Стол был утыкан стрелами как гигантский дикобраз.
Неожиданно все прекратилось.
В атаку! закричал Баха и поднялся в полный рост с молочником в руке.
И тотчас что-то попало ему в лоб. С криком «Бля!», он рухнул назад с закрытыми глазами, ударившись затылком, он вновь произнёс: «Бля!» и сел на пол с открытыми глазами.
Коллеги по обороне стола начали его трясти.
Вы тоже уже ТАМ? буднично спросил Бахытжан.
Где?
В раю. Вас тоже стрелой убили?
Паду ли я стрелой пронзённый. Ага, гачпекнусь я дрючком, пропертый Да живой, ты Бахыт, живой. Он, бумажной пулькой, из резинки тебе в лоб попал. Вот, смотри, сказал Станислав Александрович и протянул послюнявленную и свернутую под углом в 90 градусов полоску бумаги.
Баха окончательно пришел в себя, его лицо приняло доброжелательно-мстительное выражение, и он грозно пропел:
Сейчас прольется чья-то кровь! Пленных не брать!
Профессор слабо отбивался, но итог боя был предрешен.
Вождь-профессор был весь изранен осколками от сервиза, однако сначала его связали за руки и за ноги и лишь потом облили его из пузырька с йодом. Когда йод закончился, в ход пошла зеленка.
Потом продев палку от швабры между руками и ногами пятнистого профессора, Жора и Бахытжан снесли свой охотничий трофей в машину.
Возле машины они закурили.
А чего это он с катушек сорвался? спросил Баха
А кто его знает? -задумчиво произнес бывалый фельдшер, Как в Экклезиасте написано: «Многие знания, многие печали»Грустно все это, теперь его племенем и надолго, станут пациенты в третьем буйном отделении. Ладно, залазь в машину. Надо еще успеть отдохнуть перед новой Африкой
Гиппократа в операционную!
Два врача стояли у распахнутого окна и курили.
Короче, этот старый хрен уперся и говорит, что это банальный аппендицит. А Гиппократ ему с большим почтением: «Вы меня, конечно, профессор, извините, но аппендектомию пациент перенёс шесть лет назад!»
А Лебедев ему: «Значит, ему нужен не хирург, а психиатр!»
Гиппократ в ответ: «Нельзя исключить дивертикул Меккеле1!»
И что ты думаешь, Гиппократ оказался прав!!
А я вот помню, когда практикантом начинал, слушаю больного, а сердца-то и нету!
Как так нету?!
А вот так нету! Я, как положено, слушаю больную по поводу двухсторонней пневмонии, конечно, и сердце тоже, а его не слышно! То есть вообще не тук-тук! Выбегаю из палаты, а навстречу мне Гиппократ; ну, я ему и выпалил всё как есть, мол, нет у больного сердца и всё тут! А он стоит, хитро улыбается и спрашивает: «А вы, коллега, справа слушать пытались?»
Я, конечно, обиделся! «А зачем? Сердце-то всегда слева, а печень справа. Что я, медицину не знаю?» А он так спокойно: «Видимо, знаете, но недостаточно». Тут я обиделся во второй раз. А он мне руку на плечо положил и говорит: «Вы про зеркальный синдром Картагенера слышали?»
Тут я по-сократовски морщу лоб и показываю мыслительный процесс всеми клетками тела! Говорю, что-то смутно припоминается
Ага, по-моему, ты только мускулус глютеус напрягаешь!
Сам ты задницей думаешь!
Кинулся я больничную библиотеку, и что ты думаешь? Опять наш Гиппократ прав оказался! Я даже наизусть запомнил. Вот слушай: «Синдром Картагенера является полной или частичной зеркальной транспозицией внутренних органов в сочетании с бронхоэктазами и хроническим синуситом. Более половины больных с подобным синдромом имеет situs viscerus inversus -транспозицию внутренних органов (сердце справа, печень слева и т.д.), что в совокупности составляет синдром Картагенера».
К врачам приблизилась девушка и представилась:
Я корреспондентка «Вечерней Алма-Аты», Карлыгаш Биржанова. А как бы поговорить с вашим светилом, Гиппократом?
Там он, в ординаторской, проверяет истории болезней.
Когда девушка зашла, в ординаторской сидел бородатый полнеющий здоровяк, перед ним лежала внушительная стопка историй болезней. Корреспондентка взглянула на сидящего доктора с восхищением и подумала: «Такой молодой и уже профессор!»
Извините, я понимаю, что вы заняты. Но мне сказали, что вы здесь, а мне надо взять у вас интервью.
А что, кроме меня больше не у кого?
И он со скептической усмешкой посмотрел на молодую гостью.
Понимаете, это мое первое интервью Если я его не напишу, оно же будет и последним.
Из её глаз скатились две крупные слезы.
