Она взяла на ручки Виталика и пошептала ему, ну давай, мишка косолапый
Мика лапапый поле леле, рассказал Виталик стишок про мишку.
Надя! Когда вы успели, обрадовалась тетя Вера. Я ему рассказывала этот стишок, а он не хотел повторять.
Вот! Мы тоже очень умненькие, правда, Виталек, мама поцеловала Виталика и он запрыгал и забегал, весело подшибая мячик.
Я могла бы рассказать стишок лучше, с выражением и топнуть в конце ножкой, еще и песенки спеть, но взрослые принялись играть на гитаре и петь свои песни, про бродягу, про перелетных птиц и про горе горькое, которое, шлялось по свету. А потом дядя Паша, зачесав свой шикарный чуб, показывал, как надо танцевать вальс-бостон. И мама, и тетя Вера менялись местами, составляя ему пару. А патефон крутил пластинку!
Я села на пол и стала с Виталиком играть в юлу. Около печки лежала коробка спичек. Взрослые были заняты, а я, забыв обо всем, снова получила в распоряжение коробочку. Открыв ее, я стала рассматривать шоколадные головки спичек.
Шоколадка?! подумала я, и сунула спички в рот, стараясь быстрее слизать их коричневые головки. Но, это был не шоколад! Спички оказались не вкусными. Тогда я попробовала чиркнуть ими, чтобы зажечь бумажку в печке. Но, спички, к счастью, размокли и не зажигались.
Тогда я бросила коробочку, вытерла ручки о платье и пошла, попросить кисель.
Это где ты так измазалась, посмотрела мама на мои ручки и ротик. Ты что спички ела! ужаснулась она. Ну-ка плюнь, плюнь, скорее, а то отравишься. Ты не проглотила? Нет!? Открой рот!
Я заорала от неожиданности, что меня снова застали за преступлением, и от страха, что отравлюсь, и от стыда, что сделала не правильно и попалась.
Надя, не пугай ребенка, сказала тетя Вера. Ничего с ней не будет, только пропоносится.
Беспечная ты, Верка! сказала мама, вытирая мне рот, и давая воду, чтобы я выплюнула ее, вместе с оставшейся серой.
Спички детям не игрушка, я вот тебе по попке дам! сказал дядя Паша. Ата-та, ата-та! сделал он снова змеиное лицо.
Не трогайте мою Люсеньку! спасла меня мама, она больше не будет! Не будешь, Лапиндрожка? Нельзя баловник, ты еще маленькая. Будешь большая, тогда я тебе дам спички. Потерпи, когда вырастешь.
А я и сейчас умная и все понимаю, подумала я. Но, при чужих, я не давала волю капризам. Это я могла проделывать наедине с мамой, и я смолчала, и стала тереть глаза. Мне вдруг захотелось спать, и мама отнесла меня в кроватку.
***
Дядя Паша ушел в сарай мастерить мебель, а Тетя Вера достала скатерть, которую она вышивала. На ней были нарисованы узоры, на которые она потом накладывала стежки, в этот раз это были маки, васильки и колосья пшеницы.
Надя, правда, красиво? спросила она, развернув скатерть. Вот Пашка сделает нам круглый стол, я постелю на него, будет очень уютно.
Шикарно! сказала мама. Как это у тебя получается, у меня терпения не хватает.
Мне нравится. Мне вот только нужно ниточек подкупить, вы в магазин пойдете купите мне мулине. Так, по одному, желтый красный черный и зеленый.
Хорошо, мы как раз сейчас собирались к матери в магазин сходить, купить сырковой массы и кусочек мяса.
***
Бабушка работала в магазине, который был расположен за линией. Она гордо сидела в кабинке за красивым стеклом с узорами.
Выбей нам сырковой массы, десяток котлеток и маргарин, сказала мама, подойдя к окошку, после старушки, стоящей в кассу.
Людмилка моя пришла, улыбнулась бабушка. На-ка, съешь вот эту шоколадку, бабушка протянула мне маленькую серебряную палочку с фантиком, где по синему морю плыл кораблик.
Я с любопытством заглянула в окошко, чтобы разглядеть аппарат с кнопочками. Но, попробовать нажать и покрутить ручку, мне бы ни как не удалось. Для этого нужно было сесть на место бабушки, а это было запрещено!
Надь, возьмите селедку, сегодня бесподобная, сказала тетя продавец.
Я картошку принесу, сказала бабушка, а вы селедочку разделайте, с лучком.
Как твой артист? весело спросила продавец.
Скоро мы к нему в гости поедем с Люсенькой, сказала мама.
А чего не насовсем? Не берет? Небось, там у него другие артистки есть? съехидничала тетя.
Нет, он нас с Люсенькой любит, сказала мама. У меня здесь работа хорошая и ясельки, а там нужно начинать все с начала. Как только он устроится получше, мы к нему поедем.
