Лукавишь, боярыня Прасковья перекусила нитку, коей пришивала пуговицу к опашеню, ой, лукавишь
Ты, Прасковья, сколько лет с мужем живешь? Пятнадцать вроде?
На Красную горку пятнадцать было.
Сколь я помню, говорила ты, что замуж идти тебя родители не неволили. Ежели придется человек тебе по сердцу, так дадим свое благословение.
Прасковье вспомнилось лето после венчания, жаркий июнь в подмосковной вотчине Воронцовых, цветы на лесной поляне, где в полуденной хмари понесла она близнецов. Было ей тогда чуть менее пятнадцати, а Михайле семнадцать, и были у нее волосы черны, ровно вороново крыло, а глаза сияли нездешней лазурью.
И меня батюшка не неволил, Феодосия удивилась словно затуманенным глазам Прасковьи, однако тяжело мне Васю забыть, будто вчера все случилось.
Но не станешь же ты век одна куковать? Ты не в своем дому сейчас и не в родительской вотчине, надо и свое хозяйство заводить.
Дак и сватают все на хозяйство, Прасковья Ивановна, да у кого жена преставилась, и с детками ему не управиться, отозвалась Феодосия, а не ради меня самой сватают.
Есть один боярин, Прасковья замялась, роду хорошего, богатый. Хоша он и вдовец, но сыны у него взрослые. Один монашествует, другой к царю близок, а насчет хозяйства, не ради оного он тебя сватает, а потому, что видел тебя.
Но не говорил! Феодосия смяла в руках царицыну рубашку:
Как можно девицу али вдову сватать, и словом с ней не перемолвившись! Не кривая, не косая, и слава Богу! Вдруг я дура набитая, двух слов связать не могу. Впрочем, у вас на Москве это все равно. У вас жены сидят, аки колоды, в теремах, к людям им хода нет.
Ты, матушка-боярыня, не серчай, а далее послушай, мягко остановила ее Прасковья:
Боярин тот сродственник мой близкий, и ежели хочешь ты с ним встретиться, то готовы мы с Михайлой пособить.
Наедине, что ли? заалев, ахнула Феодосия: «Невместно же!»
Нет, конечно. Но и поговорить, коли друг другу по сердцу придетесь, можно будет. Только, Федосья Никитична, не молоденек боярин-то.
Я тоже не слеточек какой, рассмеялась Феодосия.
Вдвое тебя старше, отозвалась Прасковья:
Брат мой двоюродный, Федор Вельяминов. Так что сказать мне ему, боярыня?
Еще гуще заалев, Феодосия прикусила нежную губу.
Хотела б я с ним свидеться, едва слышно пробормотала она, опустив голову.
Феодосия вспоминала дни, проведенные в ожидании встречи с Федором, как напоенные дурманом. Взяв что в руки, она сразу все и роняла. Сродственникам она отвечала невпопад, и долго смотрела в майское небо, где вереницей шли белые, ровно сахарные облака.
Вельяминова она заприметила давно. Могла ли Феодосия не заметить этакого медведя, на голову выше и вдвое шире в плечах, чем остальные бояре? Изредка, на богослужениях, она украдкой, алея щеками, бросала в его сторону быстрые взгляды. Нравился ей боярин Федор, ох как нравился! Был он совсем не похож на покойного Василия Тучкова, невысокого, худощавого, с льняными северными волосами. Васю Феодосия знала с детства, понимали они друг друга с полуслова, и никто не удивился, когда, войдя в возраст, они повенчались. Были они оба спокойные, приветливые, сдержанные, ровно и не муж с женой, а брат с сестрой.
И любились они с Васей так же, спокойно и нежно, и не ведалось Федосье, что есть на свете любовь иная. Исподволь глядя на Федора, она чувствовала, как тяжелеет ее высокая грудь, раскрываются и влажнеют губы, перехватывает дыхание. Было это совсем по-иному, чем с покойным мужем. Феодосия страшилась и одновременно тянулась к доселе неведомому ей чувству.
Прасковья Воронцова долго думала, как бы устроить свидание Федора с Феодосией. Пригласить к себе сродственника она могла в любой день, на то он и сродственник, но вот как Феодосии оказаться в то же время рядом? Хоша и вдовела боярыня, но, молодой и бездетной, было ей невместно одной разъезжать по Москве.
Боюсь, придется Федору засылать сваху, озабоченно сказала Прасковья, снимая тяжелую, надоевшую за день кику, встряхивая угольно-черными власами:
Федосья же Никитична, пожалуй, и упрется, аки ослица валаамова. Как, мол, сватать, не поговорив наперед с невестой? Несогласливый они народ, новгородцы.
Михайла с подушек усмешливо смотрел на жену
Помнится, одна боярышня с глазами васильковыми так же когда-то уперлась. Не хочу, не поговоривши-то. Посадили молодых рядом, девица взор в пол как устремила, так и не взглянула на молодца ни разу.
