Кто это тебя так разукрасил? спросил он Псу.
Твоя племянница, грубо ответил Пса.
А где она? испуганно спросил дядя Пир-Будаг.
Бросилась с обрыва, я не толкал, спроси у них, Пса кивнул на своих товарищей.
Дядя Пир-Будаг, схватив за руку одного из мальчишек, сказал:
Бежим, покажи, откуда она бросилась.
Вернулся дядя Пир-Будаг, когда совсем стемнело, и увидев меня возле дедушки, сделал удивленные глаза, а потом улыбнулся и приложил палец к губам мол, помалкивай.
А я подумала: хорошо, что не рассказала дедушке обо всем случившемся, а ограничилась тем, что целый день пасла телят.
Но все-таки дедушка поругал Пир-Будага.
Сначала он спросил:
Сын мой, с каких пор в нашем селе стали посылать девочек пасти скот?
Не скот, а телят, уточнил дядя Пир-Будаг, добавив: ничего в этом плохого не вижу.
Да, конечно, нет ничего плохого даже в самом грязном, но честном, добросовестном труде. Но все-таки испокон веков труд был разделен на мужской и женский, и ты, пожалуйста, не нарушай правил, утвержденных теми, кто был поумнее тебя.
Много из того, что говорил и как поучал отец, влетало в одно ухо Пир-Будага, а в другое тут же вылетало. Меня это не очень волновало бы, если бы не его забывчивость, непослушание и постоянное стремление перепоручать мне порученное ему. Все это было связано с неприятностями и риском, возникающими самым неожиданным образом.
Скажу для примера.
Бабушка, обращаясь к Пир-Будагу, говорит: «Сынок, сбегай на луг, приведи коня, хочу завтра утром поехать на базар».
Другой, хороший сын сразу побежал бы, а он молчит, смотрит на меня, моргает и кивком головы дает знать, мол, иди ты.
Луг, на котором пасется наш стреноженный конь, совсем недалеко, даже виден из нашего окна. На дворе еще светло, хотя в комнате зажгли керосиновую лампу.
Дядя Пир-Будаг вышел в прихожую, снял с гвоздя уздечку и кинул мне. Я схватила ее и побежала.
Конь щипал траву. Услышав шаги, он приподнял голову, посмотрел на меня и снова начала щипать.
Я подошла к нему, держа в обеих руках уздечку так, чтобы удобнее было надеть. Только хотела сунуть меж зубов удила конь фыркнул и задрал голову. Я подождала, пока он опустит ее и снова станет щипать траву.
Так делала несколько раз. Конь не поддавался. Дотянуться до его поднятой морды я не могла никак, да еще он, несмотря на опутанные канатом ноги, медленно уходил вверх, в гору.
Стало темно. Я боялась темноты. В ауле уже во всех окнах горел свет.
Я решила вернуться обратно и шла, от страха громко напевая песню, так, чтобы не слышать звуков и шорохов, доносившихся отовсюду. Когда я вошла во двор, увидела дядю Пир-Будага. Он спросил:
А где конь?
Я сказала, что не привела его потому, что он задирал голову все время, как только я пыталась надеть уздечку.
Дай сюда! воскликнул он и, взяв из моих рук уздечку, вышел во двор.
На другой день, когда бабушка вернулась с базара, дядя Пир-Будаг расседлал коня и, бросив мне повода, приказал:
Веди, напои, потом сними уздечку и пусти на луг.
Уже темно, я боюсь
Кого боишься?
Волков.
На кой черт ты им нужна? Да при виде тебя самый матерый уйдет, прижав хвост.
Я не могу снять уздечку.
Ничего, снимешь, наклонив голову, конь не будет сопротивляться. Он не дается, когда хотят надеть и увести с пастбища.
Я стояла в нерешительности.
Ну что стоишь? Не хочешь идти пешком поезжай верхом, сказал он и, подняв меня, посадил на спину лошади.
Я хотела закричать, позвать бабушку, сказать, что не хочу ехать. Но потом передумала, вспомнив, что дядя Пир-Будаг никому не сказал о том, что я разбила камнем голову соседскому мальчишке Исе. И сам Иса почему-то не стал распространяться на это счет, наверное, стеснялся сказать, что какая-то девчонка набила ему шишку.
Пока я думала об этом, сидя на коне, дядя Пир-Будаг взял его за уздцы, вывел на улицу и хлопнул по боку.
Конь пошел.
Сидеть на неоседланном коне детям очень неудобно, в особенности, если он идет по крутому спуску. Я все время съезжала на шею, и чтобы не перевернуться, крепко ухватилась за гриву и уперлась руками в холку. Так было надежнее.
В долине у самой реки оказалась канава, промытая ливневым потоком. Когда конь перепрыгнул через эту канаву, я полетела в лужу.
Очутившись в воде, не столько от боли, сколько от страха стала кричать, звать на помощь, хотя можно было обойтись и без нее.
