Ясва искала ответы на эти вопросы, начиная с самого детства. А когда настало время её совершеннолетия, девушка сбежала из родного дома, не взяв с собой ничего, кроме маленького оберега древних богов пятиконечной звезды, заключённой в круг. Пешком она добралась до заброшенного храма, посвящённого Первым Создателям Мира, от которых люди отвернулись уже много лет назад, и стала просить творцов о милости подарить человеку то, что навсегда развязало бы путы, сковавшие его тело и душу, крылья. И пусть остальные люди не разделяли её убеждений, пусть все они считали Ясву сумасшедшей и уже давно не верили в Создателей Мира, ей было всё равно. Она считала, что, увидев небо так близко, как никогда раньше не видели, они изменились бы и утратили свои предрассудки. Они бы стали другими, более чистыми. Они бы поверили
Но светлые боги не вняли молитвам девушки, зная, чем грозит людям эта «опасная игрушка». И тогда Ясва, ослеплённая своей мечтой, обратилась к другим богам богам Тьмы. Глухой ночью встала она посреди леса, считавшегося проклятым, и воззвала к ним, моля о крыльях, подаривших бы людям надежду на исцеление их больных, заблудших во мраке душ. Ей было уже всё равно, кого просить, она ослепла от света своего горячего желания. И один из богов Тьмы откликнулся на зов. Зная о слабостях людей, он, смеясь, подарил ей белоснежные крылья, сказав, что даст такие же всякому, кто пойдёт за ней. Но если Ясва не сумеет убедить остальных принять дар, то горько расплатится за это. И девушка согласилась.
На своих сверкающих крыльях она вернулась в родной дом, будучи уверенной, что люди, наконец, обретут способность летать. Но они, давно уже оставившие своих старых богов и живущие во тьме своего незнания, отвергли предложение, посчитав, что её крылья это проклятье, а не благословение. Они хотели сжечь её, назвав ведьмой, но девушке удалось сбежать. Однако везде, в каком бы селении не появлялась Ясва, толпа забивала её камнями и изгоняла прочь, опасаясь накликать беду на свои деревни. Так проходил год за годом девушка не знала места, куда могла бы пойти. Подарок тёмного Бога действительно оказался для неё проклятьем.
Она потеряла всё дом, родных и своего возлюбленного, от которого после двух месяцев скитаний родила ребёнка. Она потеряла и своего четырёхлетнего ребёнка. Это случилось сегодня утром. Люди, в чью деревню она прилетела вместе с дочерью, поймали её, отняли малышку и, посчитав ребёнка порождением Тьмы, убили. Они хотели убить и Ясву, они хотели вырвать её «проклятые» крылья, но она, израненная и убитая горем, сумела вырваться и сбежать. Сбежать только затем, понял Февраль, чтобы погибнуть, бросившись со скалы. Потеряв всё и осознав, что люди не способны летать только потому, что прогнили до основания, и их уже не спасти, Ясва сдалась и теперь собиралась заплатить за свою ошибку страшную цену жизнь.
Февраль отвернулся от девушки, разорвав зрительный контакт, и вновь переместился ей за спину. Глупая. Она сама накликала на себя кару богов, и она сама была повинна в своих страданиях. Она должна была понять раньше, что у неё не выйдет изменить людей. Она должна была предвидеть такой исход. И его это больше ни касалось. Февраль столкнулся не с высшим существом, а всего лишь с очередной человеческой глупостью, не более
Его мысли прервал тихий шорох Ясва, раскинув руки в стороны, бросилась с оледеневшей площадки вниз. Она падала совершенно беззвучно, уже смирившись с поражением. Она не боялась смерти он прочёл это в её душе. Она вообще мало чего боялась.
Февраль вновь приял человеческий облик и сделал шаг к краю скалы, наблюдая за падением девушки. Ясва прижала сломанные крылья к телу, её рыжие волосы развевались на ветру, а руки по-прежнему оставались широко раскинутыми. На лице девушки застыла горькая усмешка. В последний момент она увидела его стоящую на вершине скалы фигуру, облачённую в белоснежные одеяния. Что она подумала? Может, увидела в нём Бога? Их глаза на мгновение встретились. Ледяные и огненные. И внезапно, неожиданно для самого себя, Февраль вытянул вперёд руку, описав кистью плавное движение. Он не знал, что подтолкнуло его сделать это. Казалось, что огненный взгляд девушки на мгновение прорвал его ледяную защиту
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и его последний луч выхватил из темноты силуэт маленькой белоснежной птицы, взмывшей высоко в небо. Она описала над скалой два круга, а затем полетела на юго-запад туда, где, по словам стариков, находился океан. Увидеть океан это была вторая детская мечта Ясвы.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и его последний луч выхватил из темноты силуэт маленькой белоснежной птицы, взмывшей высоко в небо. Она описала над скалой два круга, а затем полетела на юго-запад туда, где, по словам стариков, находился океан. Увидеть океан это была вторая детская мечта Ясвы.
