Прохор кивнул:
Мы росли без отца. Я управлял делами. Мать бы не пережила.
О чем речь? Конечно! согласился Вачонски.
Я был в центре Предтечи. Там работают учёные. Конечно, это церковь и много последователей, но главное, я сам видел, как много они делают, чтобы найти решение. Я говорил с хирургами перед интеграцией, и ты знаешь, он посмотрел на Вачонски, всё это действительно хрень. Они сами понимают, как далеко могут зайти, но всё каждый раз что-то мешает. И нет выхода. Только возможность собирать кусками на недолгий срок.
Он замолчал. И все молчали, сопереживая товарищу. Просто и без оснований. Вачонски так и застыл, оставив руку у него на спине, будто приобнимал боевого друга, чумазого и равного среди лучших.
А, главное, она всё равно умерла. Не сейчас конечно. Она сейчас учится и всё у неё хорошо. Но я видел, как она отходила после того, как ей влили эту синюю кровь. Как она восстанавливалась в те дни и стояла у окна, не говоря ничего. Я знаю, как она понимает, что часы теперь не просто показывают время. И мать знает. Вся ценность, что ты изначально не знаешь, когда умрешь. Это просто лучшее, что ты можешь не знать. А тут тебе выдают только талон в один конец, и на нем дата. Всё, что ты можешь, это принимать радость жизни, но убрать этот факт исчисления не получится никак. Часы тикают очень громко.
Ничего не изменишь, сказал Боннар, судьба решает, кому упадёт жребий.
Но сейчас есть право решать, сказал Прохор. Кто знал, к чему приведёт такое открытие, 20 лет назад? Все радовались вечной жизни. А теперь мы гоняемся за толпами проклятых, которых церковь Предтечи назвала еретиками.
Ты так не считаешь? напрямую спросил капитан.
Считаю и даже больше, чем они, Прохор показал на товарищей. Потому что я именно тот, кто принял решение: жить или нет моей сестре ещё 10 лет. Но что такое 10 лет? Она даже детей иметь не может после интеграции. А эти еретики Вачонски прав ублюдки
Он ухмыльнулся товарищу, но с суровым лицом продолжил:
Я должен был возить её каждый месяц на осмотр в центр и там я в разговоре с врачом, одним из служителей, который совсем не фанатик и не любит говорить с пациентами о вере, уточнял процесс. В новостях, как раз мелькали данные, что утечки информации всё больше дают знать об этапах исследований. Он мне тогда же с такой злобой и горестью высказал, как им нужно принимать решение, латать дыры в базах сейчас, а не концентрироваться на исследованиях. И суть-то вроде в решении для всех, но кому-то не терпится взять что-то из общего себе. Синдикат просто паразитирует на открытии, пользуется для обогащения подпольного бизнеса. Вместо развития получается просто продукт для подпольной продажи. Чёрный рынок G.A.N.Z.A.
Ты встречался с ними?
Нет. Но получал предложение. В десятки раз дешевле. Конечно, это было крайне заманчиво. Я только потом, уже в Центре понял, почему мы должны были принять такую ношу и делать по лицензии. Чтобы двигаться вперед, нужны огромные средства, и всё, что получает каждый исцелённый, также является частичкой исследования, которое совместно помогает искать ключ и ответы, как удлинить срок до 2030 лет. А то, что мне предложили на чёрном рынке, просто операцию для сестры. И без гарантий. Они говорили об этом прямо.
Ты отказался?
Конечно. Хотя мне было нелегко. Я понимал, на какую жизнь мы себя обрекаем, но 10 лет её жизни стоили таких вложений. И, кстати, у нас в соседнем квартале жила знакомая семья с похожей проблемой. Полный паралич у дочери после аварии. Им неважно было всё осмыслить, просто смотрели на ценник. Они только верили в чудо, не хотели понимать сути предложения. Риски.
Эксперимент с пиратской G.A.N.Z.A.?
Да. Это были знакомые матери. Они покинули город, уехали в колонию, пока они ещё были, год назад. Потом вернулись. Но уже одни, без ребенка. Она умерла. Судить некого. Но деньги не вернули.
А где сейчас твоя сестра?
Дома. Ходит в колледж. Как только у правительства лопнули нервы, и церковь благословила на поход, колонии начали сносить, и начались выступления сопротивления, я сразу восстановил свой контракт. Эти ублюдки украли то, что может вернуть моей сестре радость жизни, а не страх перед часами. Может, не она, но кто-то другой будет первым, кому не придётся ждать открытия полного исцеления от всех недугов. Может, этот срок будет уже на всю жизнь.
