Как-то Анна вытащила Власова в одно место, привлекавшее её необычным дизайном и мягким сине-фиолетовым освещением. Михаилу же просто нравилось смотреть на Анну. Ему нравилось то, как она сияла от ощущения причастности к роскоши.
Они сидели за столиком в випзоне. На Михаиле была шелковая рубашка с золотыми запонками, пояс с платиновой пряжкой, черные брюки и лакированные туфли. На Анне было короткое черное обтягивающие платье, чулки и туфли на каблуках. Она ела стейк из говядины и запивала его красным вином. Власов довольствовался рыбным меню в виде стейка из семги с обжаренными тигровыми креветками и лимонным соком.
Блин, я никак не могу понять, начала Анна. Почему здесь всё так дорого. Вроде бы та же отбивная, но, блин, я за один поход сюда проедала бы свою месячную зарплату на танцульках.
Дело в том, Власов приобрел умный вид. Что вместе с отбивной ты потребляешь и наценку за неё. Частицы денег от переплаты за товар усваиваются в твоем организме и дают тебе небывалый прилив чувства собственного величия.
Анна рассмеялась.
Я бы никогда не додумалась до такого, с улыбкой ответила Анна.
Знаешь, мне всё больше кажется, что эта наша новая богатая жизнь какая-то ненастоящая. Всё как в пластилине.
А когда она была настоящей?
Мой отец как-то сказал, что единственным реальным моментов в его жизни были три дня в августе девяносто первого года. ГКЧП. Дни крушения СССР. А для меня? Наверное, детство и часть юности. Чем дальше я живу, тем всё становиться каким-то не таким. Неживым. Сейчас я дошел до чего-то статичного и монотонного. Одинаковые события на работе потом эти псевдосветские глянцевые вечера. Я не чувствую жизни. Она вся осталась в прошлом.
Да? Ты просто от жира бесишься и ноешь как баба. Эх, Миша, ты же говна толком не видел. Помнишь, мы пару недель назад были на даче у эфэсбэшника того?
Ну и что?
Когда ты вел бессмысленные разговоры о Чавесе, создании антидолларовой коалиции и введению энергорубля с теми унылыми очкариками, я кушала шашлыки с нормальными мужиками из ФСБ. Оказывается, у всех нас было нищее детство и полунищая юность. Я со своей двушкой и матерью с её реввоенсоветом можно сказать даже была мидлклассом. А им вот приходилось жить в по-настоящему дичайших условиях. Коммуналки какие-то с быдлом, алкашами и родителями дегенератами. Вот что, Миша. Гламур это не просто барский разгул на фоне высоких цен на нефть. Российский гламур долгожданная награда за семьдесят лет нищего античеловеческого совкового существования.
Награда для зажравшейся верхушки.
Верхушки? Награда для лучших людей страны. Для тех, кто ещё не слился совсем.
Не слился? Власов улыбнулся. Наш народ в массе своей достоин большего, чем прозябать на фоне коррупционного пира.
Народ? Ты вообще представляешь, что такое этот наш народ? Миша, ты родился в обеспеченной семье главврача и редактора журнала и по вшивому интеллигентскому существованию с такими же людьми не можешь знать народ. А я знаю народ этот! Аня злилась. Знаю! Я была частью народа, пока не встретила тебя, Миша. И народ этот настолько находится даже не в социальном дерьме, а в духовном говне. Душа сгнила у народа твоего! И не сейчас сгнила, а давно ещё даже до советской власти! А если бы этой нефти с газом не было, если бы не было коррупции, то уже бы давно кончилась Россия. Все кто находится в этом большом распиле последние живые люди в России. Последние кто как-то пытается вертеться. Кто не опустил руки от реальности нашей и не скурвился.
Не ожидал я от неё такой полёт мысли, думал Власов.
Не знал что ты такая.
Какая?
Что тебе пора вступить в партию Единая Россия.
Она рассмеялась, а Власов почувствовал вибрирование мобильного телефона в кармане, он ответил на звонок. Это был Зайцев.
Миша, звонил Вершинин, он требует в два раза больше, сказал необычайно воодушевленный голос Зайцева.
Пусть этот гэбист, Власов разозлился. Идёт на хуй! Это наши деньги. Мы дали им ровно столько сколько надо. На его распилы я тратиться не собираюсь. Пусть ищет себе других лохов.
Миша, надо дать, голос Зайцева приобрел просительный тон.
Лёня, ты понимаешь, что если мы дадим им больше чем надо, они будут думать, что мы задроченные уёбища, а значит нас можно ебать когда угодно.
Не усложняй, не успел договорить Зайцев.
Из нас двоих только я жил в нищете! И я не собираюсь туда возвращаться, Лёня. Делай, как я сказал! Если что, то скидывай всю ответственность на меня, закончил Власов.