Светлана Сафроненкова,
песня «Летать»
На твоём пути
Я расту травой на твоём пути. Расту, пробиваясь сквозь асфальт непонимания, ледяную корку недоверия, вязкий тёмно-серый туман собственного несоответствия, превозмогая мертвенный холод страха, иссушающий жар вины и стыда, свирепо-разрушительный ветер направленной на саму себя злости. Расту из самой грязной, самой ужасной земли, какую только можно себе представить: устрашающе чёрной, дурно пахнущей, состоящей из гнили, дерьма, сажи, склизких червей и прочей мерзости. Я протягиваю свои тонкие слабые побеги к тебе, словно к солнцу, и ты согреваешь меня своим золотистым сиянием, наполняя жалкое существование неприметного растеньица неким особым смыслом, который без тебя был бы не просто невозможен, но даже попросту невообразим! Согреваешь абсолютно бескорыстно, вновь и вновь напоминая, что я ничего не должна тебе за это тепло. Твой свет он не для меня и не для кого другого, ты просто такова от природы, сияешь для себя, освещая путь всем, кому посчастливилось оказаться рядом. Ты и мне говоришь, чтобы я служила себе, любила себя, не тебя, но это единственное, что я никогда не буду готова ради тебя сделать.
Моя надежда, моя жизнь, моё ясное солнышко, у меня никогда, никогда ни к кому не было столько робкой, волнующей нежности, бьющейся раненой птицей где-то глубоко, у самых корней, столько трепетного, осторожного уважения, дрожащего чистыми росинками на каждом моём бледно-зелёном листочке, вот-вот рискующем сорваться с родного стебля в грязную лужу, столько огромного, всеобъемлющего восторга, яркими фейерверками взрывающегося надо мной при каждом твоём успехе, столько глубокой, поистине сакральной благодарности за каждое сказанное или написанное тобой слово, за твой глубокий, живой, притягательный голос, за твой ёмкий, ошеломительно точный стиль текста, за твою искреннюю улыбку, за внимательный взгляд твоих необыкновенных зелёных глаз из призрачного зазеркалья виртуальной реальности, за твою красоту, за твою мудрость, за терпение, за веру в меня, за то, что ты не теряешь надежды, что я всё-таки вырасту и стану могучим ветвистым деревом, способным укрыть в своей тени усталого путника, даже тогда, когда я печально жду возможности засохнуть, так и не став ничем значительнее прожорливого, но бесполезного ростка.
Мне никогда, никогда, так безнадёжно и одновременно радостно, как с тобой. Никогда я ни в кого так не верила, как в тебя, никогда так не боялась потерять, чтобы до слёз, до дрожи, до изнеможения, никому никогда я не готова была простить и позволить столь многое, как тебе, не защищаясь, не споря, не обесценивая, принимая как данность даже то, что причиняет такую боль, что исчезаешь, рассыпаешься миллионом разноцветных стёклышек из калейдоскопа. Даже тогда, когда тебя не было со мной, я продолжала жадно дышать каждым мигом воспоминаний, тобой подаренных, словно в кислородную маску, равнодушно брошенную мне стюардессой-судьбой в салоне охваченного огнём самолёта моей жизни, и, наверное, лишь благодаря этому всё ещё жива, хоть и не знаю, правда не знаю зачем. А сейчас, когда ты вернулась, я больше не воин в начищенных до блеска доспехах, ведущий вечную битву с собственной внутренней пустотой, не приграничная собака, ревностно оберегающая то, что не имеет ровным счётом никакого смысла, если рассуждать здраво, я просто трава на твоём пути, и, чёрт побери, мне это нравится! Видит Бог, я представить не могла, что у меня будет к кому-то то, что есть к тебе, но чувству суждено было родиться, значит, так и было нужно.
Я расту травой на твоём пути, и больше всего на свете мне хочется быть для тебя целебным подорожником, урожайным картофелем или хотя бы милым забавным васильком, радующим глаз и поднимающим настроение. Приносить пользу несмотря на то, что тебя окружают великолепные экзотические цветы, среди которых так легко потеряться, особенно если на самом деле являешься бесполезной лебедой, а то и ядовитой мандрагорой. Ты так дорога мне, столько много для меня значишь, что я не могу дать себе права просто стоять беззащитным городом, раскинуть в стороны руки и с улыбкой принимать твой свет, твоё тепло, твоё присутствие, внимание, время, не могу дать себе права зацепиться за тебя, чтобы выбраться из породившего меня чёрного топкого болота, пока не буду способна дать что-то взамен, уравновесить, обосновать Этот дисбаланс принятия и отдачи убивает меня изнутри, и я поклялась вырасти несмотря ни на что, преодолеть все преграды и однажды встать рядом как равная.