Ну вот, чуть что и сразу плакать! Ладно, садитесь Давайте-ка я вам с мороза чайку налью. У меня чай хороший, краснодарский.
Через несколько минут электрический чайник вскипел. Врач ошпарил кипятком пузатый заварной чайничек и засыпав заварку заварил чай, затем не торопясь он налил до половины большую голубую пиалу и поставил вазочку с конфетами перед гостьей.
С чего начнём?
Расскажите о себе.
Родился я на Дальнем Востоке. Давно это было. Родители были у меня геологами.
А почему были?
Врач помолчал и задумчиво посмотрел на корреспондентку.
Потому что погибли. Их никто не предупредил, что рядом в карьере идут взрывные работы, а накануне отец наткнулся на какой-то интересный минерал и хотел показать это место матери. Ну, в общих чертах, всё так и произошло.
Из родных у меня остался дед по отцовской линии, старый знахарь. Он там на всю округу был известен. До врачей там по сто вёрст в каждую сторону. Ну, и он, поскольку окончил фельдшерские курсы ещё до войны, лечил всю округу.
А сколько ему было лет?
Почему было? Моему деду Архипу в этом году девяносто стукнет. Вот планирую съездить на пару неделек Охота, рыбалка, тишина. Одним словом, тайга!
Ваш дедушка хорошо знает медицину?
Ещё бы, у него над кроватью две шашки с гравировкой висели, одна от легендарного командира Красной Армии «Товарищу Архипу Зубцову, за спасение жизни 18 красноармейцев. Василий Блюхер», а вторая от самого атамана Семёнова: «Лекарю Зубцову от спасённых казаков».
Так вот, все мои книжки были дореволюционными учебниками медицины и анатомии; я-то и школы нормальной не кончал.
Как так?
Когда родителей не стало, он увёз меня к себе в тайгу. Было мне лет одиннадцать. Дед договорился в областном центре и брал учебники по программе на год, а потом раз в году я сдавал экзамены по всем предметам, даже закончил школу с золотой медалью.
А разве так можно?
Конечно, нельзя. Но дед спас при родах жену завоблоно, и тот ему поклялся, что «мать родную продаст, если Архип Степанович только попросит».
А когда вы начали интересоваться медициной?
Так у меня времени интересоваться практически и не было! Дед гонял меня по учебникам «как сидорову козу». Так что путь свой в медицине я начал лет с двенадцати, а первые роды принял в четырнадцать
Как приняли роды?!
Вот этими руками. Дед тогда на охоте ногу сломал и не мог стоять, вот и пришлось мне на «газике» сорок километров пилить по тайге-матушке. Ну, ничего, справился. Потом поступил в иркутский мединститут. Скучновато было, но ничего. Очень хотелось быть хирургом, ведь первый аппендикс я под руководством деда удалил за год до поступления в мединститут. А потом распределили в Казахстан, вот здесь и работаю
Тут по селектору разнеслось:
Гиппократа срочно просят пройти в операционную. Повторяю, Гиппократа срочно просят пройти в операционную!
Извините, мне нужно идти, извиняющимся тоном произнес бородач.
Ещё один последний вопрос. Это вас так дедушка назвал в честь отца медицины?
Да нет, родители вообще-то меня назвали Серёжей, а так меня молодые врачи называют, вроде как в шутку.
Тут дверь широко распахнулась, и в дверях появился маленький старичок, чья седая шевелюра была всклочена. Он по-детски всплеснул руками:
Сергей Викторович, голубчик! Вся надежда на вас. Привезли второго секретаря горкома, похоже, кишечная непроходимость. Выручайте!
Хорошо, профессор, уже иду. Ну, что ж, прощайте, барышня, надеюсь, интервью получилось!
И он стремительно вышел из ординаторской.
Изумленная корреспондентка стояла, открыв рот, и наконец спросила:
Так он не профессор Лебедев?!
Нет, старичок снял очки, протер их полой халата и водрузил снова на нос, профессор Лебедев это я, а он Он Гиппократ!!!
Пингвин в розовых тапочках
Васюков, зажмурив глаза, нетвердой походкой вошел в ванную. Медленно, как створки раковины-жемчужницы, набухшие веки приоткрылись, явив миру маленькие поросячьи глазки, густо опутанные коралловой сетью капилляров. Взгляд, упавший в зеркало, превратился в протяжный вздох, который вместе со струей воды скатился по водостоку и уплыл в канализационное никуда.
В зеркале опять показывали сериал ужасов: «Пятница, тринадцатое, утро». Подвигав щеками и обнажив желтоватые зубы, Васюков с ненавистью посмотрел на зубную пасту «Кедровый бальзам» и мысленно передразнил актёра: «А главное бобриха будет довольна!» И набрав в грудь воздуха, как витязь перед решающей битвой, обреченно произнёс: