Сердце Яны замирало в предчувствии собственной судьбы. Неужели это будет Егор? Девушка тихонько напела песенку из любимого фильма:
Кто весел, тот смеется
Кто хочет, тот добьется,
Кто ищет, тот всегда найдет
Вот это жизнь путешествовать на поезде, на самолете и на пароходе, верхом и пешком, открывать новые страны, знакомиться с людьми. Девушка прикрыла глаза. Окутанный клубами пара черный паровоз с красной звездой, как тот, что увез к морю ее родителей, требовательно свистнул и тронулся. Яна увидела себя на перроне Витебского вокзала, но только почему-то темной ночью, а не светлым летним вечером, и она отчаянно бежит, пытаясь успеть на поезд.
Егор в красной рубашке тащит ее за руку, Яна оглядывается и видит спешащих к ней родителей, тетю Лину, кота Барсика. Грозный отец выхватывает револьвер из кобуры. Во сне Яна плачет и кричит:
Папа, спаси меня!
Но Егор забрасывает девушку в кабину паровоза и дергает рычаг. Паровоз басовито гудит, набирает скорость, растерянные лица родных скрываются во тьме, а Егор оборачивается к Яне и говорит:
Наконец-то мы одни.
Его лицо, подсвеченное снизу огнем из паровозной топки, кажется чужим и страшным.
Девушка кричит:
Нет, нет, я хочу домой! и просыпается от собственного вопля, по щекам ее текут слезы.
Да что же это такое, вот ведь кошмар приснился, девушка досадливо вытерла глаза, щеки, распрямила затекшие ноги и встала с кресла.
Надо спать, мне вставать рано, приговаривала она, разбирая постель. Небо за окном потемнело.
«Одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса», шептала Яна, ложась. Она боялась закрыть глаза, но усталость взяла свое. И вот уже она бредет по берегу Финского залива и пытается разглядеть Кронштадт в голубой дали между морем и небом.
После белой ночи утро настало слишком рано. Тетя Лина изумленно охнула, когда умытая и причесанная Яна вышла на кухню.
Доброе утро.
Ты рано встала, моя девочка, но я уже сварила твою любимую кашу.
Манку? радостно спросила Яна.
Овсянку, поправила Лина.
А, ладно, спасибо, девушка села за стол, няня подала ей тарелку горячей каши со сливочным маслом и чашку свежезаваренного чая. Торопливо отправив в рот две ложки каши, девушка отхлебнула чай, обожглась и отставила чашку.
Ну, все, я побежала на вокзал, Яна выскочила из-за стола.
Погоди, егоза, я тебя провожу, тетя Лина поправила белый платок перед большим зеркалом в прихожей и взяла тяжелую авоську, приготовленную с вечера.
Понесем сетку вместе, сказала девушка.
Яна опустилась на деревянное сидение и выглянула в окно вагона. Тетя Лина стоит на платформе и машет ей рукой. Паровоз засвистел и тронулся. Яна помахала няне и поехала на дачу. Погожий субботний день только начинался. Девушка сняла соломенную шляпку и повесила ее на крючок у окна поверх авоськи с продуктами. Щурясь от солнца, Яна смотрела в окно. Зелено-медные сосны Карельского перешейка проплывали за окном вагона, белые облака летели по сияющему небу, но маленький серебряный самолетик обогнал их, покачал крыльями, приветствуя тихоходный земной транспорт, и исчез на севере, там, где море. Яна проводила его долгим взглядом. Предвкушение встречи с морем наполняло душу девушки ликованием. Конечно, Финский залив очень мелкое море, но погулять на пляж она все равно пойдет. И, может быть, однокурсник Егор составит ей компанию. Надо же им выполнять комсомольское поручение старосты их группы: Егор подтягивает Яну по немецкому языку, а она его по античной истории. Егор должен придти с утра на дачу Петерсов, и Яна спешила встретить гостя. Полчаса поездки тянулись как капли застывающей смолы по рыжему сосновому стволу. Девушка ощутила себя застрявшей во времени, как муха в янтаре. Неужели совсем скоро она увидит любимого друга? Момент, когда она впервые осознала, что однокурсник ей дорог, всплыл в памяти: морозный январь этого года, экзамен по истории дореволюционной России. Выйдя из аудитории, она очень удивилась Егор ждал под дверью, пока она отвечала про Минина и Пожарского. Они вышли из университета, миновали Зимний дворец (теперь Музей революции) и долго гуляли по проспекту Двадцать пятого октября, разговаривали обо всем, ели пышки, и Егор нес ее портфель с учебниками.
Из первого вагона дачного поезда Яна выпорхнула, озаряя улыбкой все вокруг. Крепкая рука с золотистыми волосками вокруг запястья поддержала ее, и девушка совсем не удивилась. Егор пришел ее встретить, разве он мог поступить иначе? Он взял ее набитую продуктами авоську, Яна надела шляпку и поправила темную косу с белой ленточкой. Егор перекинул авоську в левую руку и сжал ладонь девушки движением, с середины весны ставшим привычным. Ресницы ее опустились, скрывая теплые карие глаза.