На мой протяжный крик прибежал сельчанин Муса, возвращавшийся с охоты. К тому времени я вылезла из лужи и, заливаясь плачем, уселась на берегу реки. Конь, не обращая на меня внимания, стал пить воду, фыркая и мотая головой.
Что с тобой? Что случилось? спросил охотник Муса.
Упала с лошади в лужу, чуть не убилась, проговорила я сквозь слезы.
Чем ударилась?
Задом!
Ну это ничего, лишь бы не головой, успокоил охотник Муса.
Лошадь чья?
Наша. Ее надо отогнать на пастбище, сняв уздечку.
Хорошо. Ты посиди, я сейчас, сказал охотник Муса.
Он повел коня вверх по тропке, на бугре остановился, снял уздечку, стегнул ремешком коня, тот побежал вверх. Охотник Муса вернулся ко мне. Он поднял свое ружье, которое до того положил на камень возле меня.
Идем! сказал он, беря меня за руку.
Я встала и, похрамывая, зашагала рядом. Вся одежда на мне была мокрой и липла к телу. Дрожа от холода, я едва успевала за охотником. Войдя со мной в дом, он сказал:
Вот внучка ваша, она упала с лошади в лужу, а это уздечка.
Видя, что испуганные взоры бабушки и тетушек обращены ко мне, я стала плакать еще громче.
Как ты очутилась на лошади возле речки? спросил дедушка, приподнявшись с постели.
Меня посадил дядя Пир-Будаг, он велел мне напоить коня, снять уздечку и пустить коня на луг.
Ты ушиблась?
Да, чуть не убилась, приврала я.
Да нет, ничего страшного, она просто села в лужу, успокоил охотник.
Дедушка поблагодарил Мусу, и он ушел. Бабушка и тетушки стали быстро раздевать меня, чтобы переодеть в сухое. Потом уложили под шубу дедушки, где я и уснула.
В тот вечер дядю Пир-Будага не стали ругать, чтобы не разбудить меня. Утром ему досталось от дедушки.
Однажды к нам приехал гость из соседнего района. Он искал знахаря, который бы мог снять порчу с его малолетнего сына. Их мулла и знахарь не могли ничего сделать, а мальчик бился в припадках.
В нашем ауле таких знахарей не было. Дедушка порекомендовал кунаку сходить в базарный день в окружной центр и поспрашивать у людей.
Гость, уходя, оставил дедушке абрикосы. Дедушка положил их в рукав шубы. Дядя Пир-Будаг и я видели, как дед, дав нам по несколько штук, спрятал остальные в рукав, чтобы потом выдавать мне.
Дядя Пир-Будаг отнял у меня косточки от абрикосов, а потом, показав пальцем на рукав дедушкиной шубы, открыл свой рот, ткнул в него пальцем и сделал умоляющее выражение лица. Это означало, что я должна влезть в рукава шубы и украсть абрикосы.
Я отрицательно покачала головой.
Тогда он оскалил зубы и сделал свирепое выражение лица.
Но я не испугалась. Когда он вышел во двор, я пошла за ним. Дядя Пир-Будаг схватил меня за шиворот, тряханул раза два и спросил:
Почему не взяла абрикосы?
Просто не хочу без разрешения брать, ответила я.
Хорошо, хорошо, сказал дядя Пир-Будаг, как только ляжем спать и погаснет свет, я напущу на тебя домового.
Тогда все верили, что в каждом доме бывают домовые. У нас его называют «сухасулу». Дядя Пир-Будаг говорил, что сам видел его несколько раз и установил с ним дружеские отношения. Он даже показывал, какие пальцы на руках у домового, что он этими кривыми пальцами душит человека и что домовой не ходит, а прикатывается на четвереньках.
Сначала я не поверила дяде Пир-Будагу, спросила у дедушки, есть ли домовой или нет. Дедушка ответил, что сам его не видел, но говорят, что он живет в каждом доме. А я сказала, что дядя Пир-Будаг сам видел несколько раз домового и наладил с ним дружеские отношения.
Дедушка воскликнул:
Пир-Будаг врет! Люди, которые общаются с домовыми и чертями, не такие дураки, как он.
Но ты не бойся, продолжал дедушка, домовые хороших детей не трогают.
А бабушка добавила, что люди, которых душит домовой, должны класть под подушку Коран.
Тогда я поняла, почему дедушка всегда держал Коран под головой.
В ту ночь, когда дядя Пир-Будаг пригрозил мне домовым, я долго не могла уснуть, все думала. Раз домовой существует и душит людей, как знать, может, и в самом деле дядя Пир-Будаг общается с ним по ночам, а под утро засыпает так, что его трудно бывает разбудить.
Я осторожно встала со своей постели и пошла к дедушке, помня, что у него под головой был Коран.
Кто тут? спросил дедушка, когда я потрогала его.
Это я, Лейла. Можно я с тобой посплю? А то я боюсь одна.
Пошла бы легла возле бабушки, сказал дедушка.