Смотрела я на тебя, рассмеялась Прасковья, исподтишка только. Ты тоже герой, хоть бы полсловечка вымолвил.
Поди, что вымолви, когда рядом такая краса, Михайло привлек к себе жену, зарывшись лицом в ее волосы, я и сейчас иногда теряюсь, на тебя глядючи.
Феодосия-то не я. Она за словом в карман не полезет.
Да чего проще-то! Петины именины на носу, поедем к Федосьиным родственникам, заберем ее и потом привезем обратно. Не об чем будет слухи распускать.
Так и оказалось. Сидя в закрытом возке, Прасковья посматривала на Феодосию. Подруга крутила на пальце выбившийся из-под кики льняной локон, перебирала подол опашеня, пристукивала об пол мягкой сафьяновой туфлей.
Мнится мне, боярыня, кровь твоя северная быстрее потекла, усмехнулась Воронцова:
Али я неправа?
А? Что? вздрогнула Феодосия.
Прасковья только махнула рукой. Толку от боярыни Тучковой сейчас было мало.
На Петиных именинах мужчины и женщины, как полагается, сидели раздельно, по соседним горницам. После обеда гости собрались по домам. Прасковья за надуманным делом увела Феодосию на женскую половину. Боярыня прислушалась:
Вроде все уехали. Можно идти.
Сидя у ларца с хозяйскими драгоценностями, Феодосия рассеянно перебирала жемчужные ожерелья.
Уже? очнувшись, покраснела боярыня: «Как же это будет-то?»
Хотела сама, чтоб с тобой говорили, Прасковья подтолкнула боярыню к лестнице, дак и говори.
Когда Прасковья невзначай обронила брату, что Феодосия Тучкова была бы не прочь с ним встретиться, жизнь Федора, до той поры размеренная, наполненная царской службой и домашними заботами, будто перевернулась. Словно понесли его кони по зимней дороге, где дух захватывает, и хочется увидеть, что ждет дальше, за слепящей стеной метели.
Федор Вельяминов сидел в крестовой горнице, бросив большие руки на льняную скатерть, не слыша того, что говорил Воронцов. Боярин смотрел на образ Богородицы в красном углу. Невместно было думать так, но узрел он в строгом лике сходство с Феодосией. То же тонкое, северное лицо, большие глаза, смиренно опущенные к младенцу Иисусу.
Тихо скрипнула дверь. Феодосия стояла в проеме, высокая, в парчовой кике, делающей ее еще выше. На бледных щеках женщины горели два алых пятна.
Здрава будь, боярыня поднимаясь, он услышал, как предательски хрипло звучит его голос.
И ты здрав будь, Федор Васильевич, она взглянула на него прозрачными серыми глазами. Феодосия шагнула к нему, будто вручая себя его защите. Никто еще не смотрел на нее ровно на чудотворную икону в церкви.
Не было бы в горнице Воронцовых, мелькнуло у Федора в голове, упал бы я на колени перед такой красой и не поднимался бы более до дня смерти моей.
Они сели друг напротив друга. Феодосия склонила голову, не в силах выдержать его смятенный взгляд.
Оба молчали, пока под каким-то предлогом Воронцовы не вышли из палаты, оставив Федора с Феодосией одних.
За окном клонился к закату длинный московский день.
Так что же, Феодосия Никитична, первым прервал молчание Федор, какое будет твое решение? Вот я весь перед тобой. Лет мне немало, на шестой десяток скоро перевалю. Сыны выросли, один монашествует, другой при царе Иване Васильевиче. Хозяйство мое большое и налаженное
Не ради хозяйства я, голос Феодосии надломился, да, и ты, Федор Васильевич, думаю, не ради него
Не ради, ответил он, ощущая, как вскипает кровь, не поднимавшаяся в нем с той поры, как слегла покойница Аграфена, не ради хозяйства, Федосья Никитична
Я хоша и вдовею, Федор Васильевич, но, по-хорошему, тебе с отцом моим надобно поговорить. Путь до Новгорода не близок, но грамоту можно с гонцом послать покосившись на Федора, Феодосия опять опустила голову.
А ты как сама располагаешь? Люб я тебе, али нет?
Был бы не люб, разве пришла бы я? По сердцу мне, что ты не сваху заслал, а хотел сперва поговорить со мной.
Мнится мне, боярыня, долгонько будет нам с тобой о чем поговорить просветлел лицом Вельяминов.
Ой, прав ты, боярин, ой прав! Феодосия рассмеялась. Прасковья Воронцова, стоявшая у двери в соседней горнице, облегченно перекрестилась.
Пошли им, Всевышний, брак честный да ложе безгрешное.
Вернувшись в усадьбу, Вельяминов послал слугу за Матвеем. Застать сына дома было непросто, он дневал и ночевал в покоях царя Ивана, но не сказать ему о женитьбе Федор не мог.