Кристин отключает звук и молча наблюдает за сменой внушающих ужас картинок на голографическом экране. Накручивая дредину на палец, вспоминает, все, что когда-либо слышала о начале войны. «Никто на самом деле не знает, кто на кого напал первым» говорила ее мать. Так все осталось и по сей день: существует официальная версия, существует масса других, но они настолько противоречат друг другу, что правду не найти. Разве что
Библиотекарь знает, заканчивает Кристин свою мысль вслух.
Ясски потратил жизнь на сбор информации о том, что было до Миллениума. Но, помогая создавать новое общество, он вполне мог что-то утаить. Эта мысль ярким огнем разгорается в мозгу Кристин, что она, несмотря на раннее утро, хватает телефон и звонит.
На том конце тянутся гудки, а потом голос: еще не спящий, но уже сонный. Кристин почти подпрыгивает от радости, что на ее звонок ответили.
Базука, говорит она тихо. Если я попрошу тебя помочь мне сделать что-то противозаконное, ты согласишься?
4
Базука чем-то занимается, уткнувшись в портативный гаджет размером с его ладонь. Кристин делает вид, что не смотрит, хотя, на самом деле, очень внимательно наблюдает. Ждет сигнала.
Гражданская панихида проходит в тот же день, что и юбилей музея. В большом холле центральной библиотеки и музея Миллениума собрались люди с разных концов города: пусть они все одеты в черное, различить их совсем нетрудно. Здесь телевизионные камеры и журналисты в первых рядах. Премьер-министр Дуглас Бауэрман стоит перед огромной стелой с фотографиями погибших позавчера и зачитывает речь с бумаги; его окружает многочисленная охрана. По центру, на стеле, фотография Кауфмана. Учитывая законы Миллениума, Бауэрман станет следующим лидером без городских выборов.
Бывший президент за спиной будущего президента. Мертвый и живой.
Мир соткан из противоречий.
Голос Бауэрмана полон горечи, но звучит неубедительно. По его левую руку стоит что-то высокое, накрытое плотной тканью. Нетрудно догадаться, что это памятник Ясски, его откроют после речи премьер-министра. А Бауэрман, кстати, не умеет говорить мало, чем невыгодно отличается от погибшего президента.
Если собираешься идти самое время, шепчет Базука.
Кристин кивает и медленно проходит вдоль толпы. На ней кепка с широким козырьком и темно-синяя толстовка. На всякий случай, она натягивает капюшон. Базука выжидает с минуту и движется следом. Весь вчерашний день они провели изучая схему здания и сегодня следуют строго намеченному плану. Девушка останавливается у доски, на которой информация о музее и библиотеке. Мимо нее проходит один из охранников, обходя периметр. Кристин еле заметно кивает головой, и Базука нажимает на кнопку, не доставая руку из кармана.
Ревет сигнализация, на выставленные в холле экспонаты в стеклянных колбах опускаются решетки. Среди людей переполох: ожидая очередного взрыва, они бегут к дверям, где охрана уже пытается упорядочить хаотичное движение беглецов.
Сигнализация отключается раньше, чем холл пустеет наполовину. В суматохе Бауэрман неубедительными фразами призывает к спокойствию. Но чтобы успокоиться требуется время. Ровно столько же нужно Кристин и Базуке, чтобы добежать до кабинета Ясски.
Это ложная тревога, доносится голос Бауэрмана с первого этажа, и в нем слышатся страх и недоумение. А Кристин молится о том, чтобы дверь библиотекаря была не заперта, и они никого не встретили. Первая молитва сбывается полностью.
Кабинет Ясски очень большой. Она видела его на плане здания, но не думала, что он покажется ей таким изнутри. В нем разлит успокаивающий запах, присущий только библиотеке. В кабинете тихо и уютно.
Кристин бегло осматривает полки и охает:
Где он достал столько?..
И не количество ее удивляет, а то, что большинство из книг напечатаны до времен Большой войны.
Он же ездил в экспедиции с военными, Базука пододвигает стул к двери и садится если кто-нибудь решит войти, сразу ему это не удастся.
Тут даже обгоревшие есть
Делай то, зачем пришла.
Что-то в его тоне заставляет Кристин нервно обернуться.
Крис, ты в порядке?
Девушка кивает, сжимает кулаки и садится за компьютер. У Ясски он старенькой модели, такие выпускали задолго до войны. Кристин подсоединяет жесткий диск и входит в систему еще до того, как она полностью прогружается. После нескольких операций начинается полное копирование.
Тут даже обгоревшие есть
Делай то, зачем пришла.
Что-то в его тоне заставляет Кристин нервно обернуться.
Крис, ты в порядке?
Девушка кивает, сжимает кулаки и садится за компьютер. У Ясски он старенькой модели, такие выпускали задолго до войны. Кристин подсоединяет жесткий диск и входит в систему еще до того, как она полностью прогружается. После нескольких операций начинается полное копирование.
Надеюсь, это стоит того, ухмыляется Базука.
И я.
Кристин пошла в миротворцы в 21 год, за год до смерти родителей. Ушла оттуда спустя два года после смерти Патрика. Долгое время, почти год, она слонялась без дела, абсолютно не зная чем заняться и не пытаясь понять свое предназначение в мире. Верхний город перестал быть ее домом, а трущобы Нижнего вполне приглянулись. Кристин по сей день помнит боль от того, что оставшиеся близкие предали ее. И хоть боль все же притупилась, непонимание нет.
Много там?
Девушка смотрит на экран.
Только сорок процентов.
Базука что-то проверяет в своем гаджете и вновь откидывается на стул.
Пока все тихо, но лучше бы поторопиться.
Ты ведь знаешь, что я не могу бежать впереди метро.
Знаю, вздыхает мужчина. Похоже, старикан был коллекционером информации, да?
Угу.
Несколько раз Кристин пытались изнасиловать, но миротворческая подготовка помогала ей отбиться, сколько бы алкоголя ни было в крови. Однажды весенним утром, когда она промерзала до костей, прислонившись к серой стене заброшенного дома и накрывшись тонкой курткой, рядом с ней остановился человек. На поводке он держал взрослого пуделя, который с любопытством рассматривал Кристин, виляя хвостом. Мужчина долго молчал, а девушка не сводила глаз с собаки.
Вы в порядке? наконец спросил он очень тихо и вкрадчиво. Так, что у Кристин чуть не разорвалось сердце.
Она смотрела на его ноги, на его собаку, не в силах поднять глаза.
Как его зовут? все, что смогла спросить девушка осипшим от пьянок голосом, смаргивая слезы. Мужчина присел на корточки, добродушно смеясь.
Это Принцесса, ответил он, похлопывая собаку. Вы можете погладить ее, она не кусается.
Кристин сперва долго смотрела в глаза чернокожему мужчине и, когда решила, что ему можно доверять, робко вытащила руку из-под куртки и прижалась ладонью к пуделю. Собака была теплой, ее мех мягким и гладким. Слезы потекли по лицу девушки, и она не стала их скрывать.
А вас как зовут? спросил мужчина.
Кристин, ответила она.
Он молча наблюдал, как девушка гладит его собаку пыльной рукой. Где-то вдалеке прозвучал гудок, сообщая об окончании ночной смены на одном из заводов Нижнего.
Откуда она у вас? тихо спросила Кристин, прочистив горло.
Вам ведь можно доверять? мужчина, по-прежнему улыбаясь, посмотрел на девушку. Оба знали, что этот вопрос только «для галочки». Она досталась мне после смерти одного из мятежников. Здоровых собак выжило мало, мало их и до сих пор, он пожал плечами. Живое надо беречь.