Гамзата привести в чувство не удалось. Когда его ставили на ноги, он валился, словно огромный переполненный бурдюк. С трудом выволокли его ребята из комнаты и потащили к роскошному особняку.
На другой день он пожаловался на сильную головную боль и не пошёл на работу. Андрей, прибежавший с утра ко мне, пошёл проведать Гамзата и порекомендовал ему для облегчения состояния похмелиться. Потом, когда возвратился и сел рядом со мной во дворе, долго молчал.
Ну, как он? спросил я, указав взглядом в сторону его особняка.
Да он-то ничего, отойдёт.
А что чего? задал я снова вопрос.
Ты знаешь, Гирей, я обалдел
От похмелья, что ли?
Да нет, от богатства, которое увидел.
Люди от природы завистливы и злы писал итальянский мыслитель Макиавелли, ещё в XV веке.
Кто-кто, но ты, Гирей, знаешь, что я не завистлив и не зол.
Да, конечно, это я пошутил, извини; а что касается богатства моего соседа не удивляйся.
Да как же «не удивляться», если нужно даже возмущаться!
Кому это нужно?
Тебе, мне, нам хозяевам страны. Надо же, возмущался Андрей, человек без всякого образования, выходец из бедной семьи, простой работник и вдруг за какие-нибудь 1015 лет приобретает такое состояние, какое, пожалуй, не имел ваш бывший князь Тарковский. И никто не интересуется, откуда всё это. Ведь и дураку ясно, что не трудовое. Вот мы с тобой и другие, такие как мы, можем приобрести такое?
Что же особенного увидел ты в его доме ковры, мебель? спросил я.
Как что особенного? Не только ковры и мебель, разве ты не обратил внимания у него не дом, а магазин антикварный! В его сервантах, на дорогой мебели рядом с сервизами «Мадонна» старинные уникальные статуэтки, цветной хрусталь, фарфоровые вазы, серебро, бронза. А зал не меньше сорока квадратных метров, с огромной хрустальной люстрой. Да у него в прихожей лежит ковёр получше чем твой в гостевой, разве ты не видел?
Нет, я не заходил к нему.
Не успел так пойди, полюбуйся, поучись у друга и земляка, как надо жить.
А ты поучился? спросил я Андрея.
Не гожусь я в ученики к Гамзату, ответил он.
А почему ты считаешь, что я гожусь?
Не считаю, а так, к слову пришлось обидно за себя и за тебя.
На кого обида?
На судьбу.
Не ропщи, казал я, меня судьба научила довольствоваться самым малым. Всё это ерунда. Не это главное в жизни, а совесть.
Я согласен, но кому нужна твоя совесть? махнув рукой, сказал Андрей.
Ну, прежде всего мне, моим близким, настоящим друзьям, таким, как ты, а богатство и роскошь, коли их придумали люди, должны же кому-то принадлежать
Должны, конечно, но почему именно жуликам, дельцам, а не честным труженикам? возразил Андрей.
Честным труженикам не на что и некогда заниматься сбором показных безделушек мне, например, всё равно, кому они принадлежат.
Нет, мне всё это не нужно, а коли эти произведения искусства имеются и создаются, пусть они принадлежат обществу, людям, например, живущим в домах престарелых, инвалидов, детским учреждениям, а не хапугам.
А разве в России таких, как Гамзат, нет или это свойственно кавказцам?
Есть, наверное, только я не видел, снизив тон, ответил Андрей и задумался.
Друг мой, я понимаю тебя, не обижайся, если скажу голодный завидует сытому, бедный богатому, больной здоровому; так было, есть и будет, сказал я, положив руку на плечо Андрея.
Да пойми ты, не завидую Гамзату, а возмущаюсь, обидно как-то за всех, таких как мы, обидно. Вот ведь настоящий ворюга, только не пойманный не обижайся, что я так говорю о твоём близком друге, ты же ведь тоже согласен, правду говорю.
Оставим, Андрей, это разговор.
Хорошо, Гирей, оставим. Ты как настоящий кавказский мужчина ставишь себя выше «мелочей» и, конечно, простишь меня, русского «мужика», безобидного болтуна. Я понимаю, Гамзат для тебя ближайший друг. И я, конечно, понимаю, что не во всех случаях справедлива поговорка, гласящая «покажи мне, кто твой друг, я скажу, кто ты».
Через несколько дней Андрей уехал.
Гамзат завбазой, вор и мошенник, а потому человек состоятельный и, конечно, уважаемый такими, как сам. У него роскошная усадьба, дом полная чаша, двор-сад, который не уступит зелёным тенистым убежищам бахчисарайского дворца и автомобиль «Победа» в личном в гараже. Сам Гамзат не умеет водить машину ждёт, пока подрастёт сын.
