Солнцеворот
Блокадная повесть
Людмила Лапина
© Людмила Лапина, 2018
Глава 1
ДЕНЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ
Репродуктор вздрогнул, и бодрые звуки «Марша авиаторов» раздались над перроном Витебского вокзала. До отправления скорого поезда «ЛенинградОдесса» оставалось десять минут.
Будем прощаться, сказала Лидия Андреевна. Яна бросилась на шею матери, сбивая ее шляпку.
Ну, полно, полно, дитя мое, укоризненно сказала Лидия Андреевна, поправила белую кружевную шляпку и поцеловала дочь.
Папочка, до свиданья!
Всхлипывающее чадо перешло в объятия отца, массивного и непривычного в белом чесучовом костюме, форма военврача идет ему гораздо больше.
Янка, не грусти, мы вернемся через три недели и поедем на нашу дачу, сказал Ян Михайлович и поцеловал дочь.
Да, папочка, хоть бы скорее.
Лина, берегите Яночку, строго сказала Лидия Андреевна и подтолкнула девушку к домработнице.
Не беспокойтесь, Лидия Андреевна, у нас все будет хорошо, как всегда. А вы, как приедете, сразу дайте телеграмму.
Акулина Михайловна член семьи уже сорок лет. Она вынянчила Лидочку Муромцеву, а когда та вышла замуж и родила Яночку, Акулина Михайловна вынянчила и ее. И с тех пор вела хозяйство Петерсов. Хозяйка и домработница поцеловались, Ян Михайлович пожал руку Акулине Михайловне.
Садитесь, пожалуйста, осталось пять минут, пригласил пассажиров мягкого вагона щеголеватый, подтянутый проводник в черной форме. Семья еще раз торопливо расцеловалась, и Ян Михайлович подсадил супругу в вагон.
Яна и тетя Лина подошли к окну вагона. Родители Яны сидели напротив друг друга в двухместном купе и счастливо улыбались. Лидия Андреевна успела снять шляпку и теперь поправляла темные волосы, скрученные в два валика над высоким белым лбом, как у Любови Орловой. Яна постучала в закрытое окно. Родители послали ей воздушный поцелуй и украдкой взялись за руки. Паровоз громко свистнул, окутался паром, поезд медленно поплыл вдоль платформы. Яна и тетя Лина стояли, обнявшись, и махали вслед.
Они до сих пор красивая пара, сказала тетя Лина.
Счастливые, выдохнула девушка, едут к морю в мягком вагоне.
В понедельник, наверное, придет от них телеграмма, сказала Акулина Михайловна.
Как бы я хотела поехать с ними далеко-далеко, в мягком вагоне, мечтательно произнесла Яна. Ей всегда нравился особый запах на перроне горячий металл и горящий уголь звали в дальнюю дорогу.
Ты забыла, что едешь, завтра на дачу, и будешь там всю субботу и воскресенье?
А мы сейчас зайдем в Елисеевский? с лукавой улыбкой спросила девушка.
Заедем, егоза, ответила Лина.
Они вышли с вокзала и сели в трамвай. Деревянные сидения тянулись вдоль всего вагона, раздался громкий звонок, и трамвай тронулся. Яна наслаждалась поездкой. Жаркий солнечный день заканчивался. Золотистое закатное сияние охватило всю западную сторону неба. Яна восторженно крутила головой налево, направо и вскрикивала:
Как красив наш Ленинград в такую погоду!
У меня глаза болят, уж слишком много сейчас света, ворчливо сказала няня.
Ну что вы говорите, разве света может быть много! вскричала Яна.
Посмотрите, тетя Линочка, Ленинград сейчас кажется полупрозрачным, почти стеклянным, или леденцовым, как в той сказке Гофмана. Помните, мы ее читали, когда я была маленькой.
Про этого с орехами Щелкунчика?
И на балет вы меня водили
Но зимой у нас холодно и мрачно, настаивала Лина.
И вовсе нет, одеться потеплее, и на каток в ЦПКиО, или в Дюны на лыжах!
Вставай, егоза, мы выходим!
На главном проспекте Ленинграда Лина и Яна постояли, любуясь закатом. Широкий проспект по всей длине залит пурпурным сиянием опускающегося за горизонт в сторону Невы солнца, даже зеленые кроны деревьев в саду Дворца пионеров кажутся багряно-золотыми. Все величественные здания освещены одинаково, тень не отбрасывают, в темнеющем небе ослепительно горит золотая игла Адмиралтейства.
Завтра будет хорошая погода, уверенно сказала Лина, смотри, деточка, закат красный, а не малиновый.
Их обгоняли гуляющие, почти все были в белом и улыбались красивой девушке. Яна сегодня надела белую юбку, белую блузку с рукавами-фонариками и комсомольским значком. Белые парусиновые туфли были с вечера начищены доброй тетей Линой зубным порошком. Яна поправила белый берет на темных, как у матери, волосах, и потянула Лину в ленинградский гастроном номер один.
