Ты думаешь, Фусако тоже будет делать себе самые разные прически? спросил Синго.
Конечно. Она ведь женщина. Чем она хуже нас, которые носят старинную японскую прическу? Фусако тоже приятно менять прическу, мол, чем я хуже Кикуко.
Когда Фусако была здесь, ты обходилась с ней очень уж бессердечно. Мне кажется, она уехала в полном отчаянии.
Может быть, мне передалось твое настроение? Ведь это ты никого не любишь, кроме Кикуко.
Ничего подобного. Придумаешь какую-то чепуху и сама в нее веришь.
Прекрасно знаешь, что я права. Ты всегда был равнодушен к Фусако и любил одного Сюити. Будешь отрицать? Такой уж ты человек. Вот и сейчас Сюити завел себе женщину на стороне, а ты ему и слова не скажешь. Жалеешь Кикуко, а ей же делаешь только хуже. И она тоже, чтобы не огорчать отца, даже ревновать не смеет. Тоска. Хоть бы этот тайфун меня унес, что ли.
Синго был потрясен.
Но в ответ на слова все более распалявшейся Ясуко сказал только:
Тайфун.
Да, тайфун. Может быть, Фусако хотела, чтобы мы заговорили с ней о разводе, а мы повели себя с ней подло.
Быть не может. Неужели у них уже дошло до развода?
А я не думаю ни о разводе, ни о чем, я только представляю себе, какое ты сделаешь лицо, если на тебя свалится дочь с двумя детьми
A у тебя всегда такое лицо.
И к тому же у тебя есть еще Кикуко, которая тебе очень по душе. Ладно, оставим Кикуко. Честно говоря, я тоже хороша. Стоит Кикуко заговорить, на сердце сразу становится легко, а с Фусако одни неприятности. Тяжело это До замужества она все-таки не была такой. Никогда не думала, что родители могут так относиться к своей дочери и внукам. Ужасно. Это ты во всем виноват.
Значит, я еще хуже, чем Фусако.
Вот и сейчас ты притворяешься. Когда я сказала, что это ты во всем виноват, ты, наверно, ехидно показал мне язык, только в темноте я не разглядела.
До чего же ты болтлива. Говоришь невесть что.
Жалко Фусако. Тебе тоже ее жалко?
Можно хоть сейчас забрать ее от мужа. Потом Синго неожиданно вспомнил: Ты видела фуросики, с которым Фусако приезжала к нам?
Фуросики?
Да, фуросики. Мне тогда сразу показалось, что где-то я уже видел его, но никак не мог вспомнить где, по-моему, это наш старый фуросики.
Не тот большой, хлопчатобумажный? Когда Фусако выходила замуж, мы, наверно, завернули в него зеркало от туалетного столика. Помнишь, зеркало было громадное.
А-а, возможно.
Мне тоже стало неприятно, когда я увидела, что она увязала свои вещи в тот самый фуросики. Я еще подумала, лучше б вместо фуросики упаковала вещи хоть в чемодан, с которым ездила в свадебное путешествие.
Чемодан тяжелый. Да с ней еще двое детей. За модой она не гонится.
Но ведь с нами живет Кикуко, хоть бы ее постеснялась. К тому же это тот самый фуросики, в котором были мои вещи, когда я пришла в твой дом.
Неужели?
Ему еще больше лет. Это память о сестре. После ее смерти в этот фуросики увязали горшок с карликовым кленом и вернули нам.
Вот оно что, тихо сказал Синго.
Любимым занятием отца Ясуко он жил в деревне было выращивание карликовых деревьев. Особенно он любил выращивать карликовые клены. Сестра Ясуко всегда помогала отцу ухаживать за деревцами.
Лежа в постели, окруженный грохотом бури, Синго представил себе этого человека стоящим между двух карликовых кленов.
Отец подарил дочери деревце, когда она вышла замуж. Может быть, дочь сама попросила его об этом. А когда она умерла, ее муж, зная, как дорог отцу покойной этот клен, и не имея прислуги, которая ухаживала бы за деревцем, вернул его. Может быть, даже сам отец привез его обратно домой.
Сейчас этот краснолистый клен, поглотивший все мысли Синго, стоял у алтаря в деревенском доме Ясуко.
Кажется, сестра Ясуко умерла осенью, вспоминал Синго. В Синано осень наступает рано.
И как только она умерла, деревце вернули обратно. Листья на нем покраснели, и оно очень подходило, чтобы поставить его у алтаря. Может быть, Синго думал об этом, просто тоскуя по воспоминаниям о сестре Ясуко? Он не мог ответить с уверенностью.
Синго забыл, когда годовщина смерти сестры Ясуко.
Но у Ясуко не стал спрашивать.
Я никогда не помогала отцу ухаживать за деревцами. Такой уж, наверно, у меня характер. К тому же мне всегда казалось, что отец любит только сестру. Я действительно во всем уступала ей, и мне было очень обидно, что я не могу делать все так, как делает она.
