Когда пошел дождь настало время жестокой рукопашной схватки. Ничего не было видно; кругом: грязь, враги, друзья, штыки, ножи, дома, с неба льётся вода. Люди сходили с ума. Они теряли всякую надежду дожить до рассвета. Единственной их целью было теперь убить как можно больше людей не важно, каких своих, или чужих.
Не битва, но мясорубка.
Я стоял, прижавшись к какой-то стене. В одной руке я держал пистолет. К верху своей трости я приделал нож, а нижнюю часть заострил. Я был весь мокрый и залитый грязью, смешанной с кровью. Всех, кто приближался ко мне ждала одна и та же участь. Никто не мог пристрелить меня, потому я сливался с тенью и мраком ночи, становясь лишь призрачной фигурой, чей контур стёрт. Каждый сам за себя это единственное правило игры на выживание. Никому нельзя было доверять здесь.
С трудом, я сохранил крупицы разума. Это помогло мне вскоре прийти в себя, но до конца дней помнить случившееся. К счастью, меня кто-то сильно ударил ружьём или камнем по голове я никогда не узнаю, кто это был и я упал на землю без сознания
Проснулся я оттого, что меня клевала какая-то птица. Не самое лучшее начало дня. Я отогнал её. Та недовольно закаркала, но ничего не могла возразить ей пришлось искать себе другую добычу, сражаясь со своими многочисленными сородичами за право на маленький кусочек.
На моей шее лежала чья-то нога. Я отодвинул её и попытался встать. Когда я более-менее смог различать окружавшие меня предметы, я обнаружил, что со всех сторон на меня глядят изувеченные до неузнаваемости лица мертвецов. Мне пришлось пробивать себе сквозь них путь на волю. Я никогда не забуду одного лица: возможно, когда-то красивого, но теперь лишь куском красного, плохо пахнущего мяса на кости. Как оно смотрело на меня, сквозь пустые зрачки глаз
Я силой сдерживал рвоту. Мне приходилось пробивать себе выход из улиц города мертвецов, сквозь горы холодных тел. Вороны терзали то, что осталось живого в них. Я отчаянно искал уцелевших и не находил ни одного. Меня охватило отчаяние. Я уже начал думать, что одному мне удалось пережить самую страшную ночь в моей жизни. Как услышал сдавленный стон, пробившийся сквозь оглушительное карканье птиц.
Дженерель! Дженераль!
Из последних сил, с сердцем, полным надежд, я откопал молившего о помощи. Им оказался солдат врага. Я посмотрел на его мундир и определил, что это был сержант.
Послушай, умолял он меня, вырывая из себя слова, будто это были зубы, в сумке у меня лежит фрагмент старой рукописи, за владение которой я убил человека в Буэнос-Айресе. Тебе покажется, что это бессмыслица. Но поверь тот, кто писал воспоминания о своей жизни, хранит секрет. Я никогда не смогу сложить все фрагменты рукописи. Прочти тот листок, которым я владею. И сохрани его. Сохрани. Однажды, будет человек, который соберёт все части воедино
Одно время, я был убеждён, что он умрёт раньше, чем закончит свою речь. Но, только сказав всё до конца, он позволил себе роскошь оставить этот мир, принесший ему столько боли. Я запустил руку в его сумку и достал из неё все, что было. Немного денег, старые фотографии, любовные письма, жетон с именем Хосе-Антонио Боливар и, наконец, небольшой листок, пожелтевший от старости, исписанный неразборчивыми значками, но, видимо, знакомого мне языка.
Я спрятал его под мундир. Взял ружье и воспользовался им как посохом. Я шел медленно, преодолевая каждый метр с нечеловеческими усилиями. Под конец, я свалился с ног, не в силах сделать даже шагу. Я бы и погиб там, если не услышал вдалеке, как скачет конница красной гвардии. Новая надежда дала мне сил подняться. Всадники заметили меня и направились ко мне
Я лежал в госпитале, медленно приходя в себя от пережитого шока и множества ранений. Доктор говорил мне, что я необычайный счастливец. А священник что бог бережёт меня для чего-то. Вот бы самому понять на кой чёрт сдалась этому гаду столь жалкая душонка как моя?!
ЕВ часто навещал меня. Когда я достаточно окреп, чтобы вести беседу с ним, он заговорил:
Ты просто отлично сделал свою работу, друг мой, он раскуривал сигарету прямо у меня в палате, согласен, позиции мы, всё-таки, потеряли. Но твоя верность продолжает поражать меня. К тому же, мы больше не обороняемся, а идём в контратаку. С юга приближаются войска герцога Балинддера. Когда наши ряды будут пополнены, мы вместе разобьём остатки войск противника и сполна отмстим им за все ужасные годы войны. Можешь считать, что всё это твоя заслуга. Сам бы я давно проиграл. Только на таких людях как ты до сих пор стоит страна, со всех сторон окруженная врагами.
Он разлили вино по двум бокалам и поднял один в мою честь. Я слегка приподнял другой за ножку и чокнулся с ним.
