В зеркале опять показывали сериал ужасов: «Пятница, тринадцатое, утро». Подвигав щеками и обнажив желтоватые зубы, Васюков с ненавистью посмотрел на зубную пасту «Кедровый бальзам» и мысленно передразнил актёра: «А главное бобриха будет довольна!» И набрав в грудь воздуха, как витязь перед решающей битвой, обреченно произнёс:
Люся, я тебя люблю!
В это время Люся, располневшая блондинка, колдовала над раковиной, пытаясь отмыть с помощью «долбанного Фэри» сковородку от последствий модного французского рецепта «говядина по-индийски». При этом параллельно проклинала обеих своих подружек: Светку за рецепт, а Ирку за статью из «Вокруг света» про корову священное животное Индии.
Тусклый голос мужа из ванны так же напоминал «Зов любви», как тарелка с засохшими остатками яичницы счастливую семейную жизнь. Поток Люськиных мыслей был на мгновение остановлен, но только лишь на мгновение.
Врёшь ты всё, устало произнесла жена, и мяч был возвращён на площадку противника.
Из дверного проёма медленно появилось опухшее лицо, причём левый глаз богатством красок не уступал японскому телевизору «Сони-Тринитрон». Медленно плывущая по коридору фигура Васюкова, напоминающая модель резинового человечка фирмы «Мишелин», была украшена зеленой майкой с номером «8» и пёстрыми семейными трусами модели «Пожар в джунглях». Тело двигалось в направлении кухни, сопровождая свой путь чмокающим звуком порванной подошвы тапочка.
Его взгляд укоризненно сверлил жену, при этом губы шептали заклинание:
Люська, ну хоть раз ты будешь человеком?
С тем же успехом можно было бы получить ответ у статуи великого вождя на вопрос: «Ну и где же наше светлое будущее?»
Васюков решил подкрепить слова действием. Он, зажмурившись, мокро чмокнул жену в дряблую щёку. В голове у него смутно промелькнула картина, когда один мужик в простыне целует другого. Там ещё фигурировала какая-то символическая, кажется премиальная, сумма рублей в тридцать. Три десятки чудесным образом превращалась в три прозрачные емкости, причём на каждой из них надеждой зеленела надпись: «Столичная».
Васюков тряхнул головой, и видение исчезло. Оставался ещё один последний шанс.
Дай хоть трешку, в последний раз, и рухнул на колени.
Да подавись ты, злыдень, в сердцах закричала жена и, порывшись в карманах мятого халата, вытащила рублёвку. Смачно плюнув на неё, припечатала ко лбу мужа. Со стороны эта картина напоминала посвящение в рыцари, где роль меча скромно исполняла рублевая ассигнация образца 1961 года.
Васюков ощутил чудесное лёгкое покалывание в области лопаток, переросшее в физическое ощущение двух белоснежных лебединых крыльев. Натянув голубое трико и сунув босые ноги в стоптанные кеды, он вылетел на лестничную клетку. Лифта не было. Шестой этаж не давал повода к унынию. Едва касаясь земли, Васюков промахивал лестничные пролеты, несясь навстречу Судьбе, которая ждала его на втором этаже.
Встреча с Судьбой напоминала ситуацию, когда кто-то на полном ходу поезда сорвал стоп-кран.
Возле двери с номером 37 стояло Животное. Это было не простое животное. Оно в точности совпадало с изображением в учебнике географии, которое хорошо помнили не только два верхних, но и два нижних полушария Васюкова-младшего, в которые папа Васюков с помощью ремня старательно вколачивал знания.
Это был ПИНГВИН!.. Настоящий живой пингвин. Образ пингвина органично дополняли розовые пушистые тапочки с помпонами.
Встреча двух цивилизаций закончилась позорным бегством Васюкова. С криком: «Люся, я видел пингвина в розовых тапочках!» он ворвался, подобно тайфуну, и, тяжело дыша, уставился на жену.
А носорога с шарфиком ты не видел, алкаш несчастный? ядовито спросила Люся.
Нет, искренне ответил Васюков.
Хорошо, сказала жена и, успокаивая, погладила его по небритой щеке, сейчас поедем к доктору Айболиту, он тебя вылечит.
Через 15 минут такси доставило чету Васюковых к приёмному покою горпсихбольницы. Пахло хлоркой и хвоей. За столом сидел молодой врач, а его пожилой коллега, стоя ел яблоко и грустно вглядывался в пейзаж, состоящий из четырёх мусорных баков и двух облезлых котов. Когда Васюковы вошли, стоящий у окна оторвался от созерцания и произнес:
Ну, вот и Ваш первый пациент, дерзайте, мой юный друг.
