На самом деле нет разницы, где жить. Когда твоя тюрьма и твоя тень день и ночью с собой какой смысл в решетках и запретах? Все, что смог подарить мне в ответ этот мир психиатрическая клиника Бродмора и пара клеток в разных концах больницы. К тому моменту душа моя почти слилась в долгожданном единении, и клеем для нее служила ненависть к самой себе. Да, и какое-то время казалось, что не имеет разницы, каким способом я буду ощущать себя цельной. Джун и Дженнифер, подолгу не видя друг друга, голодали по очереди, сидя в одинаковых позах и глядя в одну точку. Видя в ней свое отражение. Ненавидя и не в силах отпустить. Да, весь этот мир, съежившись до скучных стен и немногочисленного медперсонала, травился ядом этого чувства, начинал проникаться моим страхом и болью. Спустя какое-то время я снова была сама с собой Джун и Дженнифер вновь жили в одной комнате. И пришло решение, как избавиться от тюрьмы, не пускающей меня в мир, а мир в меня. Как научится чему- то еще, кроме стремления сохранить свою целостность, и как пережить что-то, кроме страха. Вдруг пришло понимание, что должно быть все просто так, как и задумывал Бог. Одно тело, и одна душа. Не имеет никакого значения, какому из двух тел она достанется. Тому, что будет готово.
И я начала вслушиваться. Когда знаешь себя вдоль и поперек, когда у тебя есть только ты и весь мир вокруг темен и недосягаем, ты легко найдешь призрак смерти в своем теле. Он ютится где-то, до поры до времени невидим и не ощущаем, с пружинкой на взводе и спрятанным от взора пусковым механизмом. И какое-то время я его не могла найти, хотя знала, чувствовала где-то должна быть брешь. И я ее нашла. Наверное, так и выглядит счастье когда страх и боль уступает место чему-то чему-то совсем забытому, спрятанному за тысячей дверей, теплому и солнечному. Даже совсем ненадолго. Это ощущение мимолетное, острое, не похожее ни на что и такое долгожданное Умиротворение. Это было умиротворение. Одно из двух одинаково бьющихся сердец уже дало сбой. Что ж, этот бесконечный день начал клониться к закату. Две половины меня с этого момента шли в разные стороны одна умирала, а другая начинала жить.
Тело Дженнифер больше не принадлежало мне целиком и полностью смерть неотвратимо вступала в свои права, выпихивая часть моей души из этого обиталища. Джун больше не было понятно ни слова из того, что говорила Дженнифер речь той стала невнятной и медленной. Зато в моей жизни появился человек, который понял несколько слов. «Марджори, Марджори, я собираюсь умереть» это была журналистка, вовремя или не вовремя решившая написать обо мне репортаж. Нет, ничего не случилось, просто мы так решили. Я так решила. Мне страстно хотелось увидеть новый рассвет.
Все люди умирают в полночь. Даже если на улице солнечный, ясный и безоблачный день у смерти свое время, и она притаскивает за собой непроглядную холодную темень ночи. Она обнимает за плечи, неслышно шепчет что-то и звуки больше не проникают через пелену ее призрачных слов. Она смотрит в глаза, которые не видят ее только далекое, зовущее, недостижимое отражается в них.
Все было по плану ни боли, ни страха. Просто одно из двух моих сердец так устало жить, что начало замирать. Моя душа, раненная, бесформенная, разделенная странным и гнетущим роком, вряд ли срастется полностью, она словно склеенная чашка, восстановившая форму в нее вряд ли можно будет что-то налить Но страшное решение оказалось верным я больше не была тенью себя. И две половинки меня, наконец, встретились насовсем. Тело Дженнифер было в коме, ее сердце каждую секунду звучало все глуше и реже, пока совсем не остановилось.
Итак, сегодня в 12 часов 43 минуты пополудни закончился первый день моей жизни. Это произошло на сидении медицинского фургона по дороге в клинику Касвелл. Я наконец-то умерла.
Больше всего на свете я жду свой второй рассвет
Сергей Чугуевский
Здравомыслие
Здравомыслие сволочь такое эх такая, хотел написать.
Мы всё время не видим простое, а на сложном втыкает опять
Мы стремимся, спешим, устаем, поджигаем, сгораем и гасим.
Всё чего-то от прошлого ждём, и его же постим в настоящем
Мы такие на пару недель, и любовь, и мечты, и желания.
Мимолётная с кем-то постель, дабы, сердцу добавить дыхания
Раскрываемся, ждём, убегаем, догоняем куда-то летим.
Мы о чувствах реальных не знаем, превращая себя в псевдоним
Может быть, это время такое, может быть, устаём от утрат.
Или чувство, доселе простое, кто-то сделал сложнее в сто крат?
Обвиняем себя, не других, закрываем глаза монитором.