Этот мошенник, которому без суда и следствия можно пришить экономическую диверсию, считается в городе человеком уважаемым. Даже городское начальство почтительно раскланивается с ним, памятуя изречение безвестного «мудреца» «не пойман не вор».
Нет, не позавидовал я сытой, богатой жизни Гамзата. Всё равно все знают, что живёт он не на трудовые деньги, живёт на свободе, потому что делится с другими, а грабит он не отдельных лиц, а государство, и ведь не всякий поймёт, что грабит народ.
Надо убить Гамзата убить за себя, за десять лет тюрьмы и за народ.
Но каким образом? Ринуться в бой с обнажённым оружием, открыть забрало по-рыцарски?
Нет, так нельзя, начнётся кровная вражда. Я вспомнил слова мудреца, имя которого запамятовал. Так вот, это мудрец сказал: «бей врага его же оружием». Оружие Гамзата ложь, клевета, коварство, умение душить чужими руками. Но на это тоже нужно быть способным.
Я начал обдумывать методы и строить планы уничтожения Гамзата. Моя старшая дочь работала медицинской сестрой в инфекционном отделении больницы. Я стал частенько захаживать к ней во время её ночных дежурств. При каждом своём визите я поглядывал на ёмкости в шкафу над умывальником, на которых были написаны названия растворов (разумеется, ядовитых).
Я решил отравить Гамзата, прибавив ядовитый раствор к спиртным напиткам, которыми решил угостить коварного соседа.
Мои дети, чья жизнь протекла без баловства, излишеств, окруженные заботами бабушки и матери, учились хорошо и во всём помогали старшим, которые вели домашнее хозяйство. Сыновья, окончив школу, стали работать на заводе. А дочь, по рассказу жены, мечтала стать врачом. В процессе учёбы она особое внимание обращала на предметы, предусмотренные для вступительных экзаменов, и по этим дисциплинам имела твёрдые пятёрки.
Дочь Гамзата, была посредственной ученицей и вовсе не собиралась посвятить свою жизнь медицине. Сделать её доктором захотели её родители.
Заявление в мединститут они подали в один год. Моя дочь сидела с дочкой Гамзата рядом, когда они писали сочинение и позволила ей «сдуть», а договорились они писать сочинение на одну и ту же тему. Также она слушала, как дочь Гамзата неуверенно, путая даты и события, отвечала по истории. Дочь моя была удивлена и возмущена, когда в списках прошедших по конкурсу не увидела своей фамилии зато прошла дочь Гамзата.
Девочка вернулась домой в слезах, несколько дней плакала, не выходя из дома, в особенности, когда узнала от матери о том, что жена Гамзата отвезла жене директора мединститута драгоценное кольцо с большим бриллиантом. В истерике девочка кричала, что выведет их на чистую воду, что теперь она поступит только в юридический институт, после окончания которого станет прокурором и пересажает всех взяточников и мошенников.
Но пыл возмущения прошёл. Она устроилась на работу санитаркой в больницу и поступила на вечернее отделение медицинского техникума.
Я не избегал встречи и общения с Гамзатом. Напротив, искал их. Мне доставляла удовольствие моральная пытка, которую, как мне казалось, испытывал Гамзат в моём присутствии.
Ни в первый, ни в последующие дни никаких вопросов, объяснений между нами не произошло, т. е. ни слова о прошлом.
Казалось, оба мы боимся коснуться его роли доносчика, «сексота» и тайны, которую хранили в глубинах памяти.
Но в наших молчаливых взаимоотношениях существовали две особенности. Проницательная пытливость моего взгляда, как будто всегда спрашивающего «Ну что, негодяй, каково теперь тебе?» и страх его, изобличённого как будто застигнутого врасплох при совершении нечистого деяния
Скажу откровенно, что жажда мести ни на минуту не покидала меня. И что только я не придумывал, какие только планы уничтожения не строил!
Но чтобы быть до конца правдивым, должен признаться убрать его открыто, по-рыцарски, я теперь не хотел. И чем дольше наслаждался радостью свободы, тем больше пугался неволи; значит, нужно было придумать метод постепенного, незаметного уничтожения этого ничтожества.
Убивать постепенно Способ должен быть верный. Надо найти какое-то ядовитое вещество, которое можно насыпать в пишу или питьё. Но каким образом? Как это практически осуществить?
Наиболее удобный и надёжный способ отравлять, прибавляя к спиртным напиткам. Мне невольно вспоминался тот вечер, когда Гамзат с каким-то отчаянием, впервые в жизни, если можно поверить его словам, осушал один стакан за другим вина, водки и коньяка, и как он в состоянии тяжёлого опьянения без чувств был вынесен из комнаты.