Ничего. В её возрасте я тоже хотел разоблачать тюрьму народов. Подрастёт и завоет, думал он.
Власов всё больше привязывался к ней. Михаил видел или хотел видеть, что под слоем гопоты в Ане живет хорошая и добрая девочка, которой нужно немного любви и заботы, чтобы выйти наружу. Правда, теперь надежды на их близость становились всё более иллюзорными. И когда Власов совсем уже отчаялся, он решил сам поставить вопрос ребром во время их очередного вечернего разговора.
Расскажи-ка мне вот что, её глаза игриво заблестели. Я тебе рассказала всё про моего Славу, а ты мне не рассказал ничего про свою первую. Если она у тебя вообще была? она улыбнулась.
Вот это поворот, думал Власов.
Эх, Власова охватила сладостная ностальгия, В классе десятом я на летних каникулах месяц прожил на даче у родственников в Сочи. И по соседству жила там одна моя подруга детства. Мы с ней гуляли целыми днями, на море ходили, пикники устраивали. Хорошее время было. И вот ещё что самое приятное: там поблизости одни пенсионеры да мелкие пацанята и девочки. Так что мы проводили всё время вдвоем. И вот как-то моя тетка ушла с дядей на ночь к подруге, а я спать не пошел, а пошел гулять. У нас рядом с дачей было озеро, ну, я думал там залечь.
Аня слушала Власова с явным интересом и разрастающейся улыбкой на лице.
Смеркалось. Я расстелил покрывала на берегу и пошел искать дерево для костра. Вокруг ни души. Только сверчки стрекочут и птицы поют. А так место это было популярным среди молодежи. Я насторожился. Сейчас я бы наверно испугался и ушел к себе в домик спать, но тогда. Была приятная загадочность во всём этом. И я вижу как из леса. Не со стороны посёлка, а из леса к озеру идет девушка. И главное в лесу этом вообще ловить было нечего. Там чтобы пройти его и выйти к трассе автомобильной, надо было идти где-то полдня. К тому же была ночь.
Аня рассмеялась.
Что? Не нравиться?
Нет. Давай. Продолжай, сквозь смех говорила она.
Я сначала испугался девушка вроде незнакомая. Высокая с длинными распущенными темными волосами и на ней такое простое белое платье времён СССР. А потом пригляделся. А это Надя моя! А она вообще красивая сама по себе была. Блондинка. Кровь с молоком. Я её поприветствовал, а она чё-то тоже меня не приметила сразу же. Но потом шла ко мне. Я к тому времени уже покалено в воде стоял. Она разделась и медленно подошла ко мне и поцеловала. Я был удивлен, недоговорил Власов.
Хохот Ани прервал его рассказ.
Извини. Говори дальше.
А о чем тут говорить, Власов чувствовал себя оплеванным, Ну случилось это у нас. Потом ещё случилось только уже на подстилке.
Сообразив в чем дело, Аня села Власову на коленки и обняла.
Ну, извини меня, ладно? Я больше не буду, она лукаво ухмыльнулась.
У меня такая девушка могла быть только в те времена, пару секунд подумав, сказал Власов, Тогда люди другие были. Я же потом на ней жениться хотел, но после школы она сразу же вышла замуж за иностранца и свалила в Нью-Йорк. Родила ему двоих детей, потом развелась с ним и открыла русский магазин. Сейчас она где-то девяносто килограмм весит. Вот. И остались у меня о Наде только одни воспоминания. А ведь эта ночь на озере была лучшим моментов в моей жизни.
А у меня не было никаких лучших моментов в жизни, Аня вздохнула и положила голову на плечо Власову.
Серьёзно? Даже в детстве?
Блин, ну хотя был один момент, но ты его не оценишь. Не было в нем никакой приятной загадочности, она улыбнулась.
Ну, говори.
Так уж и быть. Был у меня такой вечерок, когда мы только со Славой открывали для себя новый уровень любви. Мы укололись и потрахались. И я потом ещё лежала на матрасе вжаренная и уколотая. Такой кайф был.
Внезапно Михаил ощутил огромную пропасть между ним и Аней. Отчего ему хотелось плакать.
Нет. Мы с ней никогда не сойдёмся. Никогда, думал он.
О чем задумался? она улыбнулась, попутно засунув руку ему в трусы.
Ты что это делаешь?
А ты как думаешь?
Прекрати, неожиданно для себя произнес Власов.
Что прекратить?
Тебе сколько лет?
Сколько надо, грубо ответила она.
Послушай, а вот ты меня любишь как своего Славика?
Ты что, дурак?! Аня дала Власову пощечину. Мудак ебаный!