Именно эти слова Ясуко всегда мешали Синго спросить у нее о дне смерти сестры.
Когда же речь заходила о привязанности Синго к Сюити, она всегда говорила:
Я, пожалуй, была похожа на Фусако.
Синго удивился даже фуросики и тот напоминает ему о сестре Ясуко и промолчал.
Давай спать. Трудно стало засыпать нам, старикам, сказала Ясуко. Такая буря, а эта Кикуко смеется-заливается А то без конца ставит свои пластинки. Жалко мне девочку.
Ты сама себе противоречишь.
В чем же противоречу?
Только что сама говорила давай спать, а стоило лечь пораньше пристаешь с разговорами.
У Синго не выходил из головы карликовый клен.
Может быть, Синго думал об этом багровом клене потому, что и сейчас, через тридцать лет после женитьбы на Ясуко, любовь к ее сестре все еще не зажившая рана.
Синго, который лег в постель на час позже, чем Ясуко, проснулся от грохота.
Что такое?
С веранды послышались шаги Кикуко, ощупью пробиравшейся в темноте.
Вы проснулись? Кажется, с храма сорвало кровлю и листы железа занесло на нашу крышу, сказала она.
3
С храма сорвало всю кровлю.
На крыше дома Синго и в саду валялись листы железа, и служители храма пришли рано утром, чтобы собрать их.
На следующий день Синго кружным путем, через Иокосука, добрался до Токио и появился в фирме.
Ну как? Совсем, наверно, не спали?
Синго посмотрел на секретаршу, которая принесла ему чай:
Да. Глаз не сомкнул.
Хидэко рассказала, что натворил тайфун, она видела это из окна электрички, когда ехала на работу.
Выкурив две сигареты, Синго сказал:
Сегодня на танцы пойти не смогу.
Хидэко подняла на него глаза и усмехнулась.
На следующее утро после того, как мы с тобой танцевали, у меня болела поясница. Годы, сказал Синго.
По лицу Хидэко поползла озорная улыбка.
Может, это потому, что вы слишком выгибались?
Выгибался? Возможно. Ты хочешь сказать, нагибался?
Когда мы с вами танцевали, то, прикоснувшись ко мне, вы каждый раз выгибались, как будто вам неприятно, как будто старались быть от меня подальше.
Вот ты о чем. Это я нечаянно. Нет, нет, нарочно я этого не делал.
И все же
Возможно, я просто старался держаться прямее. В общем, я не обратил на это внимания.
В самом деле?
Тебе так показалось потому, что вы, молодые, танцуете вульгарно, прилипнув друг к другу.
О, как это ужасно.
Синго еще тогда подумал, что Хидэко возбуждена и танцует не в такт, но все равно танцевать с ней ему было очень приятно. Может быть, именно этим и объяснялась его скованность?
Ну что ж, давай сходим еще раз обещаю склониться к тебе и танцевать, прижавшись.
Хидэко опустила голову и тихонько засмеялась.
Пойдемте. Только не сегодня. Никак не могу, вы уж меня простите.
Разумеется, не сегодня.
Синго обратил внимание, что Хидэко в белой кофточке и волосы перехвачены белой лентой.
Белая кофточка ничего особенного, но, видимо, белая лента подчеркивала ее белизну. Лента, довольно широкая, плотно охватывала волосы и сзади была завязана узлом. В общем, одежда для тайфуна.
За ушами волосы собраны, и у кромки туго стянутых прядей видна незагорелая кожа.
И еще на ней темно-синяя юбка из тонкой шерстяной ткани. Юбка старая.
После этого Сюити тебя не приглашал?
Нет.
И тебе обидно, да? Отец с тобой танцует, а молодой сын держится на почтительном расстоянии. Бедняжка.
Что поделаешь. Придется самой пригласить его.
Хочешь сказать, не ваша, мол, забота?
Будете издеваться, в следующий раз не пойду с вами на танцы.
Не буду. Раз уж ты сама обратила внимание на Сюити, я склоняю голову.
Эти слова подействовали на Хидэко.
Ты, наверно, знаешь женщину, с которой встречается Сюити?
Было заметно, что Хидэко почувствовала себя неуютно.
Она из дансинг-холла?
Хидэко промолчала.
Сколько ей лет?
Сколько лет? Она старше его жены.
Красивая?
Да, очень красивая. Хидэко запиналась на каждом слове. Правда, голос у нее хриплый. Даже не хриплый, а какой-то дребезжащий, надтреснутый. Она говорит, что у нее очень чувственный голос.
Что это значит?
Хидэко разоткровенничалась, а у Синго появилось желание заткнуть уши.
Он почувствовал стыд, почувствовал брезгливость, когда понял, что представляет собой любовница Сюити да и сама Хидэко.