В течение 15 минут врач пытался собрать анамнез, но Васюков с завидным постоянством возвращался к пингвину. Молодой доктор растеряно повернулся к старшему коллеге:
В течение 15 минут врач пытался собрать анамнез, но Васюков с завидным постоянством возвращался к пингвину. Молодой доктор растеряно повернулся к старшему коллеге:
Сергей Витальевич, что-то здесь запутано
Это «белка», не глядя на сидящего за столом коллегу произнёс Сергей Витальевич, метко бросив огрызок в помойное ведро.
Это не белка, угрюмо сказал Васюков, что я, белок не видел? Это был пингвин в розовых тапочках.
Конечно, конечно, ободряюще произнес Сергей Витальевич, звоните в «тройку», пусть Зураб с Колей подойдут.
Буквально через несколько минут появилось два молодых человека, размеры грудных клеток и бицепсов которых указывали, что Шварценеггер приходится им самым младшим братом.
Взяв обмякшего Васюкова под руки, они повели его к двери и последний крик: «Я видел живого пингвина!..» угас, как пламя свечи от открытого окна.
Люся всплакнула и укоризненно сказала докторам:
Может, он и сумасшедший, но не дурак, чтобы белку от пингвина не мог отличить.
Пожилой врач снял очки и, потерев переносицу, устало спросил:
Голубушка, ваш муж пьет много лет? Люся активно закивала головой. А сегодня не пил и не похмелялся? Так вот у него и развился галлюцинаторный синдром на фоне отмены ежедневных возлияний, по латыни «Delirium tremens», в просторечье белая горячка, а на жаргоне «белка» Ну да ладно, езжайте домой. Наведайтесь к нам через неделю.
Неделя переросла в две, потом в месяц
За это время Васюков узнал много нового, из которого ничего не было приятным и интересным.
Лечение было комплексным «Сульфазин в четыре точки» вызывал у него подъём температуры, явно превышающий градус любимой столичной. У него появились видения в виде танцующих летку-енку пингвинов почему-то с набрюшными сумками как у кенгуру, из которых они доставали то «Столичную», то плавленый сырок «Волна», то уже наполненные кружки с пивом
На гипнотических сеансах Васюкову вбивали информацию, что «пингвин» это результат его любви к зелёному змию, и, стоит Васюкову опрокинуть стаканчик, как появится пингвин, а может, кто и хуже. От галоперидола Васюкова «сковало» в такую скульптуру, по сравнению с которой Роденовский «Мыслитель» выглядел гуттаперчевым акробатом От аминазина кружилась голова, а валиум погружал в сон, где роль чудовищ исполняли все те же проклятые пингвины.
Васюкову казалось, что кошмар будет длиться вечно. Но судьба смилостивилась, и ночью он услышал обрывок разговоров санитаров:
А я тебе так скажу, Зура, хоть он и псих, а мне его жалко. Сказал бы «двум вождям», что, мол, кончились пингвины и пить больше не буду давно бы уже дома был
Всю ночь Васюков не спал, а наутро, испросив электробритву «Харьков» у дежурного санитара и надев чистую пижаму, попросился на прием к «двум вождям».
«Два вождя» были кличкой одного человека, и заведовал он «буйной тройкой», а звали его на самом деле Карл Ильич. Со слезами на глазах Васюков поведал ему, что он исправился, пить больше никогда не будет, и что проклятые пингвины исчезли навсегда.
Ну что ж, батенька, старенький Карл Ильич протянул Васюкову руку, сегодня домой, но помните! Больше ни-ни, а то пожалуете опять к нам, и надолго
Васюков активно замотал головой, и, почему-то отдав пионерский салют, поклялся никогда не брать в рот спиртного. А потом добавил фразу из понравившегося ему фильма: «И если я когда-нибудь нарушу свою клятву, пусть меня покарает суровая рука моих товарищей» (при этом образы товарищей в виде санитаров Коли и Зураба ярко вспыхнули в голове Васюкова).
Прошло три месяца Васюков исправно ходил на работу и с тоской в голосе отказывался от пивка после смены.
Наступило очередное воскресенье Васюков грустно смотрел «Международную панораму». Показывали праздник пива не то в Голландии, не то в Германии. Журналист вдохновенно рассказывал о различных видах пива Васюков раздраженно переключил программу, там показывали «Неуловимых мстителей».
Вовчик, ласково позвала жена, у нас соль кончилась. Я тут борщ твой любимый варю, иди, попроси у соседей, только оденься поприличней.
Васюков нехотя натянул брюки, надел китайскую олимпийку с выцветшей надписью: «Адидас», обулся и вышел на лестничную площадку. Соседей не было дома Лифт опять не работал, и Васюков поплелся на этаж ниже, но и там никто не отвечал. «С дачи ещё не вернулись», тоскливо подумал Васюков, и тут ноги сами понесли его к двери квартиры 37. Он позвонил.