Вы там вдвоём были на койках после того взрыва? переспросил капитан. У тебя-то всё в порядке?
Солдаты заржали, но коротко. Капитан улыбался.
Как рука? кивнул он на предплечье раненого солдата, сидящего напротив Вачонски.
Нормально, капитан.
Уверен? Возможно, будет работа.
Все, кто был за столом, стали серьёзными и даже немного подались вперёд. Шутки перестали их интересовать. Вопрос, заданный капитаном, служил не только сигналом, но и обоснованием, что, кому-то не придётся принимать участие в операции. У раненого слетела улыбка с лица:
Капитан, разрешите обратиться?
Слушаю, прожевывая брикет, ответил Метис.
Сэр, рука в порядке. Мне не нужно дополнительного обследования.
Я вижу, как щиток сильно затянут. И после укола. Уверен, что кость цела?
Уверен на 100%. Не болит.
Капитан как бы невзначай взглянул на него и сканировал состояние взглядом. Солдат выпрямился и, сурово нахмурившись, смотрел капитану в переносицу.
Ты отличный солдат, Боннар. И не по глупости так вышло. Просто поставили тебе лишнюю метку. Другой вопрос, как это может сбавить твой темп в заварухе, в которой, вероятно, нам придется побывать уже вскорости? Ты прикрываешь спину тех, кто рядом, капитан показал вилкой по сидящим. Учитывай это, оценивая своё состояние. Храбрости здесь у всех немало. Будь разумен.
Уверен, не задумываясь ответил Боннар, и резко встал.
Он отошел на шаг и, развернувшись в проходе, принял упор лежа и начал выполнять отжимания под взглядом товарищей. Губы его были плотно сжаты. Не морщась, он выполнил несколько повторений, прежде чем капитан остановил его.
Довольно.
Солдат сел. Кто-то похлопал его по спине. Поднес ему стакан с концентратом. Капитан кивнул и продолжил есть. Все вокруг также продолжили трапезу. Все ожидали, что он скажет. Раненый поглядывал на него, медленно пережевывая.
Ты можешь быть в строю, сказал наконец Метис. Покажешь доку. Пусть посмотрит.
Я начал, было, солдат, но капитан прервал его.
Всё видно. Ты в строю. Пусть док посмотрит, сделает всё, что нужно. Думаю, что через несколько дней нам всем можно будет передохнуть.
Солдаты перестали жевать и переглянулись. С соседних столов тоже прислушались к разговору.
Мы в деле, господин капитан? переспросил всё ещё переживающий Боннар. Или нас отводят?
Не хватало, чтобы кто-то откусил последний кусок, пробурчал Вачонски, склонившись над подносом.
Капитан ухмыльнулся и похлопал его по спине.
Успокойтесь парни. Я лично просил полковника дать нам возможность всё закончить. Через полчаса брифинг. Всё узнаете. Скажу только он сделал паузу и осмотрел напряженные лица. Полковник и не хотел кому-то передавать миссию. Мы пойдём первыми.
Большой пёс в своей стае, сказал кто-то.
И солдаты довольно закивали, вспоминая полковника Тито.
Доедайте свой ужин-завтрак, капитан кивнул на остатки еды. Уверен, что скоро вам такую роскошь не предложат.
Солдаты за столами приглушенно забубнили, передавая слова капитана дальше. Это вызвало оживление и, будто волна, прошедшая по залу, мотивировало прилив энергии. Забыта была усталость последнего дня. Многие улыбались. Исход операции зависел именно от них. Никто не хотел отсиживаться на базе. Никто не хотел избегать боя.
Проклятые еретики, пробурчал, жуя, Вачонски. Пора давно заканчивать с этим сбродом.
Торопишься куда-то? спросил рядовой рядом.
Вачонски оценил его взглядом:
Как по тебе, Прохор, ты бы вечно гонялся за ними. Слишком любишь давить на курок. Только меня уже это достало.
Не спорю. Я рад быть здесь. Это лучше, чем просиживать зад на базе. Закончив, придётся опять глотать пыль на полигоне.
Ты бы их вечно гонял по миру?
Нет, я о том, что цель теряет смысл.
В бесконечной войне? переспросил капитан.
Жестоко, констатировал он, мы охраняем мир и закон.
Только не этих синеглазых ублюдков, вставил Вачонски.
Конечно. Не их. Они украли национальное достояние.
Вы имеете ввиду то, что они могут сами интегрировать G.A.N.Z.A.?
Конечно. Не всякий восторг ученого, с благой целью сделавшего открытие, оборачивается на пользу обществу. Вспомни хотя бы ядерную бомбу. Вот так «открывалка» получилась.
Пффф, Вачонски легонько стукнул по столу. И двести тысяч поджарились в огне.
