркнула Ляля. Он и обращение «донна» включил в свой роман. И ехидно воспроизвела: «Бриллиантовая донна».
Тебе же раньше нравился роман «Мастер и Маргарита», изумленно сказала Жанна.
Я выросла, и он мне разонравился, отрезала Ляля.
И почему? протянула прекрасная вологжанка Химичева.
Историю Иешуа я никогда не любила, «Евангелие от Михаила» принять не могу.
А очень многие любят именно роман в романе об Иешуа и Понтии Пилате, уверенно сказала Зоя.
Мне больше нравился бал «Ста королей», ведьма Маргарита, но, став старше, я поняла, что Булгаков написал чудовищную пародию на средневековый культ рыцарской куртуазной любви.
Лилечка, ты это серьезно? переспросила Зоя.
Да, Зоя Алексеевна. Когда я изучила культуру Лангедока, прочла рыцарские романы двенадцатого века, я увидела, что Булгаков спародировал возвышенные отношения рыцаря-мессира и его донны.
Лилька, что ты говоришь? вскрикнула Жанна и бросила испытующий взгляд на заезжего французского аристократа.
Судите сами, твердо сказала Ляля. Маргарите надоел муж, который заботился о ней, и она завела любовника, чтобы заботится о нем.
Дело житейское, невинно сказала Жанна, тараща на графа синие глаза.
Но это пошло, вскрикнула Ляля. И эту пошлость Михаил Афанасьевич скрестил с восхищением проделками нечистой силы. Вы помните, что действие его романа разворачивается во время предпасхальной Страстной недели? И как вы оцениваете такое кощунство?
Интересная точка зрения, напиши эссе, сказала Зоя.
Непременно, девушка отпила глоток кофе и взглянула на сэра Луиса. Он с восхищением смотрел на нее, разрумянившуюся, сверкающую зелеными глазами, открывающую близкому ей интеллектуальному кругу свое понимание одной из нашумевших книг прошлого века.
Наш литературоведческий спор, наверное, непонятен твоему гостю, Лиля, сказала Зоя. Он же не читал этот роман.
Не читал, но обязательно прочту, если есть его перевод на английский, сказал граф.
Вообще-то граф любит рыцарские романы, особенно «Эрека и Энеиду», сказала Ляля и вспомнила, как они говорили о любимых книгах на последнем привале по пути в Монсегюр. Тогда, в двенадцатом веке, вокруг них расстилался зеленый альпийский луг, лошади паслись неподалеку, прохладный сладкий воздух обвевал разгоряченные скачкой и спором лица спешившихся всадников. И тогда, и сейчас щеки ее пылали.
А мне больше нравится роман Кретьена о Персевале и Святом Граале, томно произнесла Жанна.
Кретьен де Труа умер, не окончив его, отрезала Ляля.
Граф побледнел, глаза его сверкнули, как сапфиры.
Где вы читали об этом, демуазель? проговорил он обманчиво спокойным голосом.
У Кретьена де Труа и Вольфрама фон Эшенбаха, ответила Жанна. Эти романы изданы в одном томе «Библиотеки всемирной литературы» и есть в массовых библиотеках.
Грааль сейчас весьма модная тема, его ищут до сих пор, сказала Зоя.
Ой, я обещала показать моему гостю Петропавловский собор, вскрикнула Ляля. Пойдемте, мессир.
С вашего разрешения, дамы, рыцарь поднялся из-за стола и отодвинул стул Ляли. Она чмокнула Жанну в щеку, попрощалась с Зоей, взяла графа под руку, и они покинули кафе.
По Троицкому мосту они пронеслись как вихрь, распугивая прохожих. Ляля держалась за руку графа, сердце ее сжималось. «Неужели он так стремится покинуть меня? Я люблю его! Он этого не чувствует?» чуть не вырвался у нее стон на том месте, где они целовались два часа назад, но сила воли подавила голос растревоженного сердца. Рыцарь влек ее вперед. Благополучно миновав длинную переправу, он произнес:
Донна Лилиана, объясните, почему стены этой крепости такие низкие, и поставлена она в низменном месте.