Пойдемте скорее!
Иду, детка.
О чем вы задумались, тетя Линочка? ласково спросила Яна.
Как чисто в нашем городе, безопасно, уютно, и людей немного, никто не толпится, не толкается, не кричит.
Так было, наверное, до революции? наивно спросила Яна.
Так стало в последние два-три года, со вздохом ответила Лина. Они вошли в магазин и повернули налево. Ярко светились круглые матовые электрические лампы, отражающиеся в неровной форме зеркалах и стеклянных витринах прилавков. И кассы, и прилавки сделаны их заморского красного дерева. «Вот вам буржуазный стиль модерн во всей красе, потрясенно подумала Яна, и он мне очень нравится».
Какие конфеты покупаем? осведомилась Лина.
Раковые шейки, конечно, отозвалась Яна.
Да, твои любимые.
А помните, как в «Хождении по мукам», в первом томе, Телегин предлагал Даше карамельки от Елисеева?
Да, ты мне читала это место, ответила Лина. Что еще берем?
Колбасу докторскую подсказала девушка.
Вскоре, нагруженные покупками, Яна и Лина вышли в коридор, разделяющий две части Елисеевского магазина.
Зайдем сюда, позвала Яна, стремительно поворачивая направо.
Чего ты еще хочешь? вздохнула Лина, но пошла за своей девочкой.
Хочу кофе, ответила она, блаженно вдыхая запахи свежемолотого кофе, копченой рыбы и специй. «Так, наверное, пахнет во всех магазинах колониальных товаров по всему миру».
Кофе молотый или в зернах? уточнила Лина.
В зернах, я его завтра сама смелю, ответила девушка, слегка краснея.
Они вышли из магазина, и перешли проспект Двадцать Пятого Октября к остановке троллейбуса. Вскоре подкатил троллейбус номер пять. Яна и Лина поднялись в салон и поехали домой по Советскому проспекту к Смольному собору, в конец Тверской улицы.
Пусть завтра у нас опять будет хорошая погода, горячо шептала девушка, глядя в окно.
А если будет дождь, останешься дома? поддразнила ее Лина.
Все равно поеду, надену плащ, резиновые боты, возьму зонт и поеду, там же наш кот один остался.
Не забудь дать ему докторской колбасы, напомнила Лина.
Ой, тетя Линочка, вы до сих пор считаете меня маленькой дурочкой, вспыхнув, выдавила Яна. Няня ответила ей со спокойной улыбкой:
Как же ты дотащишь все эти продукты, которые мы купили?
Но вы же меня проводите на вокзал, тетя Линочка?
Конечно, провожу, и вернусь домой стирать белье.
А вы разве не поедете со мной?
Нет, у меня большая стирка, и я приеду вечером. Но тебя же там встретят.
Да, Егор Шестаков, мой однокурсник. Мы будем заниматься историей и немецким языком, ответила Яна и покраснела.
Ну что ж, это приличный молодой человек, сказала Лина. Я знаю его маму и сестер.
Представляете, он разгружает вагоны, чтобы купить своим сестрам обновки.
А учится он как?
Почти на все пятерки, радостно сказала Яна. Занимается парашютным спортом!
Вот с парашютом ты прыгать не будешь никогда, резко сказала Лина. Яна надула губы.
А многие комсомольцы у нас в университете уже имеют значок «Парашютист-спортсмен».
Слишком опасно прыгать с парашютом, отрезала Лина. Ну вот, мы подъезжаем.
Яна легко сбежала вниз по ступенькам троллейбуса и помогла Лине вынести тяжелую сумку.
В большой квартире Петерсов было непривычно тихо. Яна, как обычно, понесла в столовую поднос с чайной посудой, но тетя Лина сказала:
Попьем чаю на кухне и будем ложиться. Завтра у нас насыщенный день.
Девушка вздохнула, убрала обратно в кухонный буфет стакан отца в серебряном подстаканнике и мамину голубую чашку императорского фарфорового завода. Казалось, уехавшие родители забрали с собой уютную семейную атмосферу: громкий жизнерадостный голос мамы, постукивание ее каблучков по наборному паркету, шутки, которыми сыпал отец с невозмутимо серьезным лицом, их хохот дуэтом, дым папирос «Беломор» курили и Ян Михайлович, и Лидия Андреевна.
После ужина Яна ушла в свою комнату, взяла книгу из шкафа и устроилась почитать в мягком вольтеровском кресле, любимом кресле деда. Он погиб в Гражданскую войну, еще до рождения внучки. Она раскрыла книгу, обняла коленки и уставилась в окно. Желтая полоса, след ушедшего за горизонт солнца, горит на севере. Книга Достоевского «Белые ночи» выскользнула из рук задумавшейся Яны и упала на ковер. Девушка не шелохнулась. Сейчас ее не занимали неожиданные повороты судьбы Мечтателя. Подумаешь, бродил белой ночью по набережной Фонтанки, разговоры вел с чужой невестой