Сколько потом сдохло от СВЧ? передразнил его Прохор. Миллион? Прежде чем поняли принцип микроволн? Одно ИМРТ чего стоило! Благие намерения?
Не важно, перебил его капитан. В чем суть ваших сомнений? Сам факт, что кто-то выскочил вперёд и принялся, расталкивая всех, выбивать себе место получше, наплевав на других, не может быть чем-то оправдан. Почему все должны спокойно это сносить? У них был шанс. Решить, как ты видишь себя в цивилизованном мире.
Вы говорите о синдикате? переспросил Боннар.
Ну и тупица же ты, чуть не воткнул в него вилку Вачонски. Нет, блин, капитан имел в виду разговор о святой девственнице, которая ждёт тебя в увольнительной.
Солдаты заржали.
Я этих ублюдков бы давно выкосил вместо тупых рейдов с юристами, продолжил он. Всё к этому шло.
Есть закон, и мы его исполнители, повторил Метис.
Если суть не в провидении и желании достичь мечты человечества о вечной жизни, то по факту это только искра от пламени, задумался Прохор.
Какое, нахрен, пламя? плевался не пережёванным горошком Вачонски. Только тупым неясно, насколько чужда эта хрень всему живому. Никто не вправе решать, кому жить, кому нет. Хирург помог, и всё. И мне, и ему, он ткнул в Боннара, когда нас собрали по кускам. Но нет дальше ничего. Если не суждено тебе жить. Не можешь ты нарушать этот закон. Это всё
Капитан предупредительно поднял палец и указал на него. Вачонски осекся и опять начал ожесточённо жевать. Несколько секунд сдерживался и потом продолжил:
При всём уважении, капитан, я не хочу поднимать вопрос о культе и церкви Предтечи, но моё мнение всё это не нужно. Вообще.
Я закончу за тебя, Прохор смотрел на капитана. Суть в деньгах. И всё, что всегда желала церковь, послушные прихожане.
Я очень надеюсь, что это всё будет переварено вами именно здесь и не более, капитан осмотрел присутствующих. А потом, когда будете гадить этими брикетами, не забудьте смыть своё дерьмо вместе с этими мыслями. В тишине и одиночестве. Без вмешательства особого отдела.
Конечно, капитан, Боннар кивнул и посмотрел на Вачонски. Просто изначально некоторые раскудахтались.
Вачонски беззлобно взглянул на него и, отодвинув пустой поднос, сдержал отрыжку.
Что они кладут туда? Каждый раз в желудке внезапное удивление.
Только то, что нужно хорошему солдату.
Это как он? иронично переспросил Вачонски, помахав большим пальцем в сторону Боннара.
Как ты! подтвердил тот.
Они протянули друг другу кулаки и соединили их над столом в жесте двух старых приятелей, сытых и довольных.
Теперь замочим этих синеглазок и по домам. Лишь бы их нахрен не видеть там, довольно похлопал себя по животу Вачонски. Гореть им в аду, а мы поможем дорогу найти.
Прохор сидел, задумавшись. Вачонски ткнул его кулаком в пластину бронелат на спине.
Не думай. Твоя любовь пострелять ещё может быть использована. Накосишь этих ублюдков.
У меня младшая сестра с G.A.N.Z.A, неожиданно тихо сказал Прохор.
Вачонски застыл с глупой улыбкой и посмотрел на него, потом на остальных, в недоумении смотревших на Прохора. Прохор обвел их взглядом. Капитан дернул щекой и, слегка кивнув, дал понять, что он в курсе. Все личные дела своих подчиненных он просматривал всегда самым тщательным образом. Знал многое обо всех. Прохор по взгляду капитана понял, что нет смысла преподносить это как новость.
Синеглазка? переспросил недоуменно Вачонски. Шутишь?
Лицензия второго класса, продлена на 10 лет.
Все выдохнули.
Это не совсем то начал Боннар.
Прости, брат, сказал Вачонски. Я подумал другое. Но это совсем не то, что я имел ввиду. Она же по закону с лицензией.
Всё в порядке, ответил Прохор, в каком-то смысле. Лейкемия. Мы продали два дома. Кое-какие акции были, фирму мою, контракты, собрали всё, что смогли. Ради матери и неё, конечно. 17 лет и такая вдруг новость Все были в шоке. Теперь она синеглазка, он ухмыльнулся и посмотрел на Вачонски, 10 лет.
Солдаты замолчали, мелкими движениями скрывая неудобный момент. Кто-то встал из-за стола, понёс поднос в мойку. Прохор проводил его взглядом.
Твоя сестра достойна этого? спросил капитан. Ты решал?
Прохор кивнул:
Мы росли без отца. Я управлял делами. Мать бы не пережила.