Она разревелась и ушла в другую комнату. Власов остался один.
Дура. Перебила меня на самом интересном месте, думал Власов.
Дура. Перебила меня на самом интересном месте, думал Власов.
Он так и не рассказал ей, чем кончилась история с озером, потому что на следующий день, когда Власов вернулся домой, в квартире не были ни Ани, ни недавней зарплаты, ни его ноутбука.
Путь к правильной жизни.
Власов уволился из аптеки. Шамиль плохо воспринял такое решение и затребовал с Власова выходное пособие, но ребята из охраны за него вступились. Они в принципе понимали Власова. Напоследок Михаил повёл их курить кальян, после чего Ибрагим всё-таки спросил у Власова.
Ты её трахнул-то?
И не раз, подтвердил Власов.
Говорить правду означало ещё больше втаптывать себя в грязь. Вообще Анин уход по-английски воспринимался Михаилом болезненно, но постепенно Власов даже испытывал некое чувство приятной ностальгии, вспоминая её пребывание в его квартире, которое постепенно перерастало в некое неисследованное Власовым чувство.
Власов не понимал, как он будет жить без денег. За квартиру будет нечем платить, но самое страшное кончатся деньги на алкоголь. Видимо Власов всё-таки пошел бы работать в поликлинику, если бы не внезапное сообщение, посланное на его мобильный телефон.
Миша. Не узнал? гласило оно.
Это был давнишний знакомый Власова Николай Петров. В виду своего социального бедствия Власов меньше всего хотел общаться с Петровым, который имел хороший бизнес. Николай был одним из тех замечательных людей, которые отказались от всяких там норм морали, чести и совести ради приятной жизни и добились этой жизни. А Власов так не мог, и это вызывало в нем даже какую-то зависть.
Делать было всё равно нечего, и Власов позвонил ему. После расспроса о знакомых и разговора на общие темы Петров вдруг обмолвился, что у него есть долг перед Михаилом. Власов заинтересовался. Долг подразумевал деньги, а денег всегда много не бывает.
Петров назначил встречу в японском ресторане. В последнее время Россия переживала бум японской кухни. Причиной всего этого было наверно то, что советский человек видел особую эстетику в суши и роллах, которую не могли ему дать пельмени с макаронами. Николай сидел за столом в углу. Это был высокий и толстый человеком с физиономией напористого кабана, дорого одетый с золотыми часами на руке. Михаил оделся скромнее. На нем были потертые джинсы, шерстяной свитер и кожаная куртка. Власов подсел к нему, у них сразу завязался разговор.
Конечно поднятие России с колен это всё очень хорошее занятие. Но мне всё равно кажется, что нас опять обдурят, начал Петров.
Я оптимист. Все-таки новый президент сам ходит, сам говорит и не пьет. Мне хочется верить, что кампания против централизации ресурсов олигархов направлена на распределение этих ресурсов в руки русского народа.
Ты это по телевизору узнал или это тебе сами олигархи сказали?
По телеку.
Петров ехидно улыбнулся.
Телевиденье в России это филиал идеологического отдела ЦК. Хочешь, я объясню тебе, что будет?
Ну, давай, согласился Власов.
Дело в том, что мы вступили в новую эпоху. Первоначальное накопление капитала закончилось. Началась эпоха удержания накопленного капитала. Все эти олигархи это новая версия красных директоров. Уже ясно, что президент делает всё возможное, чтобы получить самостоятельность и стать главным олигархом страны. Страну ждёт новый передел собственности в пользу ставленников президента за счет тех олигархов, которые не захотят быть красными директорами. А о народе в этой стране никто уже давно не думает, да и не думал никогда.
В депутаты метишь? с улыбкой спросил Власов.
Предприниматель в России помимо знаний экономики должен уметь тонко чувствовать политическую обстановку. Ладно, я ведь позвал тебя сюда не просто так.
Петров достал из внутреннего кармана пиджака скрученную тетрадь и передал её Михаилу. На тетради было написано Черновик.
Можешь мной гордиться. Твой папаша помог мне избавлять мир от глупости и защитить диссертацию. А, да, Петров снова порылся в пиджаке и достал толстый конверт. И избавили меня от нужды платить взятку.
У тебя совесть есть вообще? спросил Власов.
Понимаешь, Миша, всегда легче быть обычным человеком. Быть необыкновенным человеком сложно и даже страшно. Жизнь проглатывает обычных людей с потрохами. Только необыкновенный человек может действительно подняться, потому что жизнь не понимает, как с ним бороться. Ты умный парень и мог бы стать кем-то, если бы не был таким трусом. И, кстати, о совести, Петров передал конверт Власову.