Не усложняй, не успел договорить Зайцев.
Из нас двоих только я жил в нищете! И я не собираюсь туда возвращаться, Лёня. Делай, как я сказал! Если что, то скидывай всю ответственность на меня, закончил Власов.
Ладно, счастливо, Зайцев бросил трубку.
Как раз в тему звонок. Мне надоела эта опричнина! Я не могу уже. Извини за всё это, произнес Власов.
Ты такой мужественный, когда сердишься, глаза Анны горели.
Я просто не понимаю! Я специально нанял людей со стороны, чтобы вычислить стоимость этих сраных работ. Они рассчитали цену, а эти твари просят ровно в два раза больше. Понимаешь!? Они знали цену и взяли в два раза больше! Откат сто процентов! Власов был просто неудержим.
Нда, вот тебе и коррупция, Аня встала со стула, села Михаилу на колени и поцеловала его в шею. Я хочу тебя прямо здесь.
Я думаю, что окружающие нас не правильно поймут, голос Михаила снова стал мягким.
Переживут, Аня поцеловала Михаила в губы, он почувствовал вкус вина.
Я возьму нам ещё выпить. Что-то у меня нет подходящего настроения.
Власов был жутко зол. Он не пошел к бару, а направился в туалет. Зашел в кабинку, достал из кармана пакетик с тем, что называли кокаин. Власов пробовал кокаин, но делал это не, потому что ему этого хотелось, а потому что это было модно в тусовке. Он аккуратно соорудил дорожку с помощью кредитки и был уже готов занюхнуться, но тут в его кабинку кто-то ворвался, и большая сильная рука резкими движениями стряхнула наркотик в воду.
Тебе это не надо, парень, сказал человек.
Власов оглянулся. Сзади стоял крепкий мужчина за тридцать, черноволосый, коренастый с острыми чертами лица, кривым заостренным носом, карими глазами, легкими усами и бородкой. Он носил круглые чёрные очки. Взгляд Власова сразу привлекла его футболка, на которой было написано THE END IS NEAR.
Забей парень, давай лучше выпьем, сказал он.
Михаил был настолько взволнован резким появлением этого человека, что не мог ничего ему возразить. Пришлось согласиться с его предложением. Они проследовали к бару, Власов заказал себе пива, мужчина пил виски.
Ты уж извини, я просто пару месяцев назад этой дряни нюхнул, мне там парни сказали, что надо как нюхнул ещё по нёбу провести, чтобы правильно было. Я провел, и мне так челюсть разъело, что проебал пятьдесят косарей на дантиста. Меня Влад зовут.
Михаил.
Чем занимаешься? поинтересовался Владислав.
Бизнесмен, ответил Власов.
Наверное, хорошие бабки зашибаешь?
Местами.
Я вот специалист широкого профиля. Рисую, строчу и пою всякие песни. А вообще я художник, с некой гордостью сказал Владислав.
И про что картины рисуешь?
Про Россию.
Что-то в стиле Василия Шульженко и Васи Ложкина?
Не. Я черпаю вдохновение из некрореализма и атмосферы конца восьмидесятых.
Мне вот пару раз снилась Россия. Она выглядела, словно в труп нашей голубоглазой блондинки с длинной светлой косой влили нефть. У неё черные волосы и бледная кожа. Самое страшное в ней это её залитые чернотой глаза, из которых периодически сочится нефть, дрожащим голосом произнес Михаил.
Владислав не смог сдержать смех, он поперхнулся виски, напиток полился у него из носа, Власов похлопал его по спине. Владислав не переставал смеяться.
Какой сильный образ. Никогда не думал, что услышу подобное от бизнесмена, Владислав с трудом пытался выговаривать слова через смех.
Михаил заметил, что за его столик подсел крепкий высокий мужчина. Он говорил о чем-то с Аней. Она смеялась и была настолько увлечена беседой, что Михаилу было не до смеха.
Было приятно пообщается, мне пора. Может быть, ещё увидимся, сказал он.
Нервной походкой Михаил шел к столику. Он был зол, и каково было его удивление, когда он узнал в этом высоком крепком мужчине Николая Петрова.
О! Миша, я смотрю, ты перестал ползать и пресмыкаться, сказал Петров.
Николай изменился за время их последней встречи. Он похудел, подкачался и отрастил волосы. А вот одет он был как всегда богато. Его решительный взгляд бульдозера смотрел прямо в глаза Власову.
Я безумно рад тебя видеть, Коля. Может быть, ты соблаговолишь встать с моего места за столиком на двоих, с некой остротой сказал Михаил.
Да? Очень плохо оставлять такую девушку одну, Петров медленно встал. Я не мог устоять, Миша. Не достоин ты такой девушки. Не дорос ещё.