«Как это за дедом? Нет! Бабушка будет всегда, и самовар на столе, и солнце, и кусты сирени за окном, и заросли малины в саду».
Иринка так любит этот дом, и сад, и лето, и бабулю.
Нет! Ты у меня самая красивая!
Она соскакивает со стула, подбегает к бабушке, утыкается лицом в ее плечо, обнимает крепко-крепко. Та прижимает ее к себе и долго гладит по голове.
Ну, ладно, хоть для тебя красавица! Ты мою болтовню-то не слушай. Скучаю я А так-то «Помирать собирайся, а рожь сей» Тебя, вон, помочь подрастить надо дом ветшает крышу надо подлатать в двух местах Геннадий рубероид обещал Мало ли дел? Ой, ладно-ладно, разнежничались, а ведь в магазин собирались с тобой. Глянь в окно, не Александра там идёт? просит бабушка.
Иринка смотрит в окно.
Нет, не она. Ба, а почему у нее ноги больные? Она пока до нас идет, два раза на заборе виснет, чтобы ноги отдохнули.
Вот всё тебе интересно? «Форсила» много, модницей, значит, была, а «форс мороза не боится». Ой, боевая была, помню! После революции «агитаторшой» заделалась: косынка красная, тужурка кожаная, гоняла на повозке по деревням, селам. Церкви разрушали, грех это, бабушка хмурится. Застудилась, не береглась. Не зря я тебе говорю всегда теплее одевайся!
Иринке это слушать странно. Баба Шура всегда ходит в одной и той же линялой синей юбке. Под юбкой теплые рейтузы даже летом. А еще галоши, надетые на шерстяные вязаные носки. Кофта бесформенная. Седые короткие волосы, подколотые гребенкой. Какая «модница»?
А почему она тогда сейчас не наряжается?
Бабуля отмахивается, не любит она истории рассказывать.
Ну, ба!
«Любопытной Варваре на базаре нос оторвали», бабушка говорит неохотно, не сложилось у нее. Замуж собралась, а он на другой женился. Вот она и взбрыкнула. Однажды приходит к нам, батюшки! Надела все старьё на себя. «Так теперь ходить буду кончилась моя жизнь». Сколько не убеждали, говорили толку нет. Так и ходит с тех пор.
«Надо же! Как странно. Опять любови».
* * *
Еще баба Шура любит иногда говорить «плохие» слова. Правда, при бабушке побаивается. Вышла как-то между ними даже ссора, когда бабу Шура маленькую Нинку Иринкину сестру научила ругаться: «Баба Фуня куйва». Бабе Шуре смешно, а бабушка жутко рассердилась. Баба Шура потом к ним не приходила неделю, но всё же пришла, повинилась. Бабушку все сестры уважают и побаиваются она у них старшая была, и когда рано мать умерла, она их всех растила.
А вообще баба Шура тоже веселая. Иногда Иринка с троюродными сестрами Людой и Люськой ходят к ней в гости. У нее всегда можно лоскутков на платья куклам взять, а еще целый ящик открыток разных посмотреть, а еще чая попить с вареньем и какими-нибудь булочками. Как пройдешь по проулку, перейдешь дорогу, на другой улице она и живет. Когда приходят к воротам ее дома ждут, а то у нее собака такая злая и бегает по двору. Собака начинает лаять сердито, тогда баба Шура выходит на высокое крыльцо, улыбается, идет собаку привязывать и поет:
«Нас три сестры,
Одна за графом, другая герцога жена,
А я всех краше и моложе
Простой рыбачкой быть должна».
Иринка средняя, значит «герцога жена». Это смешно, герцогов-то нет, только в книжках или за границей. А «рыбачка» Людка. Она всех моложе. Людка эту песню не любит
* * *
Иринка допивает чай, бежит обуваться.
Ба! Пошли скорее! А то, Люська ведь придет после обеда!
Люська! Любимая троюродная сестра внучка бабы Шуры. Так-то их две сестры: Люся и Таня. Иринка их в детстве так и звала «Уся-Таня». Мама любит рассказывать, как вышли они с ней маленькой однажды на улицу, а там группу из детского сада мимо дома воспитательница ведет, Иринка выдохнула удивленно: «Ой, сколько Усев-Танев!» Таня старшая, у нее свои подружки. А с Люськой они каждое лето «не разлей вода». Так бабушка говорит. Почти не расстаются: то играют здесь, то дома у другой Люськиной бабушки-бабы Раи, то дома у Люськи, то ходят в гости, то в магазин. Здорово!
Жаль лето короткое. Только приехал, уже уезжать пора, в школу снова идти. Нет, школу Иринка очень даже любит, и в городе жить здорово, но уезжать всегда жаль.
Люська на год старше. Она умная и носит очки. Иринка так завидовала этим очкам, что когда ей было лет шесть стала бабушке жаловаться: «Плохо вижу, буквы двоятся». Бабушка ее даже в большой город Абакан возила. Там зрение проверяли. Очки надели ей и стали стеклышки в них ставить.