Я скучала по тебе, смущенно выдохнула она. Он отвел прядь темных волос с ее атласного виска.
Яночка, и я.
Она вгляделась в дорогое лицо и к сожалению заметила, что тени под синими глазами никуда не делись, а щеки впали, делая худое лицо Егора совсем аскетичным. Одет он был, как всегда, аккуратно: белые брюки, белые парусиновые туфли, тенниска в черно-белую полоску, на левой стороне широкой груди сиял вытянутый золотисто-синий значок «Парашютист-спортсмен».
Ты не выспался? нежно спросила она.
Глаз не сомкнул, ночью разгружал вагоны, а потом ждал, когда ты приедешь. Я встречаю уже третий поезд.
Мы с тетей Линой вчера зашли в «Елисеевский», а утром она проводила меня на вокзал.
Вы, наверное, скупили полмагазина, сказал Егор. Ого, тяжеленная сетка, как ты ее дотащила?
Это наш завтрак, скромно ответила Яна. Молодые люди подошли к даче. Серый полосатый кот ждал на ступеньках крыльца. Увидев молодую хозяйку, он выгнул спину и громко замяукал. Она подхватила любимца, зарылась лицом в густую шерсть, и зверь басовито замурлыкал. Голова девушки кружилась от счастья и голода.
Я еще не завтракала.
Я тоже.
Яна, прижимая к себе кота, схватила Егора за руку и повлекла на кухню. Там урчащий полосатый зверь был спущен на пол.
Поставь сетку на стол, пожалуйста, попросила Яна, достала оттуда кружки докторской колбасы в пергаментной бумаге и выложила их на блюдце.
На, Барсик, ешь.
Кот подошел к своему блюдцу и набросился на колбасу. Девушка вымыла руки и потянулась за спичками.
Сейчас разожгу плиту и приготовлю завтрак.
Я помогу, сказал Егор.
Не надо, родители оставили растопку с прошлого воскресенья, ответила Яна, одной спичкой разожгла плиту и поставила на нее старый медный кофейник.
А кофе можешь смолоть? Кофемолка наверху.
Егор вытянулся во весь рост и достал с верхней полки буфета дореволюционный механизм, сверкнувший медной ручкой. Вскоре бодрящий аромат свежесваренного кофе поплыл из кухни на веранду. Яна повязала нянюшкин фартук поверх своего белого платья и выкладывала из сетки на кухонный стол привезенное из города угощение: два городских батона, розовую ветчину, докторскую колбасу в веревочной сетке, яйца, кусок желтого дырчатого сыра, бутылку сливок, пряники, две плитки шоколада и кулек карамелек «Раковые шейки». Опустившись на табурет, молодой человек наблюдал за проворными загорелыми руками девушки.
Наконец сетка была разгружена. Яна вскрикнула, когда Егор поставил на стол, глухо стукнувший сверток в газетной бумаге.
Егор, что это?
Я купил бутылку вина «Абрау-Дюрсо».
Зачем? удивилась девушка. Это же дорогое вино.
Отметим окончание летней сессии.
Ах, вот зачем ты вагоны разгружал, догадалась Яна.
Я помогаю маме, надо будет сестрам купить зимние пальто.
Помоги и мне, сбегай в огород, принеси укропа и зеленого лука, попросила она, нежно, улыбаясь. Егор мигом исчез, а девушка взяла миску и разбила в нее пять яиц.
А ты хозяйственная, Янка, выдохнул Егор, кладя на стол пахучий пучок зелени. Бархатные карие глаза девушки стали лучистыми.
Я с детства помогаю тете Лине на кухне.
Это твоя тетя?
Это моя няня и великолепная кухарка. Она научила меня готовить вкусный омлет, кашу и гренки. Любишь омлет? спросила она ласково.
Только омлет, сглотнув, ответил он (в их семье предпочитали яичницу-глазунью).
Яна тихонько запела, накрывая стол на открытой веранде для их первого совместного завтрака. Воздух, пахнущий сосновой смолой и цветущим шиповником, вливается в легкие. «Почему на даче всегда так хочется есть?» удивилась Яна и еще быстрее забегала из кухни на веранду. Вскоре пышный крестьянский омлет поднялся на горячей сковороде кружки картофеля, залитые взбитыми со сливками яйцами, все это посыпано стружками плавящегося золотистого сыра, мелко нарезанным зеленым луком, укропом. Девушка решила пожарить еще и гренки. Съеденное на вокзале мороженое ненадолго приглушило ее чувство голода, но здоровый молодой аппетит требовал более существенной пищи. Вскоре горка золотистых гренок выросла на фарфоровом, белом в голубые незабудки, саксонском блюде. Яна торжественно поставила его в центр покрытого льняной скатертью стола и перелила густые сливки из стеклянной бутылки в сливочник из того же сервиза.