Мы такой новоявленный псих, с бесконечным и властным укором
Ради Бога опять ты туда, в эту правду, наверно ответит,
Мне уставший, в своих «не беда», потому, как ему и не светит
Не горит за окошкам звезда, не сжимается миг, не волнует,
Тот же сайт и вокруг провода, тем же смайлом, кого-то «целует»
И как-будто бы есть, и живое, и репосты твою же нас (цензура),
Здравомыслие сволочь такое эх «такая», хотел написать
Прорвался
Тело Дженнифер больше не принадлежало мне целиком и полностью смерть неотвратимо вступала в свои права, выпихивая часть моей души из этого обиталища. Джун больше не было понятно ни слова из того, что говорила Дженнифер речь той стала невнятной и медленной. Зато в моей жизни появился человек, который понял несколько слов. «Марджори, Марджори, я собираюсь умереть» это была журналистка, вовремя или не вовремя решившая написать обо мне репортаж. Нет, ничего не случилось, просто мы так решили. Я так решила. Мне страстно хотелось увидеть новый рассвет.
Все люди умирают в полночь. Даже если на улице солнечный, ясный и безоблачный день у смерти свое время, и она притаскивает за собой непроглядную холодную темень ночи. Она обнимает за плечи, неслышно шепчет что-то и звуки больше не проникают через пелену ее призрачных слов. Она смотрит в глаза, которые не видят ее только далекое, зовущее, недостижимое отражается в них.
Все было по плану ни боли, ни страха. Просто одно из двух моих сердец так устало жить, что начало замирать. Моя душа, раненная, бесформенная, разделенная странным и гнетущим роком, вряд ли срастется полностью, она словно склеенная чашка, восстановившая форму в нее вряд ли можно будет что-то налить Но страшное решение оказалось верным я больше не была тенью себя. И две половинки меня, наконец, встретились насовсем. Тело Дженнифер было в коме, ее сердце каждую секунду звучало все глуше и реже, пока совсем не остановилось.
Итак, сегодня в 12 часов 43 минуты пополудни закончился первый день моей жизни. Это произошло на сидении медицинского фургона по дороге в клинику Касвелл. Я наконец-то умерла.
Больше всего на свете я жду свой второй рассвет
Сергей Чугуевский
Здравомыслие
Здравомыслие сволочь такое эх такая, хотел написать.
Мы всё время не видим простое, а на сложном втыкает опять
Мы стремимся, спешим, устаем, поджигаем, сгораем и гасим.
Всё чего-то от прошлого ждём, и его же постим в настоящем
Мы такие на пару недель, и любовь, и мечты, и желания.
Мимолётная с кем-то постель, дабы, сердцу добавить дыхания
Раскрываемся, ждём, убегаем, догоняем куда-то летим.
Мы о чувствах реальных не знаем, превращая себя в псевдоним
Может быть, это время такое, может быть, устаём от утрат.
Или чувство, доселе простое, кто-то сделал сложнее в сто крат?
Обвиняем себя, не других, закрываем глаза монитором.
Мы такой новоявленный псих, с бесконечным и властным укором
Ради Бога опять ты туда, в эту правду, наверно ответит,
Мне уставший, в своих «не беда», потому, как ему и не светит
Не горит за окошкам звезда, не сжимается миг, не волнует,
Тот же сайт и вокруг провода, тем же смайлом, кого-то «целует»
И как-будто бы есть, и живое, и репосты твою же нас (цензура),
Здравомыслие сволочь такое эх «такая», хотел написать
Прорвался
Прорвался эка ли кручина, всего-то дел узнать тебя
Сгорел мечтающий мужчина, во малых искрах от огня.
И не согреться, не уйти в надежде все-таки дождаться,
Подачки из её руки как это будет называться?
Утрата, призрачная боль, когда-то искренней души?
Вопросов множество юдоль приобретение банши,
Ещё не сделало счастливым и не дарило счастье глаз,
Пусть он, и выглядит красивым не раз, не раз, не раз,
Его кормить душой придется, включая бесполезный суд,
И ждать, и ждать всё обернется, каким-то образом причуд.
Увы и ах, всё это было, когда-то, где-то в складе лет,
Не обернулось? Мило, мило из темноты звучал ответ.
Прогнал, зарекся, все сначала, опять, опять, туда, туда,
С кем сердце радостно стучало, забыв про опыт и года.
А он мне счастье предъявляя, куски таскает из души,
На память части оставляя, мой жадный, радостный банши
Мой демон ревности и страсти, порок и взятка от любви,
Уже нет сил в тебе и власти, уже не плаваешь в крови,
Дабы кипеть ее заставить, от каждодневности причуд,
Сегодня я решил оставить тебя другим чей грешный суд,
Ещё силен, душа не в ранах от искр вечного огня,
Прорвутся если будет в планах, всего-то дел узнать тебя