Веришь в вечную жизнь? переспросил Боннар, напоминает речи священников.
Прохор улыбнулся ему.
Нет. Но верю в то, что кому-то она точно пригодится. И пока эти еретики или синеглазки сопротивляются, верю, что я, ты, капитан и даже Вачонски делают нужное дело, которое хоть на секунду приблизит всех к этой жизни без неизлечимых болезней.
Злобный ублюдок, прошипел Вачонски и шутливо зарядил легонько Прохору в ухо.
Сигнал коммутатора пропикал на руке капитана. Он тронул обруч на голове и принял сигнал, воткнув горошину наушника в ухо.
Капитан Метис
Через 2 минуты в штабе. сказал Тито
Понял сэр, капитан отключил связь и встал. Оглушительно свистнул на весь зал. Гомон моментально затих.
Капитан нагнулся и поднял свою винтовку:
Рота, подъём! громко приказал он.
Повар наблюдал, как сотня солдат молча встала и без суеты, четко вливаясь в двери по двое, покинула столовую вслед за своим командиром. Ряды столов опустели, остались только десятки брошенных подносов, на которых не было ни крошки. Автоматические лампы под потолком, разом щелкнули и погрузили в мрак столовую, в которой только что гудели молодые голоса, полные жизни.
7
В лифте стояли трое. Двое ксенонов, служителей церкви Предтечи, и один охранник. Кабина, тихо гудя, спускалась вниз с верхних этажей в самый подвал. Они смотрели на быстро бегущие цифры, отстреливающие несколько сотен этажей. Кабина замедлила ход и остановилась на подземных уровнях. Двери распахнулись, и впереди высветился длинный коридор. Он вёл в секретную зону. Яркие надписи предупреждали, что вход только по спецпропускам. Служители жестом пригласили охранника идти вперед. Он быстро пошел по коридору, на ходу надевая на шею карточку. А они неторопливо пошли следом, ведя беседу. Цепочка ламп автоматически зажигалась у них под ногами.
Я уверен, что мы снова должны идти на переговоры, кон Рерик, сказал один из служителей.
Его собеседник смотрел прямо и не отвечал сразу. Его синие глаза были умны и очень выразительны. Он неторопливо шагал, приподняв подбородок и словно бросая вызов всему сущему. Однако его ладони были кротко сложены друг на друга в районе пупка, подчеркивая смирение этой вселенной.
Слушать опять эту болтовню? помедлив, ответил он.
Военные могут наконец решить, что усилия, которые мы предпринимаем, дадут результаты, от которых станет очевидно, что нет смысла идти параллельными путями.
Им есть что скрывать, хранитель Ван Ортон, многое, чего мы не знаем, в их руках.
Они упустили главное звено.
Но нашли что-то, чего мы сами пока не можем найти и понять. Что они скрывают? Почему? Они всё меньше идут на контакт, и правительство понимает это. Нам нужно быть терпеливыми.
Принудить их нет никакой возможности. Военная партия очень сильна в правительстве.
Вы хотите сказать, что пока сильна?
Армия всегда будет на страже только своих интересов, и в первую очередь жаждет войны. А она обществу не нужна. Мы за мир, и это право общества сказать «хватит, пора сделать мир, объединённый одной верой».
Мы на страже G.A.N.Z.A., согласился Ван Ортон. Ведь наша роль неоценима. Объедини мы усилия, не могло бы быть и речи обо всех еще разгуливающих еретиках.
Об этом я тоже хотел поговорить.
Кон Рерик остановился и повернулся к собеседнику:
Есть новости из центра военных операций?
Ван Ортон слегла склонился:
Самые обнадеживающие. Похоже, что мы можем найти важную информацию у синдиката. Они окружены в горах. Приказ «брать главарей живыми» будет выполнен.
Мы сделали правильный выбор, подсказав, кого назначить командующим.
Несомненно, кон Рерик.
Они опять пошли по коридору неторопливо. Охранник уже стоял возле двери, застыв с чипом у сканирующего механизма, и ждал, когда они дойдут по коридору. Ксеноны не торопились.
Командующий корпусом Тито не любит тратить время впустую.
Он опытный солдат и не раз показывал свою верность долгу. Но он вовсе не наш друг.
Очевидно, у него есть сильные аргументы, чуть улыбнулся Ван Ортон.
Несомненно. Все солдаты, участвующие в операции, верят в него. А что еще нужно от солдата, которому поступает приказ?
Однако есть не совсем правильные настроения среди военных. Недостаток веры должен быть искоренен.