Источая защитную желчь.
И когда эту чашу я поднял,
Испустив окончательный вздох,
Загрустил сатана в преисподней
И сиропом расплакался Бог.
***Как лес расти, как зверь существовать.
Исчезнет все, что непрестанно мучит.
Случайно жить, рождаться, умирать.
И путь мой ничему вас не научит.
Я есть. Кто поручится: был и буду?
Вчерашний я совсем не я уже:
Одни меня запомнят как паскуду,
А у других взгрустнется на душе.
Хочу лететь, но кто же залатает
Прорехи в паутине бытия?
А между тем тугую сеть сплетают
Для вольной пташки знаю, знаю я!
Плоть или сон? Ау! Ау, ответь мне,
Ты, кто был мной и снился наяву
Интерференция в двенадцатом столетье;
Да в Гончих Псах взъерошило листву.
Нас создал космос, жалкая стряпуха,
Из неслиянных атомов слепил,
Разъединил он голову и брюхо
И сердцем дисгармонию скрепил.
****Раздвоен изначально и навеки
Ты, человек! И в круглой голове
Круглится мысль о богочеловеке
И общечеловеческом родстве.
Еще не ясно, в племенном ли стаде
Иль в хоре ангелов, но выяснится впредь
Планета лопнет: мысль ее исчадье
Калечит плоть и разрушает твердь.
Усталый и злокозненный создатель,
Наш прах развеяв, ототрет чело.
Но мысль моя, как исступленный дятел,
На Млечном древе выдолбит дупло.
****Мне нечего хотеть. Мне некуда идти.
И жизнь, по-видимому, смысла не имеет:
За триллионы лет один микрон пути
К могильным кустикам шалфея.
В космической квашне смешались навсегда
Мука пространств и влага горных речек,
И пекарь, чтоб испечь удачный хлеб, туда
Вливает дрожжи человечьи.
Не унывайте же! Мы встретимся опять,
Пусть не людьми, но им равновелики,
И с утренней звезды я стану излучать
Свои взыскующие блики.
****И какое может быть крушенье,
Если столько в поезде народу?
Н.Рубцов, «Поезд»Стучали колеса, зеленый вагон
Средь лунной полуночи плыл,
Смеялся ребенок, седой проводник
Свой чай по купе разносил.
Беспечная жизнь. Пассажирский вагон.
Здесь люди в объятиях сна.
Внутри согласованный сонный уют,
Снаружи гуляет луна.
Но что это?
Скачут, я вижу в окно,
Взрывая заснеженный склон,
Конь белый, конь рыжий, конь вороной,
Конь бледный за нами вдогон.
И чтоб не свершилось пророчество бед
И чтоб нам Суда не видать,
Наддай, машинист: ведь когда-то-нибудь
Устанут они догонять.
*ЗА ПОРОГОМ
Ночными, осторожными шагами
Я вышел в сад и замер в тишине,
А в освещенном суетном окне
Две тени вслед гримасничали мне:
Там пировали: мутными глазами
Обшаривали истину, клялись
И ссорились. А надо мной сплелись
Пути небес и вызвездилась высь:
Вселенские мололи жернова,
Дробя планеты и миры калеча,
О, что им до ничтожного зерна?!
Вернусь туда, за суетность окна,
И захлебнусь в разгуле человечьем,
И горестного вымолю родства.
*ИЕРОНИМ БОСХ
Где мрак простерся гробовой
и пыль, как твердь, зачугунела,
и воздух стынет, омертвело
смердя, и человечий вой,
и стоны запертого зверя
шуршат по серым потолкам,
и гарпий траурные перья
танцуют мстительный канкан,
где не блеснет надежда или
хула в замшелых струпьях глаз,
и жуткий светоч трупной гнили
лишь он, последний, не погас,
там, растерзав и плоть и душу,
я проклял Родину за то,
что, отягченный рабством, трушу
восстать над пыльной суетой
и но зачем? опять, опять
бесстрашно истину вещать.
* КАМЕНЬ
Далек тот день. Но близок этот дом,
Построенный у камня преткновенья;
Луна и солнце ходят ходуном,
А он упрочился легко и дерзновенно.
Тот день настанет. Стерпим, переждем,
Семейственно вражду перемогая;
Печально мокнет кошка под дождем;
И битва внешняя как музыка глухая:
Кандальный звон и лязг мечей. Там брань
За окнами, там хлещет кровь из глоток,
Во человецех зло.
Благоволю предстань
Благоволю предстань
В полночный час, нагой, без папильоток.
