Так сами и выложили? искренне удивляюсь я.
Помялись для начала, потом один подходит, кладет. Другой Так все и выложили! С ними так и нужно честно, без сантиментов. Тогда они понимают. Хуже нет, если сам мнешься А вот и еще, посмотри-ка
В его руках стопка небольших фотографий. Девушки. Обнаженные так и сверкнули. У меня тотчас же слегка перехватывает дыхание. Я беру их как бы небрежно, стараясь не показать волнения, проглядываю неестественно быстро и зачем-то делаю равнодушное, чуть ли не скучающее лицо. Даже головой слегка покачиваю, кретин, якобы сокрушенно. А пальцы мои дрожат Я ведь и сам так фотографировал, но пока мало, мало, а вообще-то всегда мечтал. Это же самое красивое, что есть на свете, если, конечно, снято хорошо женщина, девушка, ее лицо, тело Тут плоховато снято все же, но не сказать, чтобы совсем плохо, и, как ни странно, вовсе не всегда пошло, хотя порой девчонка дурачится
Амелин не смотрит на меня он наклонился и роется еще в одном ящике, что-то хочет еще показать.
А я взволнован. Есть получше фотографии, есть похуже, но все пробиты ромбиками так гасятся выигравшие и оплаченные лотерейные билеты и облигации.
Амелин продолжает искать что-то, и я проглядываю фотографии еще раз. Одна останавливает мое внимание особенно девчонка лет восемнадцати, во весь рост, в раскованной и довольно-таки грациозной позе, веселая, очень милая. Тело светится, как мраморная скульптура, оно прекрасно. Сердце мое сжимается И эта девушка тоже «погашена» ромбиком А вот еще одна, уж совсем любопытная: снимок снизу, крупным планом поначалу я даже толком не понял, что именно изображено, а когда понял, кровь бросилась в лицо, я почувствовал, что неудержимо, стыдно краснею. Перевернул на обороте текст: «Пасылаю тебе фотку моей новой девушки, ее завут Таня, ей шеснацать лет», именно так, с ошибками. Лица Тани вообще не видно, но зато очень хорошо видно другое
Пришел домой поздно, чувствуя себя переполненным, ошеломленным, отчасти подавленным информацией. Большую пачку документов дал мне с собой Амелин.
Началось Что-то будет дальше? Спал неспокойно. И в хаосе сновидений «фотка Тани» оживала чаще других
На следующий день снова ездил к Амелину. Наметили приблизительный план действий.
Но тут наступила среда. 27-е марта. И Лора.
4
Когда выскочил из метро, прибежал домой, позвонил, и она неожиданно легко согласилась на встречу, тотчас почувствовал облегчение. Оставалось совсем немного времени до выхода. И это хорошо
Я не рассчитал, приехал раньше. Было холодно, промозглый влажный ветер. В ожидании ходил неприкаянный, зашел погреться в соседний магазин, потом в телефонную будку. Зачем-то даже машинально снял трубку, сделав вид, что кому-то звоню И тут же сквозь стеклянную дверь будки увидел ее.
Она тоже увидела меня сквозь стекло будки и подошла. Меня поразило выражение ее лица. Оно было безрадостным, равнодушным! В чем дело? Может быть, ей не понравилось, что в ожидании я кому-то звоню? Не такой ожидал я увидеть ее
Поздоровалась она как-то небрежно, и как-то машинально мы прошли несколько шагов.
Куда ты так решительно направилась? спросил я, не скрывая досады.
Дул неприятный холодный ветер, лежал мокрый снег, было уныло и серо вокруг.
Так это ты меня ведешь, тоже с досадой ответила она и спросила невесело:
Что будем делать?
Я растерялся, промямлил что-то нечленораздельное, потом сказал:
Может быть, пойдем ко мне, то есть к нам? Антона нет
Что мы будем делать? настойчиво спросила она, теперь с каким-то вызовом даже.
Я совсем растерялся.
Не знаю, ответил уж совсем по-дурацки и, спохватившись, добавил еще глупее и тоже с вызовом: Может, в кино пойдем?
О, Господи, причем тут кино! И возникло вдруг совершенно нелепое, дикое желание как-то оскорбить, может быть, даже унизить ее. Почему она так равнодушна? Зла даже! Какого черта! За что?
Она никак не среагировала на «кино» поняла, может быть? и я поспешно добавил:
Хочешь, в кафе пойдем?
Рестораны, кафе я не любил в принципе. Дорого, выпендреж, тем более, что всегда лучше прийти ко мне Сам не знаю, почему сказал тогда про кафе, но даже буква «ф» выговорилась шепеляво от ненависти
А она, против моего ожидания, оживилась вдруг:
А не рано в кафе? спросила по-доброму.
Рано, поспешно согласился я, ощутив внезапно дикую, смертельную грусть.