Кстати, дружище, сколько их было?
Тысяча.
А в
Двести одиннадцать.
Хороший генерал, уважительно покачал он головой, прикрыв глаза, и я не оговорился. Теперь, ты генерал-майор королевских войск. Ты заслужил.
Спасибо, ВВ.
Не благодари. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Ты национальный герой. Люди любят тебя. Мы выигрываем войну. Ты одержал героическую победу.
Битву выиграл не я, а солдаты.
Я не могу их отблагодарить лично. Но их память будет увековечена. Я уже заказал лучшему скульптору германии мемориал героев отечественной войны. Скоро, мой друг Даниэль, очень скоро кончится война.
Сколько людей
Лучше даже не считать. Но зато тем, кто выжил, предстоит отстраивать заживо сгоревшую страну. И я обещаю тебе, дружище она будет прекрасной.
А ведь когда-то было так, как не было больше никогда
когда-нибудь, настанут времена, когда будет так, как не было никогда до них.
С этих слов начиналась одна румынская сказка. Не знаю, возможно, с этих самых слов начнётся реальность та самая, которую заслужил наш народ, не смотря на всё пережитое им горе?..
В полночь, за чашкой эфиопского кофе и при пламени свечи, я, вооружившись ящиком для читательских принадлежностей, принялся расшифровывать рукописи, найденные в сумки убитого солдата, ради которых, по его словам, он даже убил человека вечером, в Буэнос-Айресе:
«сорок лет спустя, я всё так же находился в Х маленьком городе на безымянном острове, затерянном глубоко в бескрайнем океане. Я был заточён в панцирь собственного тела и безграничного одиночества, заглядывая в зеркало своей души. Среди людей самый одинокий, среди груды камней. Я имел возможность наблюдать всю их жизнь. Я был рядом с ними, когда они рождались. Я был рядом с ними, когда они делали свои первые шаги. Я был рядом с ними, когда они находили смысл своей жизни. Я был рядом с ними, когда зеркало перед их губами переставало потеть. Много раз я пытался завести разговор хоть с одним из них. Они редко говорили друг с другом. Но со мной никогда. Они смотрели на меня пустыми глазами безусловно, замечая моё присутствие. Но все они были статуями, надевавшими в подростковом возрасте каменные маски и снимающие их только перед лицом смерти. И ни разу ни один из них мне не ответил. Они лишь печально глядели на меня. А затем с тем же видом отводили глаза. Я был живым человеком я говорил себе это каждый раз, когда просыпался. Я засыпал с этой фразой на устах: «Я всё ещё жив», но лишь для того, чтобы не сойти с ума. Но уже сорок лет беспроглядных и мимолётных я был уже мёртв. Я не мог покинуть Х меня бросало в ужас от одной только мысли об этом. Океан окружил меня со всех сторон. Каждый день я возвращался с очередной прогулки к себе в особняк с мыслью о том, что ещё один день прожит зря. Я не имел никакого шанса покинуть эту тюрьму. И изо всех сил я пытался вспомнить кем же был раньше? Чем заслужил столь жуткое наказание? Но сколько бы я не мучил себя ответом мне служило молчание. Оно было единственным моим спутником на всём этом прямом пути, лишенным цветом. По ночам, ко мне приходили краски. Я чувствовал запах красного я пробовал его на вкус и мог дотронуться до него кончиками пальцев. Красный снился мне долго. Он был жесток. Под утро, я добывал красный цвет, порезав палец. Кровь была бесцветна, но смешавшись с морем становилась красной. Я рисовал серыми и красными красками на камнях, домах, дверях, небесах. Я продолжал ждать других цветов. Я знал не понимаю, откуда что заполучив все цвета, я обрету долгожданную свободу и покину Х. Вся земля была залита красным. Я держал голову высоко. Никто не знал об этом цвете больше меня. Что такое красный? Что такое цвет? Цвет это то, как мы чувствуем этот мир. У меня сохранилось воспоминание, как один философ говорил мне, что существует бесконечное множество мнений об этом мире. Сейчас, я бы ответил ему, что это не так. Количество взглядов ограничено количеством цветов но их миллионы, потому, они и кажутся необъятными. Но даже звёзд в небе не бесконечность. Красный это гордый взгляд на жизнь. Он повелитель. Он не терпит конкуренции. Он готов затмить своим величием любой другой цвет. Однажды, я нарисовал пейзаж, состоящий только из красного цвета. Он был слишком идеальным, чтобы существовать. И я уничтожил его. Возможно, проведя столько лет в одиночестве, я сошел с ума. Но всё самое лучшее, что создало человечество было создано сумасшедшими. Даже, если я потерял разум, я открыл свою собственную истину. И с её помощью готов совершить самый невероятный побег в истории побег из девятого круга ада. Я готов поделится тайной своего волшебства Эта история началась тогда, когда у меня одинокого волшебника появилась надежда на спасение. Это был обычный день. Я взбирался на скалы в беспомощных попытках убить себя, результатом которых, была лишь лёгкая головная боль. Тогда, я увидел её»