Любовь! Синай! К холмам, где свет померк,
Взываю из осады: братья! Братья,
Опомнитесь! Он нам готовит смерть,
Надгробный, преткновенный, как проклятье.
*ТУДА
В погоне за сном ускользающим род толстокожий.
Свалили, и топчут, и бивнями бьют, и трубят.
Молись, окаянный художник! За что же, о Боже?
Тут стадо прошло мусикийский расстроился лад.
Не склеивай струны запекшейся кровью, не лей
Слезы одичалой, и пусть враждованье галактик,
Как мельничный жернов, дробит сновиденья людей,
Ты вечный скиталец на млечном запущенном тракте.
О чем же ты просишь? С дороги, затоптанный, встань.
Вон путь твой пустынный в сопровождении тайн.
*НЕОБХОДИМА ОСТОРОЖНОСТЬ
Кус свинины непрожаренной
вы, допустим, где-то слопали
стрептококк эхинококковый
или цепень уж мытарят вас.
Выпили в реке водицы,
съели яблоки сырые
завтра могут появиться
признаки дизентерии.
Не целуйтесь с вертихвостками,
жен водите к гинекологам,
а не то, избави Господи,
в Шикотан вас вышлют голого.
Делая зарядку утром,
приседайте до упаду вы;
шефа своего порадуйте
портсигаром перламутровым.
И когда всю жизнь, всю юность
прогнусавите, как тихий стон,
я пойду и в петлю сунусь,
чтоб не стать для вас Антихристом.
*«ПРЕДЧУВСТВИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ»
А ЛЯ РЮС
Ах, весь мир мой! Зеленеет пажить.
Но, окаянства не в силах вынести,
Я в мертвом царстве необходимости
Люблю перечить, ломать, бродяжить.
Уйти, уйти! И помнить о Боге,
И слышать брань, и гневливость прятать;
Когда поднимется брат на брата,
Уйти, уйти по грязной дороге.
****Как чисто и светло! За окнами весна,
В цвету деревья, солнце в поднебесье
И тишина, какая тишина!
Иди в поля, иди, и плачь, и смейся,
И ветер, ветер, ветер расстригай
Заржавленными ножницами тела
Земля моя, обетованный край,
Бесчувственный, цветущий, опустелый.
****Буйной ночью в саду одичалом
Ветер выл и деревья качал,
И восторгом душа отвечала
На весенний языческий шквал.
И пугливый, и дерзкий, и дикий,
Шел и пел я и факел держал,
Жутко прыгали красные блики,
Путь сиял, как кровавый оскал.
Духи недр и небесные гостьи
В том саду провожали меня
А проснулся беглец на погосте
Посреди безмятежного дня.
* ШТУРМ
К ВОПРОСУ О ЖЕЛЕЗНОМ ЗАНАВЕСЕ
Стена кирпичная, базальтовая
Отгородила полземли.
Я любопытствую разглядываю
Тех, кто на штурм стены пошли.
Идите! Клану охранительному
Не миновать тычков взашей,
И те, кто станут победителями,
Воздвигнут стены попрочней.
ПАНИХИДА ПО ФЕНИКСУ
Для кого пишу, для чего?
Бесполезная трата усилий.
В тьме египетской волки завыли,
Заглушая мое рождество.
Толстосумы казенных палат,
Борзописцы журнального вздору,
Подпевали вы волчьему хору,
Заглушая мое рождество.
В тишине эти перья скрипят,
Лжи глашатаи, слуги оклада,
И рыдает на торжище правда,
Заглушая мое рождество.
Повторилось, хоть было давно:
Не для них эта проповедь веры,
Поносили меня, лицемеры,
Заглушая мое рождество.
Я воскресну! А им не дано,
Дух святой не утишит печали:
Не сподобились, ибо кричали,
Заглушая мое рождество.
****О мудрый свет, маяк мой и надежда!
Неугасимый, как же ты далек!
Но верую еще сильней, чем прежде,
Хоть еле брезжит слабый огонек,
Хоть снова над стезей, ведущей к правде,
Нахальное кружится воронье
Идущий вкривь, не чувствуешь ли сзади
Глухое отчуждение мое?
***Кто живет, а кто и бедствует.
Как жалко! Юность умерла,
Оставив жалкое наследство,
Докуку, скорби и дела.
Не мог я в слове, в жесте выразить
Страсть, рвущуюся изнутри,
Тянул, усталый певчий, с клироса:
Даруй и длань свою простри!
И вот конец. Свободы умершей
Следы целую в тишине.
И плачу, плачу я без удержу,