Ты за своим смотри, сказала бабушка. А то, я его вчера с какой-то молодой видела. Идет ей сумочку тащит.
Бабушка подмигнула маме. Она знала вредный характер продавщицы Ани, поэтому уж очень-то на нее внимание обращать было не нужно, но и выслушивать чушь, тоже.
Ну ладно, мы пойдем, сказала мама. Посмотрим книжечки для Люсеньки. Ну, скажи до свидания, обратилась она ко мне.
До свидания, сказала я. Пойдем за книжечками.
***
Обратно мы шли уже с нагруженной продуктами и книжками сумкой. Перейдя через платформу, мама поставила меня на землю
Иди ножками, сказала она.
Нет! заорала я и затопала ногами.
Мама взяла меня на ручки снова. Люсенька я устала, а ты уже большая, должна сама шагать, повторила она.
Вот тут-то и настал мой звездный час. Я знала, что мама мне так скажет, и заранее приготовила ответ, еще тогда, когда она меня ругала за спички.
А спички брать большая? Да? Неси, неси! сказала я ей, И лицо мое в этот момент немного стало похоже на дядино Пашино.
Мама рассмеялась, и сказала, ну, хитрятина. А вот пойдем, что я тебе покажу Мама сделала загадочное лицо, и повела меня к забору.
Смотри, какая зеленая машина! Хочешь, прокатимся?
У забора одной из предпоследних дач, стоял маленький открытый автомобиль, зеленого цвета! С рулем, колесами, и сидением на двоих спереди и сзади. Он был как всамоделяшний! Кто оставлял там этот автомобиль, и почему не боялся, что его украдут, и почему его никто не украл, осталось для меня загадкой до сегодняшнего дня.
Мама посадила меня в машину.
Ну, крути ножками, поехали!
Я постаралась подцепить педаль ногой, но она срывалась и машина проехала благодаря моей маме. Мы проехали пять метров, и вернулись к месту, где был оставлен автомобиль.
Здорово? спросила мама.
Да! кивнула я. Я еще хочу!
Нельзя, это же чужой автомобильчик, мы его должны вернуть, а то тетя будет переживать. А вот пойдем ножками, а я тебя потом опять на машинке покатаю, улыбнулась заманчиво мама. Пойдешь?
Пойду, сказала я. Мне не хотелось больше плакать, а хотелось представлять, как здорово кататься на машинке, и какая она чудесная, и как далеко можно на ней проехать. Почти по всей просеке!
Мы шли по летней Ильинке. От заборов и листвы на песчаную дорожку падали пятна теней, которые немного менялись от легкого теплого ветерка, шевелившего ветки. Пахло хвоей, травкой флоксами и гвоздиками. Над головой раздался шум самолета, и я задрала голову, увидев весь самолет так низко, что было видно и что написано на нем и колесики шасси и крылья. Вдали раздался звук поезда. Уже совсем рядом был наш забор и калитка. А из окошка на втором этаже огромной бревенчатой дачи нам махала рукой тетя Вера.
Все надо делать сегодня и не откладывать на завтра
Надя, ну бросай ты эту работу! Сколько можно мне жить одному? сказал папа, приехав к нам во время короткого отпуска. Первое время будем жить на мою зарплату, а потом и тебе что-нибудь подыщем. Меня уж там друзья подначивают, что я все один! Ну, давай, как только я устроюсь на новом месте, перевезем вещи, а потом вы приедете. Согласна? папа улыбнулся своей доверчивой улыбкой.
Что оставалось маме? Всю жизнь прожить в разных городах? И все время слушать соседей и знакомых с намеками на то, что ее не хочет брать муж, и смотреть, как другие счастливо разгуливают с мужьями и колясочками. Она понимала, что всем все не докажешь. И всему приходит конец. Вот и конец нашей жизни в Ильинке приближался. А мы с мамой так любили Ильинку и наш дом, и наш участок, и сосны, и все, что окружало нас здесь.
Но, мама знала, что унывать нельзя, что утро вечера мудренее, и все, что ни делается, делается к лучшему. Поэтому она подумала-подумала, и постаралась найти, что будет хорошего в той другой жизни.
Там такая природа! Лес, река. А чего! Попробуем! Как ты, Солоха!
Отец так в шутку называл маму.
Конечно, маме не очень хотелось ехать к черту на куличики, но она знала, что если начнет сопротивляться, то отец скажет ей, что в том, что его не посылают в театр Москвы, виновата она, потому что тогда в Туле он повздорил с директором театра из-за нее и Володьки, моего маленького братика, который потом умер.
Мама знала, что просто так ситуацию решить не получится, а нарываться на скандал она не хотела. Тем более, что на этом же настаивала моя бабушка, и тетя Вера видела в отъезде только хорошее. И мама сказала, что согласна.