Люська на год старше. Она умная и носит очки. Иринка так завидовала этим очкам, что когда ей было лет шесть стала бабушке жаловаться: «Плохо вижу, буквы двоятся». Бабушка ее даже в большой город Абакан возила. Там зрение проверяли. Очки надели ей и стали стеклышки в них ставить.
В этих как?
Всё равно плохо видно.
А с этими стеклышками?
Плохо.
А вот в этих?
Отлично.
Конечно, это же простые стекла. Врунишка ты! засмеялся доктор. Зачем тебе очки? Время придет еще, не захочешь, да оденешь!
Бабушка ворчала на нее всю обратную дорогу. Да какая разница! Бабушка добрая, а вот очки так и не выписали. Расстройство!
* * *
Как же она любит лето! Особенно когда начинаются летние каникулы, и мама везет их к бабушке в Копьево
Мама, она щиплется!
Мама, она толкается!
Сейчас обе вниз пойдете, раз «мир не берет»!
Притихли. Мама лукавит. Какое там «вниз». Общий вагон. На каждой полке сидит по три человека. А они вдвоём лежат с сестрой Нинкой на жесткой верхней полке, маются от безделья. За окном темнеет, смотреть на мелькающие огоньки скучно. Уже поиграли в машинистов, как будто им подчиняется этот старенький поезд, который медленно тащится между холмов. Позади часть пути, пересадка, шумный вокзал. Ехать осталось несколько часов. Как это мучительно! Время тянется, как «резиновое».
До Ачинска ехали они в «мягком» вагоне, а в Ачинске «пересадка». Сидели на чемоданах, ждали, пока мама в «кассу» стоит длинную очередь. В этот раз билеты взяли быстро, а иногда билетов нет, и тогда они идут к Юдиным. Это папина родня. Они рядом с вокзалом живут. Они добрые! Всегда радуются, когда к ним придешь. Накормят, уложат поспать, если ночь, потом с билетами помогут. Тетя Ася в Управлении дороги работает. Жаль, в этот раз не зашли к ним!
Поспите! Мама заботливо накрывает их своим плащом. Чем быстрее уснете тем быстрее приедем.
Шум в вагоне постепенно стихает. Все дремлют. Колеса монотонно стучат: тук-тук, тук-тук, тук
Наконец:
Вставайте! Подъезжаем скоро!
Уговаривать долго их не надо. Они уже бодро смотрят в окно, ждут туннелей! Особенно здорово ехать по ним днем, но и сейчас, когда на улице уже немного рассвело тоже интересно. Как только проедешь «третий» вот и конец пути. Считают.
Знакомый вокзал, высокие тополя машут ветками, «здороваются». Кроме них никто не встречает. Сюрприз бабушке! Идут с сумками по дощатому тротуару. Аптека, деревянный дом за высоким забором, магазин, здание конторы, еще магазин.
Теперь направо в проулок. Вон он бабушкин дом. Стоит в стороне от центральной дороги на улице Транспортной дом 2. Иринка этот адрес хорошо знает! Она каждую неделю почти из города бабушке письма посылает или открытки, сама конверт подписывает. И всегда удивляется: «Тоже мне улица! Вот у нас в городе Улица домов, наверное, сто, а тут 5 домов справа, да два слева, а еще слева длинный забор детского сада. Иринка туда ходила. Из этого детсада в школу пошла с большим желтым портфелем.
Дом! Белеет ставенками за кустами акаций и высоких яблонь. Ставни уже открыты.
Колотятся в ворота, заливается веселым лаем Дозорка. Знают, сейчас выйдет бабуля, а они закричат: «Баба, это мы!», и она поспешит открывать калитку, на ходу радостно приговаривая: «Ну, надо же. Я бы встретила, хоть бы телеграмму дали».
Обнимаются, заходят в дом, разговаривают, перебивая друг друга. Достают подарки, ставят на стол в «зале» электрический самовар, «розетки» с вареньем. Бегают, шумят, гоняют одуревшую от «нашествия» кошку. Ура! Приехали.
Всё такое родное: круглый стол, на нём белая скатерть с нарисованными крупными гроздьями сирени, на скатерти маленькая, величиной с копеечку, прожженная дырочка. Комод в углу с зеркалом, открытки, гнутые стулья у окон в тюлевых занавесках, железный горшок с фикусом. В углу кровать с железными спинками. Радио «бубнит» на стене.
Поспите! просит мама.-Спали в поезде всего несколько часов.
Нет! Я в гости к сестрам, подарки отдать! спорит Иринка.
Какие гости! Да они «дрыхнут» еще, кто же в такую рань встает на каникулах? Еще семи нет! говорит бабушка.
Но как же можно спать в такое солнечное прекрасное утро, когда душа ликует, и ноги не стоят на месте? Ладно, полежим! Немного одну минуту ми ну-ту