А не рано в кафе? спросила по-доброму.
Рано, поспешно согласился я, ощутив внезапно дикую, смертельную грусть.
Ну тогда пойдем пока к вам, а потом куда-нибудь двинем, сказала она как бы даже и деловито.
А у меня чуть слезы не выступили. Все, все мне не нравилось просто категорически. Что происходит, господи
И мы пошли «к нам». Утомительно садились в автобус У меня возникло стойкое чувство, что ей непривычно ездить в автобусе, хотя как же иначе она ездит на работу и с работы домой? Не только же на такси денег не напасешься
Все-таки попытался взять такси сначала, но не подвернулось, и она сказала «не надо». Тогда и сели в автобус.
Было много народу, давка конец рабочего дня, проехали только две остановки вместо трех, вышли, пошли пешком. В автобусе на нее смотрели, слишком уж она выделялась красивая, яркая, ей было неприятно, и она еле сдерживалась. У нее дорогая, модная шубка с капюшоном, и вообще она очень эффектна. Неестественно выглядела среди толпы. Неуместно, пожалуй, выглядел и я рядом с ней в заштопанном дешевом плаще. Не знал просто, куда деваться
Ветер дул нам в лица, когда шли, было совсем пасмурно, нависли низкие тучи, вот-вот пойдет дождь. Замерзли оба, но она сказала, что редко бывает на улице, и прогуляться ей полезно. Говорили мало, но я и не чувствовал необходимости говорить. Все рушилось непоправимо, уже разрушилось, казалось мне. Я прямо-таки коченел в горечи.
Вошли во двор, она, оживившись вдруг, начала рассказывать, как в среду, когда все пятеро ехали сюда, взяли такси, две машины, и на второй машине, куда они сели вдвоем с Костей, не знали, куда ехать, потому что первая скрылась. Но Лора почувствовала и угадала, и они приехали куда нужно.
«Почувствовала и угадала» так и сказала теперь.
Поднялись по лестнице, вошли в квартиру, она поздоровалась с одной соседкой в передней у раковины и с другой в коридоре Вошли в комнату, я тотчас запер дверь. Сняли пальто. Она была в той же красной шерстяной кофте и темной тесной юбке. Как тогда. Только сережки я заметил другие: длинные, прозрачные стеклянные капли. Как большие застывшие слезы, подумал почему-то.
Что делать? Мучительно я соображал. Не знал, как быть, что правильно! Со мной творилось непонятное что-то Почему не понимал.
Включили радиолу, поставили музыку. Она закурила «сегодня на работе день был такой, что не успела и покурить» Смотрели журнал, польский «Фильм», раз десять подряд перелистывали, дурачась, пытались разобрать, что там по-польски написано. Потом строили пирамидки из спичек Дурдом.
Я все еще был в трансе, но и она, как ни странно, была взволнована.
Ну, куда пойдем? спросил я зачем-то.
Никуда не хочется, сказала она. Давай отдыхать.
Зря не зашли в магазин по дороге, спохватился я. У меня дома ничего нет
Ведь и действительно вина нет, а девушку, вот, привел. Совсем с ума сошел.
Может быть, сейчас в магазин сходим? добавил совсем уж по-идиотски.
Нет, не надо. Она улыбнулась. Зачем?
Зазвонил телефон в коридоре, и в дверь постучали. Я зачем-то пошел Звонила опять Регина, пыталась по телефону читать свои последние стихи, я едва не взорвался, грубо сказал, что занят, она обиделась. Ее голос был словно из другого мира. Голова моя кружилась
Когда вошел в комнату, увидел, что Лора лежит на тахте и курит. Я сел рядом. Потом прилег. Положил руку на ее плечо, не зная, что делать дальше. Сердце трепыхалось отчаянно.
Я сама этого хочу, сказала она вдруг, но как-то невнятно.
Я не понял, переспросил.
Она кокетливо, с улыбкой повторила и покраснела тотчас. Я лежал, не шевелясь, осмысливая, приходя в себя
Ты знаешь, я чего-то боюсь, сказала она еще, серьезно.
Чего? тупо переспросил я.
Не знаю. Не хочется нарушать, понимаешь
Она внимательно посмотрела на меня.
Мужчины меняются после этого, добавила с грустью.
Я вдруг по-детски стал уверять, что не изменюсь, зря ты так думаешь, скорее наоборот, если что и изменится, то в лучшую сторону ведь это естественно для нас теперь, правда же.
Но мне самому вдруг стало страшно.
Она хотела задать какой-то вопрос, не решалась.
Ты что-то хочешь спросить? догадался я.
Да А ты У тебя У тебя с кем-нибудь было? спросила и покраснела опять.
О, Господи. Она решила, что я совсем мальчик. В двадцать пять лет Боже, боже Но ведь я и правда вел себя так, что